Фактор Z - Олег Гайдук

Мы с Кулей переглянулись. Друг покосился на священника, в глазах мелькнула искорка испуга. Я, признаться честно, тоже стал побаиваться нового знакомого. Уж лучше бы мы в эту церковь не совались.

Какое-то время батюшка сверлил нас напряженным взглядом, а потом спросил:

— Это Он послал вас?

— Кто? — не понял Куля.

— Отец наш, — батюшка вскинул морщинистый лоб к потолку. — Боженька.

— Нет, вы не так поняли, — сказал я. — Нам просто нужен временный приют, мы заблудились.

— Ничего подобного! — взорвался вдруг священник, и его щеки снова вспыхнули. — Либо вы сейчас же говорите, зачем пришли, либо выметаетесь отсюда!

Куля глянул на меня с холодным осуждением и обратился к батюшке.

— Да, да, вы правы. Это Он послал нас. С очень важной миссией!

Глаза священника вдруг загорелись, а лицо заметно вытянулось, словно у жирафа. Двустволка тут же опустилась. Святоша отошел к стене, поставил ружье в угол и, не говоря ни слова, скрылся в другой комнате.

Я подошел к другу и шепнул на ухо:

— Куля, это грех…

— Ты что, не видишь, что он чокнутый?!

— Все равно…

— Замолкни! Говорить буду я.

Батюшка меж тем вернулся, сел за стол и пригласил нас тоже. Вынул из кармана пухлый сверток, развернул. На стол упали пять кусочков хлеба, три вареных яйца, завернутая в тряпку соль. Не деликатесы, но на ужин хватит.

Мы принялись есть. А заодно и познакомились с духовником.

Звали его отец Кирилл. Он обосновался в церкви с самого начала Пандемии. Прихожане и другие батюшки сбежали, а он остался и провел в заточении несколько недель. Наверное, поэтому и начал потихонечку съезжать с катушек.

— Кушайте, — сказал отец Кирилл. — На завтра вам понадобятся силы.

— А что будет завтра? — Куля оторвался от еды и вопросительно взглянул на батюшку.

— Как что? Будем избавлять город от нечисти. Он же за этим вас прислал?

Я перестал жевать — еда застряла в горле труднопроходимым комом.

В помещении повисла тягостная тишина.

— Ну да, — беспомощно развел руками Куля. — Именно так.

Попали мы. Причем, конкретно. Как теперь выкручиваться? Он же и убить нас может, если мы откажемся!

— А вы не думали уйти из церкви? — осторожно спросил я. — За городом военные переправляют выживших в безопасную зону. Мы могли бы отправиться туда втроем.

Куля кашлянул и оцарапал меня резким взглядом. Сжавшиеся докрасна сухие губы чуть заметно шевельнулись.

— Нет. Исключено, — отрезал батюшка. — Он избрал меня, чтобы спасти этот проклятый город. Я не могу нарушить Его волю.

— Но из оружия у нас одно ружье и пистолет, в котором скоро кончатся патроны, — возразил Куля. — Как мы этим сможем защититься?

— С нами Господь. О большем и мечтать не надо.

Куля скрежетнул зубами, попытался спрятать раздражение, которое, как пес на привязи, рвалось наружу. Получилось плохо.

— А если мы погибнем? — снова спросил я. — Только вдумайтесь, насколько это может быть опасно!

— Значит, на то воля Божья.

Металлическое нотки в голосе священника дали понять, что это даже не обсуждается.

Мы с Кулей тяжело вздохнули. Похоже, он был прав: отец Кирилл и правда сумасшедший. Тогда, пожалуй, лучше с ним не спорить. Не хватало, чтобы он нас выгнал к зомбакам из-за того, что мы отказываемся воплощать его бредовые идеи.

Пока мы ели, отец Кирилл достал из-под стола радиоприемник, начал нажимать на кнопки. Прибор явно доживал последние деньки. После нескольких попыток он с натугой ожил, из динамиков полился вялый, еле слышный голос:

— «…вирус охватил весь город… по последним данным, больше миллиона человек заражены…»

— И это барахло еще работает? — присвистнул Куля.

— Т-с-с! — шикнул отец Кирилл и приложил палец к губам.

— «…на связи Борис Кригер, вирусолог из Москвы… вакцина от вируса на последней стадии разработки… скоро мне удастся вылечить всех зараженных…»

Я напрягся, вслушиваясь малоразличимые обрывки слов.

— «…хочу сказать про медицинский центр „Форкс“ в зоне безопасности… все, все, все, кто заражен… ищите Кригера… Бориса Кригера…»

Связь прервалась, и голос утонул в шипящем омуте.

Отец Кирилл тихонько усмехнулся, а у Кули вспыхнул огонек в глазах. Друг наклонился ко мне и шепнул почти неслышно:

— Отойдем?

Я кивнул, и мы поднялись.

