Крестовый поход детей - Туллио Аволедо

―  Похоже на то. А ты рассказывал кому-нибудь о ней? Ребенок помотал головой.

―  А она как привидение? — просил он через секунду.

―  Нет. На самом деле все гораздо сложнее. Я сам не очень-то хорошо это понимаю, — вздохнул Джон. — А с тех пор, как я ослеп, я больше не могу ее видеть. Я способен видеть другие вещи, а вот ее нет. Только слышу голос. Прямо в голове.

―  Ты странный.

―  Да. Ты даже не представляешь себе, насколько.

―  А она хорошая?

Джон задумался над этим вопросом.

―  Думаю, можно сказать, что она не хорошая и не плохая. Как все мы.

―  Поэтому я ее не боюсь. Привидения в сказках страшные. А она нет.

Некоторое время они молчали.

―  Когда Маттео спросил тебя об Иисусе... — Джон Дэниэлс внимательно смотрел на ребенка и ждал, что тот скажет дальше, — ты сказал, что у Бога на каждого из нас есть свои планы и что может быть, Чрезвычайное положение...

Джон улыбнулся.

―  Да. Может быть, это такой способ, которым Бог решил стереть прежнее и начать творить человечество по-новому.

―  Да. Ты сказал так, но я не понял, что ты имел в виду.

―  Это трудно объяснить. Проще почувствовать.

―  Думаешь, когда-нибудь я смогу почувствовать это, как ты? А можешь меня научить?

Джон покачал головой.

―  Этот способ тебе не подходит. Мне пришлось отдать за это свои глаза.

―  Как это случилось?

―  Когда-нибудь я расскажу тебе это.

―  Когда-нибудь? Значит, ты останешься с нами?

―  Нет. Значит, вы останетесь со мной.

Управляющий был в бешенстве. Он ударил кулаком по столу.

―  Я не ожидал, что ты последуешь за этим чокнутым.

―  Ни за кем я не следую. Я всего лишь говорю тебе, что считаю: нам следует послушать его.

―  Здесь мы в безопасности.

―  Да никто не может быть в безопасности. И мы никогда не были. Если ты думаешь, что в безопасности, это значит только, что ты ошибаешься.

―  Глупости.

―  А я говорю тебе, что у него хороший план.

―  У него безумный план.

Вагант понизил голос.

―  Думаешь, если бы Город узнал о твоей договоренности с Сынами Гнева, он посчитал бы его менее безумным?

Управляющий не ожидал этого удара.

―  Только мы с тобой знаем об этой договоренности. И я не расскажу о нем никому.

Вагант расхохотался.

―  Я так понимаю, что Медведя и Малыша ты в расчет не берешь? Думаешь, они никогда не задумываются над тем, что лежит в пакетах, которые они выносят из Города каждую пятницу?

Управляющий был вовсе не глуп. Он не боялся Медведя и Малыша, в которых бойцовская сила сочеталась с мозгами настоящих микробов. Эти умственно отсталые, да еще Васко, которого больше не было, были любимчиками Мамы. Это единственное, что спасло их от участи быть принесенными в жертву в тяжелые для Города времена. Они были полезны для выполнения простых задач. Они никогда ни о чем не задумывались, потому что даже любопытство требует наличия хотя бы минимального количества серого вещества. И еще они прекрасно подходили для того, что Управляющий называл «грязной работой». И они совершенно точно не могли проболтаться, потому что их память не способна была удержать даже то, что они сделали секунду назад.

А вот Ваганта Управляющий боялся.

Самый необходимый ему человек был в то же время самым опасным. Он знал такие вещи, которые, открывшись однажды, могли положить конец его правлению и погрузить город в хаос.

― Ты знаешь, что мне пришлось сделать это, — сказал он и сам разозлился на тон, которым он произнес эти слова: тихий, почти покорный.

― А ты знаешь, что я так не считаю. Как бы то ни было, я вынужден поправить тебя. Есть еще один человек, который знает о договоренности. Отец Дэниэлс.

― Это невозможно!

― Некоторые вещи кажутся невозможными, и все же человек делает их.

Управляющий закусил губу. Вагант ненавидел эту детскую привычку. Ему хотелось отвесить Дону оплеуху, хотелось кричать, что он уже не ребенок.

Но все же он был Управляющим. Его роль требовала уважения. Уважения со стороны всех, без исключений.

И все же Вагант не мог запретить себе вести себя с ним свободно.

― Ты прекрасно знаешь, что договоренность долго не протянет. Люди начинают задумываться, как так выходит, что производство еды идет лучше, чем когда-либо, а рацион при этом за последние два месяца урезался в несколько раз. Среди разведчиков уже пошли слухи о том, что кто-то прячет часть продукции для личных запасов...

