Отряд особого назначения - Макар Бабиков

Группа Николаева в шестнадцать человек выйдет завтра-послезавтра. Они обследуют нейтральную полосу до бывшей финской границы, нет ли там засад, проверят все дорожки, удобные для переходов перешейки между озерами, возьмут на заметку проходимые болота.

Контр-адмирал согласился, что резервный пешеходный путь стоит иметь, но предупредил, что этот путь надо держать как запасной для возврата групп из Норвегии и Финляндии, если не удастся доставить их обратно морем.

— Будет лучше, если выберете даже несколько скрытых маршрутов. И промежуточную базу надо иметь тоже не одну.

Начальник разведотдела, довольный исходом беседы, укладывал бумаги и карты в портфель, собираясь уходить.

Контр-адмирал еще раз напомнил:

— Глаз не спускайте с норвежского и финского побережья. За базами следите пристально, неотрывно. Как идет подготовка группы Кудрявцева?

— Все по графику, товарищ командующий. Во второй половине сентября обязательно забросим. Наблюдаем за погодой, за обстановкой на море и в воздухе. Как только все будет складываться благоприятно, я доложу вам и попрошу «добро».

На этом распрощались. Начальник разведотдела, подхватив портфель и рулон с картами, пошел к двери из кабинета, а командующий пододвинул к себе толстую пачку документов, склонился над ними возле настольной лампы, мягко освещающей письменный стол матовым светом.

«У него ведь на плечах не одна моя разведка», — подумал Визгин.

Глава II

В сентябре, когда третье немецкое наступление на Мурманск еще не схлынуло, на стыках Мурманского и Кандалакшского направлений почти одновременно действовали во вражеских тылах две группы разведчиков особого отряда штаба флота.

Лейтенант Геннадий Карпов готовил к новой операции тройку норвежцев. Предстояло искать подходы к порту Киркенес. Разведчики тренировались день и ночь, отрабатывали скрытность передвижения, связь, водные переправы. Карпов жил в отряде, приглядывался к каждому. Больше всех его интересовал старший из норвежцев — Оскар Нистрем. Не один вечер провели они в откровенных беседах.

Карпов недавно окончил военное училище, получил профессию гидрографа, а норвежец много побродил по белу свету. Оскар рассказывал ему об Англии, Франции и Голландии, знакомил с особенностями плавания у берегов Дании и Швеции. Во всех этих странах Нистрем побывал, когда ходил на грузовом судне сначала юнгой, а потом кочегаром.

Нужда заставила Нистрема рано отправиться на заработки. Отец погиб от несчастного случая на руднике, когда Оскару было три года, у матери на руках осталось трое детей. Плавать Оскар начал не сразу. Пока хватало средств, учился. В пятнадцать лет, после седьмого класса народной школы, пошел подрабатывать. Бегал посыльным, а подрос, окреп — поступил юнгой на судно. Пока плавал — выучил датский и шведский языки.

Последние пять лет в море не ходил, осел на берегу, стал строителем, нанимался на сезонные работы, а перед войной служил в Киркенесе телеграфистом и телефонистом.

— Почему ты ушел из родных краев? — спросил Карпов.

— Я ведь уже не мальчик, мне тридцать с хвостиком. И свет, и людей повидал. И в политике кое-что смыслю. Мы, норвежцы, не покорились фашистам, хотя они нас и захватили врасплох. В тяжбе между Англией и Германией за Северную Атлантику немцы упредили, высадились в Норвегии, заняли всю страну. Король бежал в Англию, туда же подалось много военных, моряков. Удалось угнать на Британские острова часть флота. В открытую воевать против фашистов сегодня у норвежцев нет сил.

Квислинг — предатель. Народ наш надеется и ждет: придет час и мы еще дадим бошам пинок в зад. Ради такого дня немало норвежцев и ушло к вам. Мы считаем, что Красная Армия принесет нам освобождение от нацизма. Я и мои земляки попросили у вас оружие.

Карпов засомневался было: уж очень все просто получалось у Оскара — не понравились оккупанты, взял и уехал. Сказал ему об этом.

— Ты прав, — признался Оскар. — Когда немцы, заняли Норвегию, покидать родину я не собирался. Пять месяцев провел дома; все присматривались, прицеливались, что делать. Но я не мог отсиживаться в углу. В Киркенесе многие знали, что в семнадцать лет я вступил в Коммунистический союз молодежи Норвегии, а еще через семь лет — в компартию. Мир повидал, с людьми разными встречался, немало читал, занимался самообразованием, привык на свет смотреть широко открытыми глазами, не жмурясь. Оттого-то товарищи по партии мне большое доверие оказали: сначала был членом бюро, а потом и секретарем партячейки в Киркенесе. Немцы об этом узнали. В августе прошлого года они устроили у меня дома обыск. Сам я в то время был в отъезде. Ничего уличающего не нашли, но нового визита фашистов я ждать не стал.