— Вы куда? — заволновался батюшка, вскочив со стула.

— Потрындеть. Мы ненадолго.

Отец Кирилл не стал препятствовать. Лишь проводил нас хмурым взглядом, что-то пробурчав под нос.

— Ты это слышал?!

— Что?

На самом деле я не сразу понял, что он хочет мне сказать.

Мы закрылись в тесной кладовой, чтобы отец Кирилл нас не услышал. Куля подождал, пока глухое шарканье подошв за дверью стихнет, а потом воскликнул:

— Вакцина! У тебя есть шанс спастись! Ты что, не слушал радио?

— А-а-а… так ты повелся на эту лабуду?

— А почему бы нет, братуха? Может, это твой последний шанс.

— Фигня все это, — отмахнулся я. — Если бы вирус могли лечить, уже давно бы было что-нибудь известно.

— А если этот Кригер не соврал и вакцина от вируса и правда существует? Неужели ты вот так вот сдашься?

Я пожал плечами. Куля прав: не попытаться в моей ситуации было бы глупо. Но что, если за городом нас ничего не ждет и вся эта вакцина — надувательство?

— Кстати, как ты? Рана больше не болит? Никаких изменений внутри не ощущаешь?

Я покачал головой и тут же наткнулся на встревоженный взгляд друга.

Куля явно спрашивал не только потому, что беспокоился обо мне. С каждым часом в глубине его души, как пухлый слизень, нарастало напряжение. Он знал, что рано или поздно я стану зомбаком, и тогда на нашей дружбе придется поставить жирный крест.

— Рано радуешься, — поспешил расстроить меня Куля. — Это вирус стал рассасываться в организме. Скоро начнется лихорадка. А потом… Потом эта зараза вмиг тебя сожрет, и мне придется вышибить тебе мозги.

Он замолчал, после чего затараторил сбивчиво и торопливо:

— Надо уходить. Если покинем город до того, как ты склеишь ласты, есть все шансы, что отыщем этот чертов медицинский центр!

— Не успеем…

— Если поторопимся, успеем! — повторил с нажимом Куля. — А пока надо избавиться от этого религиозного фанатика, пока он окончательно мозги нам не промыл…

Раздался лязг и приглушенный грохот. Дверь в кладовую дернули изо всех сил, потом еще. Напористее, тяжелее. На четвертый раз она не выдержала — сорвалась с петель и рухнула с надсадным грохотом, взвивая пыль.

В проеме показался отец Кирилл с ружьем, направленным на нас. Хватка была уверенная, твердая, глаза сияли нездоровым блеском.

— Выходите, — приказал священник, и холодный, как осколок льдины, ствол уперся мне в живот.

— Постойте…

— Быстро!!! Повторять не буду!

Мы подняли руки и покорно вышли из кладовой. Отец Кирилл отошел слегка назад, продолжая держать нас на прицеле. Священник медлил, делал неуклюжие движения, и сразу было видно, что стрелок он никудышный.

— Слушай, придурашный, — начал Куля. — Отпусти нас по-хорошему. У нас и так проблем по горло, а тут еще ты со своими проповедями.

— Замолчи! — жилка на щеке священника чуть дернулась. — Ни звука!

— А разве батюшкам не запрещено держать оружие? — удивился я.

— Ты прав, — ответил тот невозмутимо, поворачиваясь ко мне. — Убийство — страшный грех. Но к вам, предателям Господним, это не относится.

— Да ты хоть понимаешь, что несешь?! — воскликнул Куля. — У нас тут город погибает. А ты, вместо того чтобы помочь, еще сильнее портишь положение!

Глаза священника забегали. Он растерялся, явно озадаченный таким ответом, но потом сильнее стиснул рукоять двустволки и шагнул навстречу Куле.

— Я бы не советовал стрелять, — он состроил серьезную мину и кивнул на дверь, ведущую на улицу. — Эти твари остро реагируют на звук. Если услышат, ломанут сюда толпой. Тебе оно надо?

Священник потупился, но ружья не опустил. Похоже, ему все было до лампочки. Он выглядел настолько озабоченным и одержимым, что мне сделалось не по себе. Глаза застелены туманной пеленой, губы дрожат, а зубы клацают, как у голодной псины.

— Ладно. Раз ты по-хорошему не понимаешь…

Куля метнулся в сторону столов, стоящих у стены. Священник дернулся, ружье в его руках взметнулось и направилось на ускользающего Кулю. Тот отпрыгнул влево, откатился в угол — и на удивление легко ушел от выстрела. Дробовая осыпь пронеслась мимо него и проломила стол, проделав в нем крупную трещину.

Я подскочил к священнику, вцепился в ствол и дернул сцепленные руки вверх. Ружье взметнулось к потолку вместе с дрожащими руками батюшки. Раздался новый выстрел. В пальцы тяжело ударила отдача.