― Как они смеют?

― Они всего лишь прислушиваются к урчанию своих пустых желудков.

Управляющий стал похож на загнанную в угол мышь.

Его зубы впились в нижнюю губу, и из ранки вытекла капля крови.

― Я могу попробовать... попробовать поговорить с Сынами Гнева... Сказать им, что это временное затруднение. Думаю, они согласятся на несколько недель сократить размер дани.

― Ты уже пробовал. Помнишь?

Управляющий вздрогнул. Разумеется, он помнил.

В тот раз он впервые сопровождал еженедельную экспедицию с данью.

Они встретились с Сынами Гнева в установленном месте — на раздираемом ветрами старом перекрестке. На фонарных столбах висели голые манекены. Под порывами ледяного ветра со снегом они отплясывали похоронную джигу, эдакую демоническую пляску смерти. Скрип и треск манекенов траурной музыкой сопровождал эту встречу.

Бронированный автомобиль Сынов Гнева гордо стоял на середине перекрестка. Из выхлопной трубы шел черный зловонный дым.

Выйдя на открытое место, люди из Города выстроились в ряд в свете фар, как им и было сказано.

Главарь бандитов открыл дверь машины и соскочил с подножки.

Он был низкого роста. Крысиные глаза смотрели притворно-доброжелательно. Он был с ног до головы одет в черное. В его поведении чувствовалась уверенная, спокойная сила.

Он снял с головы противогаз, чтобы лучше видеть. Кончиком хлыста приподнял материю, закрывавшую ящики. Разочарованно вздохнув, покачал головой.

―  Нет-нет-нет. Так не годится. Здесь нет даже половины того, что вы должны были принести. Думаю, поэтому ты соизволил появиться лично.

Управляющий смиренно опустил голову.

―  Это так. Я пришел...

Главарь остановил его жестом.

―  Говорю здесь я. Дай догадаюсь. Ты пришел, чтобы сказать, что у вас проблемы, что вы не можете доставлять нам дань в установленном объеме. Ты пришел лично, чтобы попросить сделать вам скидку. Или отсрочку.

―  Да, мы действительно думали о небольшой отсрочке.

―  Пожалуйста, я уже сказал, что говорю здесь я.

―  Прости.

―  Ничего страшного. Мы же все тут культурные люди.

Он повернулся лицом к своим. Развел руки в стороны и отвесил глупый полупоклон, стоя на мысках, как балерина. Потом снова повернулся к посланникам Города.

Улыбка не покидала его уст. Но она как-то изменилась. Его малюсенькие глазки стали жесткими. И острыми, как иглы.

Главарь бандитов сделал три шага вперед. Потом протянул руку и положил ее сначала на плечо Медведю, потом Малышу, потом Васко. Наконец положил ее на плечо Ваганта. Пощупал его мышцы.

Вагант продолжал невозмутимо стоять на месте.

Сын Гнева заглянул ему в глаза. Затем отпустил его руку и повернулся к Васко.

Умственно отсталый юноша дружелюбно посмотрел на него своими небесно-голубыми глазами.

―  Сколько мяса ты должен был принести нам в этот раз, мальчик? — спросил бандит, не отводя глаз. Его рука в перчатке ощупывала мускулы на груди и животе Васко.

―  Трид... тридцать килограммов, — пробормотал Управляющий.

― Трид... тридцать килограммов. Великолепно. Сколько ты весишь?

―  Не знаю, — ответил Васко.

― На вид под пятьдесят кило. Так что поступим так: тридцать килограммов вы были должны, так что пятьдесят платите в качестве штрафа. Таким образом, с учетом этой скотины мы квиты.

Управляющий потерял дар речи, но в этот момент Вагант сделал шаг вперед.

―  Вы не можете взять его.

― А мне кажется, можем. Более того, считайте, что мы это уже сделали.

―  Дайте нам время. Мы дадим вам то, чего вы хотите.

Бандит улыбнулся.

Увиденное заставило людей из Города вздрогнуть. Его зубы были остро заточены и выглядели, как акульи.

―  Нам нужно время, — пробормотал Управляющий.

― Понимаю. Тогда поступим так. Я даю вам время до завтра, до этого же часа. Вы принесете мне мясо и остальной долг. Взамен получите вашего друга. А если не явитесь, то мы оставим этого бычка себе, и на этот раз мы квиты. Ах, да, чуть не забыл: квота на следующий раз только что выросла на двадцать пять процентов. Ваши мыши — просто объедение. Жаль, что вы не можете позволить себе есть их почаще. Но ваша щедрость служит благому делу.