Выходило, что Карпову впору бы самому учиться у своего подчиненного. Тот и годами старше, и в жизни повидал побольше. Карпов не только вслушивался и вдумывался во все, что говорил о себе Нистрем, но и внимательно изучал его прежние донесения, сопоставлял свои впечатления с различными характеристиками. А характеристики на Нистрема были самые лестные, убеждающие в его надежности. Не всякому так напишут: «Один из самых способных и толковых членов отряда. Был командиром отделения и прекрасно справлялся со своими обязанностями. Самостоятелен, инициативен, достаточно развит политически».

Нистрем уже ходил с отрядом на Пикшуев и в этой операции был ранен.

Оскар похож на карела, голубоглаз, черты мягкие, округлые, по ним как бы прошлись каточком, пригладили, приплюснули.

Вечером Карпов, оставшись один, достал из внутреннего кармана кителя записную книжку в простенькой серой картонной обложке, полистал ее, вчитываясь в записи. Взгляд его остановился на строчках из какой-то зарубежной книги. Записано по-английски. И ниже перевод: «Хороший моряк познается в свежую погоду». Подумал: правильно сказано, знал писавший дело, понимал море: в штиль ходить по воде можно и неумелому, и робкому, а Нистрем выбрал не штиль, он в шторм отпустил рифы и расправил парус. С таким в море надежно.

Карпов всегда помнил слова Анри Барбюса: «Кто бьет справедливо, тот должен бить крепко».

Дело, ради которого они сошлись в поединке с врагом, справедливейшее. Идет бой с фашизмом. Разыгралась битва с тем, кто замыслил поставить на колени миллионы людей, сделать их рабами. Тут размах для удара укорачивать не надо, враг должен быть повержен.

Лейтенант с уверенностью доложил по начальству, что ребятам из Норвегии можно верить, в тыл врага с оружием их можно пустить.

Вторую группу готовил Николай Павлов. В разведке он был уже не новичок: в июле сходил к норвежской границе, был политруком группы, участвовал в захвате вражеского поста на Пикшуеве. Когда возвращались морем, «мессершмитты» обстреляли отряд, Павлова ранило. Лечился недолго: молодой и сильный организм взял свое. Он и в самом деле молод, ему всего 20 лет, служил на флоте год, весной закончил Объединенную школу учебного отряда на Соловках, учился во взводе Григория Чекмачева, который в том же июле пришел в разведку вместе с группой добровольцев из Соловецкого отряда. Знал его по Соловкам и Иван Фомин — старшина-инструктор. Теперь война свела друзей в другом отряде, не учебном, а боевом.

Утром 13 сентября, задолго до рассвета, с водной глади губы Грязной, чуть южнее Ваенги, взмыл гидросамолет морской авиации. Он сделал крюк над долиной Туломы, а затем взял курс к финской границе.

Павлов и Нистрем с разведчиками разместились в его пузатом чреве.

Гидросамолет должен был приводниться, по расчету, на озеро Одежявр, оттуда, после небольшой промежуточной базы, предстояло идти пешком к намеченной цели.

Павлов пришел на флотскую службу из псковского приозерного края. С ним призвали еще несколько его земляков. С детства озера крепко запали в память. Чаще всего по вечерам, собравшись землячеством, они затягивали свою любимую песню:

Эх, озера, широки озера.Мне вовек вас не забыть.

А иногда пытались запевать ее даже в походном строю.

Озера на Мурмане, как и на псковской и новгородской земле, по конфигурации, по очертаниям берегов нередко настолько схожи, что спутать их ничего не стоит.

Промозглая и туманная погода способствовала скрытности полета. На рассвете сели по расчету штурмана. Однако он определил место посадки неточно. Пока разобрались что к чему, самолет уже улетел. Оказалось, что самолет сел на озеро Калмыкявр. Пеший маршрут стал много больше предполагаемого.

На берегу рассортировали имущество. Разложили его по рюкзакам и сумкам, оставив резервный запас на обратный путь.

Хлопоты, обследование ближайшей округи заняли весь день.

Вечером, когда стемнело, двинулись в путь.

На первом этапе группу вел Петр Еремин. Петр — разудалая голова. Парень общительный, компанейский, любит веселье и всем советует никогда не горевать. На базе, в отряде он любит напевать под гитару. Играет умело, гитара у него звучит в полный голос, правой перебирает струны, не бренчит по ним подряд, а пальцы левой шустро бегают по грифу вверх и вниз, лишь на мгновение подлипая к ладам.