Сердце старого Города (СИ) - Софья Вель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эль фыркнул — может, и не всех! Устроить бы состязание между ним, Кирой и Анной… Эль отпил глоток, — он бы выиграл! Он так умен и хитер, что легко оставит с носом даже Древнего, что ему пара девчонок?!
Эля откровенно веселили попытки Сига его поймать. Сиг — посредственность, каждый шаг наперед известен. Сквозь мерцающую мембрану Эль видел, как братец мечется в поисках. Он обхохатывался на все уговоры и угрозы, и все слова Сига об огромной опасности, грозящей непослушному брату, виделись Элю плодом слабости и бессилия в поисках. Правда, один раз Сиг едва его не достал, но быстро отчаялся и бросил предприятие. Эль тогда облегченно выдохнул.
Теперь Сиг наверняка ходит по сестрам и просит о помощи. А сестры, сестры всегда на стороне младших, так уж устроены нежные девичьи сердца… Селена не выдаст, а Кирия… Кирия еще и подсобит, и будет Сиг искать Эля где-нибудь в Темных мирах, ведомый подсказками хитрой сестрицы.
Вот так неуч Эль все продумал и просчитал!
Только одного юный принц сразу трех царств никак не мог понят — где камень. Каждый день Эль рассылал сотню поисковиков, и они упорно приводили к глупой сиротке, невесть что забывшей в этих краях. Девица так некстати разгуливала по окрестностям, изображая из себя охотницу. Впрочем, чужие игры — чужое дело. Мало ли во что кому играть нравится? Чем еще здесь заниматься? От скуки и в охотницу играть начнешь, Эль как-то думал составить девчонке компанию, но его тонкую сеть что-то дернуло, и он отвлекся на основное занятие — поиски камня. Игры с дремучей сироткой он оставил на следующие жизни.
Глава пятая. Зачарованный край. Новая встреча
В следующие дни Солео честно работала на поле, едва не падая от усталости и голода на недавно проклюнувшиеся ростки. В голове крутились мысли о тщете трудов. Не успеют нежные побеги вырасти и дать урожай — земли здесь северные, холод придет раньше, чем завяжутся плоды.
За отчаянный труд, к огромному изумлению Солео, порция не стала гуще или больше. А на вопрос о причине, надзирательница и вовсе пообещала не кормить, если Солео не будет работать усердней.
Хуже всего было по ночам. Голод не давал уснуть, он мучительным спазмом сводил нутро, отупляя мысли. И даже корешки Волчонки не помогали.
В один из дней охранник с глумливой ухмылкой шлепнул Солео. И девушка не сдержалась, ударив обидчика. В ответ охранник залепил оплеуху, разбив при этом нос. После чего брезгливо сплюнул, заметив, что Солео и без того красотою не блещет, а с таким неласковым нравом и вовсе рискует остаться не у дел. Лежа на холодной траве, Солео корила себя: что ей стоило просто улыбнуться? И всякий раз при мысли об этом передергивало.
Утром выпал туман. Солео легко ускользнула из лагеря. Отчаяние и голод побороли страх. В лесу, в проклятом лесу, есть ягоды или корни, а было бы солнце, можно было и ящериц наловить. Но сегодня и жуки сойдут. Вчера она съела червяка, найденного при прополке. Червяк показался удивительно вкусным, вкуснее корешков. Теперь старалась не вспоминать.
В тумане Солео едва различала дорогу. И потому с ужасом осознала, что спотыкается о камни мертвого города. Зло браня себя, девушка повернула обратно, чувствуя, что дрожит и цепенеет от страха. Но чем больше пыталась вернуться назад, тем сильнее отдалялась от леса.
Мерещились шорохи, а туман не рассеивался. Байки о призраках, часто и щедро рассказываемые в приюте, живо воскресли в памяти. Липкий пот зазмеился капельками по спине…
Не разбирая дороги, Солео побежала обратно к лесу. Но шепот становился все отчетливей и жутче. «Сейчас же день! Разве призраки живут под светом солнца?!», — пронеслось в голове. В камнях почудились движущиеся тени. Одна стала отчетливей — Солео шарахнулась от призрачной руки, протянутой к груди. Сиреневая волна стала последним, что мелькнуло в тухнущем сознании.
Очнувшись, Солео застонала — открыть глаза было мучительно больно.
— Странное место вы выбрали для поселения, — под бархатным и тихим голосом надежда Солео, что это младший из братьев-нелюдей, растворилась. Но бояться сил уже не было. Голос продолжил:
— Эти камни прокляты. У нас в народе их всегда чурались. Еще б… Столько неупокоенных душ, столько насильственных и страшных смертей. Зачем ты все время приходишь сюда?
Солео пожала плечами. Что она могла сказать? Девушка, наконец, открыла глаза. Вечерело. А из лагеря она уходила на рассвете. Солео попробовала встать, однако тело не слушалось, и вовсе не из-за чар. Голод и бессонница оказались сильнее любой магии.
— Кто это сделал? — спросил нелюдь, осторожно касаясь разбитой губы и все еще припухшего носа.
Солео промолчала, смущенно отводя глаза.
— Ясно, — продолжил нелюдь. — Ничего не меняется… Только народы приходят и уходят. Зачем вы пришли на проклятые земли?
Солео чувствовала, что сознание теряется в волнах прибоя от головокружения. Не зная зачем, она ответила:
— Умирать, — горечь правдивости слова накрыла с головой. Они и правда пришли сюда умирать. Пойманный кролик или два не спасут лагерь от холодной и голодной зимы. Но год был неурожайным, и он не первый. Настоятельница просто дала им шанс. В городе мог начаться голод — едва ли арестантов будут кормить.
Нелюдь ничего не ответил, он осторожно приподнял ей голову. От прикосновения девушка вздрогнула и сжалась. Не обращая на это внимания, к губам поднесли металлическую плошку — Солео вдохнула аромат пряного бульона. Она с жадностью вцепилась в край, выпивая за глоток все содержимое. И тут же провалилась в сон.
Очнулась Солео только на рассвете. Нелюдь по-прежнему был рядом:
— Солео, эти места прокляты. Они не принадлежат миру живых. Даже нам с братом находиться здесь опасно. В покинутом доме заводится нечисть. Вам надо уходить. Вам всем.
— Нам некуда идти, — едва слышно отозвалась Солео.
— Мир велик, очень велик.
— И где в нем нужны мы?
— Где угодно! Здесь вы не выживете.
Солео безразлично пожала плечами.
— Я принес тебе хлеба и другой еды, — продолжил собеседник. — Только не ешь все сразу. Это может убить не хуже голода. Еще там оружие и немного денег. — Он пристально посмотрел на замершую девушку. — Теперь уходи.
Солео впервые посмотрела на нелюдя открыто. Неожиданная мысль смутила и удивила: нелюдь был изумительно красив. «Разве он не похож на посланцев небес с фресок собора?». Она
