Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин

– В чем дело, Джонни? – спросил Джозеф.

– Чума! На двери красное распятие. Бог явил нам свою милость.

– Что же нам делать с девицей?

Анна услышала их разговор.

– Разве я должна была остаться в этой гостинице? Джон с укоризной посмотрел на нее:

– Неужели вы ошиблись во мне?

– О, понимаю. Вы хотите подержать меня в укрытии, пока не выторгуете приличную цену? Или опасались, что я могу простить Эдварда и убежать с ним по доброй воле?

Джон едва сдерживал ярость.

– Графу можно простить все, а бастарду ничего.

Он пустил галопом коня.

Они поехали по Оксфордской дороге на запад, свернули на север к деревне Беруэлл, куда прибыли в полночь, и проехали подлинной подъездной дорожке, ведущей через олений парк в Беруэлл-Холл.

Джозеф посмотрел направо, потом налево.

– Ты знаешь, куда ехать, Джонни?

– Да. Мальчишкой я здесь жил. Библиотеку мог бы найти с закрытыми глазами.

С какой страстью он произнес эти слова, подумала Анна. Возможно, этот человек самый худший мошенник в Англии, но он любит свой потерянный дом, как любой преданный сын умершую мать. Эта часть истории Бет была правдой. Анна посмотрела на Джона, утопавшего в лучах лунного света, и мысли ее приняли несколько иное направление. Этот человек с рождения был разочарован. Младенцем, в колыбели бастарда, он уже чувствовал себя уязвленным, и всю жизнь его попрекали тем, что у него нет ни имени, ни земель.

Смущенная, Анна натянула поводья. Как она может сочувствовать этому разбойнику, только потому что его с самого рождения преследовали неудачи? Должно быть, лунный свет затуманил ей голову или наступил час ворожбы. Ей следует держать в узде свою фантазию, способную увести ее в сторону от цели.

Они миновали арку, оказались в переднем дворе и обогнули здание, которое, на взгляд Анны, было жемчужиной сельской архитектуры. Маленький, прелестный загородный дом, построенный, вероятно, во времена короля Гарри, с изящными ажурными стрельчатыми окнами и высокими трубами из красного кирпича.

Анна сдержала лошадь.

– Если у вас и в самом деле честные намерения, мастер Гилберт, оставьте меня здесь.

Джон рассмеялся:

– Как только я скроюсь из виду, вы убежите в темноту?

– Тогда оставьте Джозефа сторожить меня.

– Нет. Мне нужно, чтобы рядом со мной была шпага друга.

Взяв в руки поводья ее лошади, Джон повел Анну к кустам, посаженным в одну линию, напротив освещенных окон. Анна увидела сквозь них просторную комнату, уставленную книжными шкафами, и без труда узнала высокую стройную фигуру Эдварда, которому прислуживал лакей в синей с серебром ливрее.

Анна гадала, какими будут ее чувства, если она снова увидит Эдварда. Гадала, шевельнутся ли остатки любви к нему в ее сердце, есть ли еще хоть искра нежности под пеплом, способная воспламенить ее. Она смотрела в окно, не сводя с него глаз, и видела, как Эдвард склонился к свече, чтобы раскурить трубку, видела длинные, тонкие, изящные пальцы, вспоминала чувственные губы, но пепел, оставшийся от любви, был холодным и мертвым.

На мгновение Анне пришла в голову мысль отдаться на милость Гилберта, просить его не выдавать ее Эдварду, пообещать ему свою девственность, но тотчас же ее отрезвило сознание того, что она никогда не поступится своим целомудрием. Его можно было отнять у нее только силой.

Джон Гилберт снял свою широкополую шляпу.

– Наденьте это на голову, – сказал он ей, – и держите лицо склоненным. Оставайтесь здесь и не произносите ни слова.

– К чему продолжать эту комедию, сэр? – ледяным тоном спросила Анна. – Покажите товар лицом, назначьте за него цену. Ведь вы торговец человеческой плотью!

Лицо Джона исказилось от ярости:

– Джозеф, если она издаст еще хоть один звук, заткни ей рот кляпом!

Все трое спешились и подвели своих лошадей к окнам библиотеки.

Джозеф и Анна остановились в тени. Джон Гилберт передал поводья Джозефу.

– Следи за людьми графа, Джозеф. Предательство – его любимое блюдо. Он может захватить не только мою дань, но и меня самого.

Джон пересек террасу и вошел в дом через открытое окно.

– Добрый вечер, милорд. – Джон поклонился, но не настолько низко, как предписывал обычай.

Эдвард резко обернулся, и Анна заметила, что он одет в шелковые бриджи и облегающую шелковую рубашку с рукавами, перехваченными яркими лентами, поверх которых был накинут длинный халат из пурпурного бархата.

– Будь я неладен, Джон, ты подкрадываешься, как кошка.

– Эта кошка принесла тысячу фунтов, – сказал Джон, бросив на стол мешок с деньгами. – Посчитайте, милорд. Не можете же вы доверять разбойнику. – Джон усмехнулся.

Эдвард рассмеялся и отложил в сторону трубку.

– Что за чертову чушь ты несешь! Конечно, я тебе доверяю. – Ухмыльнувшись, он сделал знак слуге. – Кларета, человек!

Эдвард вручил Джону полный стакан и поднял свой собственный.

– Ну что?

Он попытался вглядеться в тени за окном.

– Кажется, там прячутся люди. Я предпочел бы их видеть отчетливо.

– Там мой кузнец и грум с лошадьми.

– Мой человек может подержать твоих лошадей.

Он сделал знак слуге выйти.

– Право, сэр разбойник, я дарю тебя королевским доверием, а это значит, что вообще не доверяю тебе. Поскольку его величество удалил меня от двора, потому что мне не удалось совершить одну сделку, я предпочитаю не подставлять спину твоим людям, как, впрочем, и королю.

Уэверби рассмеялся, довольный собственной шуткой.

Джон ощутил тревогу. Анна была хорошо замаскирована, но мог ли этот маскарад обмануть ее бывшего жениха?

– Оставьте парня в покое, милорд.

Уэверби приблизился кдвери.

– Сюда, вы двое! – приказал он. – Здесь я хозяин.

Джозеф сделал несколько шагов к окну, и Анна с низко опущенной головой и капюшоном, свисающим на лицо, последовала за ним.

– Стойте! – скомандовал Эдвард, когда Анна оказалась на расстоянии вытянутой руки и сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Каков бы ни был план Джона Гилберта, в сердце Анны затеплилась робкая надежда на то, что он не собирался продать ее Эдварду. Возможно, он намерен отдать ее королю в обмен на прощение!

Эдвард приподнял ее лицо за подбородок, но по выражению его глаз она поняла, что он не признал в этом румяном, чумазом, безбородом деревенском пареньке с красными заплаканными глазами придворную даму, на которой он собирался жениться.

– Пригожий паренек, этот твой грум.

Лорд Уэверби подмигнул Джону Гилберту:

– Ты слышал последние куплеты из «Друри-Лейн»?

И он процитировал несколько строчек о шлюхе, обманувшей одного мужчину. Потом с грязной и многозначительной улыбкой посмотрел сначала на Джона, потом на Анну и добавил: