05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

А пока приходилось идти по крови. Сандалии мгновенно промокли, мерзко хлюпали.

Огромный левит-охранник у ворот, ведущих во двор женщин, Эзрат Нашим, встретился взглядом с Петром. Мастер ощутил неприятный холод, исходящий от мощного и мрачного представителя второй храмовой касты. И еще подозрительность: без повода, но по привычке.

Иешуа тоже почувствовал:

«Какой неприятный человек».

«Почему ты так подумал?»

«Не знаю. Холодно…»

Занятно: те же ощущения, что у Петра. Почему? Случайность? Надо будет проверить реакцию на другие проявления чувств…

Вошли в Эзрат Нашим — последнее место, куда допускались женщины. Их много было здесь: галдели, судачили. Похоже, совсем не ощущали святости места. Сквозь их толпу, мимо двора Назореев, мимо двора Прокаженных — в ворота Никанора, в Эзрат Исраэль, дальше которого могли идти только левиты. Там был жертвенник, там была бойня. Простых евреев туда не допускали.

Зато сюда к ним, в Эзрат Исраэль, священники приходили сами. Вот и сейчас в углу двора на низких каменных лавочках сидели двое — в длинных льняных рубашках, ефодах, перетянутых разноцветными, зелено-красно-пурпурными поясами, и в круглых тяжелых, тоже льняных тюрбанах. А рядом, прямо на камнях, собрались верующие люди, в основном — молодежь. Голоса раввинов в нагретом воздухе звучали громко, распевно. Петр прислушался: священники, естественно, вели привычную послепасхальную беседу об Исходе, о далекой даже для этих дней истории рождения праздника Пасхи, опресноков, Хаг Гамацот. Слушали их рассеянно, больше глазели по сторонам, впечатленные золотой реальностью Храма, а история — она ж давно была, к тому ж не раз слышана…

— Моисей и Аарон пришли к фараону страны Айгиптос, — скучно говорил один из раввинов, повторял тысячи раз повторяемое, не вкладывая в слова не то что страстности, — даже грамма эмоций, — и сделали так, как повелел им Господь. Аарон бросил жезл свой перед фараоном и перед рабами его, и жезл сразу превратился в змею! — Раввин опять заученно сделал положенную в этом месте паузу, чтобы усилить впечатление от рассказа. Но то ли слушатели не желали впечатляться, то ли все как один попались исторически подкованные, поэтому ожидаемого священником гула восхищения Божьей силой не последовало.

Помолчав малость для приличия, раввин продолжил. Он рассказывал историю про десять египетских казней, ее Иешуа узнал сразу — не прошло зря отцовское «ударное» обучение. Но сейчас мальчик впервые осмысливал сказанное, вникал, чувствовал интерес, даже ощутимую потребность в этой истории. Он неотрывно смотрел на священника, ловил каждое его слово. Странно, но давно знакомый рассказ звучал почему-то по-другому — как новый.

— …и, увидев такое дело, призвал фараон своих мудрецов и чародеев: пусть теперь они попробуют сделать то же самое своими чарами. Каждый из них бросил на землю свой жезл, и жезлы их тоже превратились в змей, но… — указательный перст горе, — жезл Ааронов поглотил их жезлы. Фараон сильно разозлился, его сердце ожесточилось, и он не послушал Моисея и Аарона, о чем Господь их заранее предупредил.

— Как это — поглотил?

Обычай позволял задавать вопросы раввину, даже вступать в дискуссию, излагать свое мнение, но услышанный тонкий мальчишеский голос заставил священника поморщиться: ох уж эти дети! Нет — просто слушать, так с глупыми вопросами лезут. Как это — поглотил? Взял — и поглотил. Дураку ясно…

Но тем не менее оглянулся, глазами поискал перебившего.

— Чего ты не понял, мальчик?

— Я не понял, как это жезл Ааронов поглотил их жезлы? Священник вздохнул и сказал:

— У Аарона был жезл, осененный чудом Господним, и чудо это оказалось сильнее того, что творили волхвы фараона. Ясно тебе?

— Ясно. А откуда у волхвов такие жезлы? — не унимался Иешуа.

— Боги земли Мицраима дали их волхвам.

— Какие боги? — Иешуа удивленно смотрел на священника. Слишком, подумал Петр, удивленно.

— Ну… какие у них там были боги? — Раввин повернулся к сидящему рядом коллеге, ища поддержки, — Ну, вот, например, бог солнца Ра… Кто еще?.. Другие, много их…

— Но ведь Бог — один?

По толпе слушающих прошел ропот: экий наглый мальчишка — спорит с самими раввинами!

— Да, мальчик, Бог — один. Это единственно верная истина. И имя его мы произносить не вправе, ты знаешь, так он завещал Моше… — В беседу вступил второй священнослужитель. — А всякий, кто исповедует многобожие заблуждающийся язычник.

— Тогда кто же помог фараоновым волхвам творить чудеса с жезлами? Может, сам Господь наш?

Раввины удивленно переглянулись. Этот наглый малец с разбитой коленкой говорил совсем не по-детски.

— Мальчик, — священник наклонился к Иешуа, — подумай сам, как Господь мог помогать чародеям фараона творить все эти чудеса? Он же обещал свою помощь Моше и всему народу Израильскому, а не фараону. Ты ведь помнишь?

— Помню. Но зачем тогда Бог говорил, что он ожесточит сердце фараоново? Неужели он не мог смягчить его, и тогда не пришлось бы Аигиптосу страдать от всех этих мучений?

Раввин нервно погладил бороду.

— Слушай, мальчик… Как твое имя?

— Иешуа, сын Йосефа из Нацерета.

— Ох, Нацрат, Нацрат… Слушай, Иешуа. Фараон должен был сам отпустить еврейский народ, своим собственным решением. Господь всемогущ, но справедлив. Он не стал фараона подталкивать к этому.

— Но он же… — Иешуа поднялся с земли и теперь Стоял глаза в глаза с сидящим раввином. — Он же сам сказал: «Я ожесточу сердце фараоново, и явлю множество знамений Моих и чудес Моих… Фараон не послушает вас…» Получается, Господь мешал сам себе. Так?

— Нет. Он хотел показать свое могущество египтянам, чтобы эти язычники уверовали: вот он: бог — Един и Велик. Так-то! — Священник для вескости стукнул оземь своим посохом, как будто тоже хотел показать какое-нибудь чудо.

Чуда не произошло. Иешуа не унялся:

— Но он же мучил не только египтян, но и всех евреев! Жабы, кровавая река, мошки… Зачем ему было заставлять страдать избранный им же народ?

Иешуа говорил так складно, что раввин, похоже, забыл: перед ним — всего лишь подросток. Ему-то было невдомек, что все слова, произносимые мальчиком, сначала говорил высокий, богато одетый мужчина, стоявший неподалеку. Говорил не вслух, мысленно…

— А я тебе объясню! — кипятился священник. — Сначала Бог давал понять, что все кары, спускаемые Им на землю Айгиптоса, предназначаются для всех без исключения людей, и лишь когда понял, что фараон не поддается, Он стал оберегать евреев от своих казней.