Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - Олег Платонов

С целью избежания такого варианта развития событий советское руководство пытается взять инициативу в свои руки, предлагая Финляндии заключение военного соглашения, исключающего возможность оккупации Финляндии Германией и предусматривающего передачу СССР в аренду некоторых территорий Финляндии, имевших стратегическое значение для обороны СССР. Однако Финляндия отказалась выполнить справедливое требование советского правительства.

30 ноября 1939 года по приказу Сталина советские войска вошли на территорию Финляндии на всем протяжении ее границ. Однако война была плохо спланирована, и советские войска понесли большие потери. На разгром незначительной по своему военному потенциалу страны СССР понадобилось четыре месяца, в результате чего все условия советского правительства были приняты, и Финляндия безоговорочно капитулировала. «Уроки этой войны, — признавался через год Сталин, — очень суровые. Надо признать, что они показали — Красная Армия не подготовлена к ведению современной войны. Эти уроки очень внимательно изучаются, и принимаются экстренные меры в целях устранения серьезных недостатков военной техники и боевой подготовки войск»[82].

Западные страны, стремившиеся превратить финскую войну в мировую войну против СССР, были разочарованы уже в самом начале военных действий. 14 декабря 1939 года масонское руководство Лиги Наций исключило СССР из числа ее членов. Сталин на этот счет высказался очень точно — «нелепое решение Лиги Наций вызывает ироническую улыбку, и оно способно лишь оскандалить незадачливых авторов».

23 августа 1939 года в Москву прибыл министр иностранных дел Германии Риббентроп, имея директиву Гитлера как можно скорее подписать договор о ненападении и дополнительный секретный протокол. Спешка в этом вопросе германской стороны объяснялась готовящимся нападением на Польшу. Гитлер понимал, что, оккупировав эту страну, он вторгается в сферу национальных интересов России, и в то время боялся спровоцировать ее ответные действия. Стремясь быстрее развязать свои руки на Востоке и рассчитывая позднее все отобрать обратно, Гитлер не стал торговаться и заключил договор на выгодных для нашей страны условиях. Согласно секретному протоколу этого договора при расчленении Польши к России отходили территории, принадлежавшие ей до 1917 года и отторгнутые от нее в результате антирусской революции и иностранной интервенции: Западная Малороссия, Западная Белоруссия, Латвия, Литва, Эстония, Финляндия. Все эти исторически русские земли по справедливости возвращались в состав Русского государства. В дополнительном протоколе, содержание которого обе стороны обязались держать в тайне, разграничивались сферы интересов обеих сторон в Восточной Европе:

«1. В случае территориально-политических изменений в областях, принадлежащих Балтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы), северная граница Литвы образует одновременно границу между сферами интересов Германии и СССР. При этом обеими сторонами признается заинтересованность Литвы в области Вильно (Вильнюса).

2.   В случае территориально-политических изменений в областях, принадлежащих польскому государству, разграничение сфер интересов Германии и СССР будет проходить примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.

Вопрос о том, явится ли в интересах обеих сторон желательным сохранение независимого польского государства, может быть окончательно решен только в ходе дальнейшего политического развития.

В любом случае оба правительства будут решать этот вопрос на путях дружеского взаимопонимания.

3.   Относительно Юго-Запада Европы советской стороной была подчеркнута заинтересованность в Бессарабии[83]. Германская сторона заявила о своей полной политической незаинтересованности в этих областях»[84].

Это был великий и торжественный момент. Сталин, лично участвовавший в подготовке договора, не скрывал своей радости. После шампанского, выпитого за подписание договора, принесли карту согласованной новой границы между Германией и СССР. Сталин разложил ее на столе, взял один из своих больших синих карандашей и, давая волю эмоциям, расписался на ней огромными буквами с завитком, перекрывавшим возвращаемые русские территории — Западную Белоруссию и Западную Малороссию[85].

Сам факт подписания такого протокола делал политику Сталина державно-русской и антикоммунистической. Как рассказывал Молотов: «Когда мы принимали Риббентропа, он, конечно, провозглашал тосты за Сталина, за меня... Сталин неожиданно предложил: «Выпьем за нового антикоминтерновца Сталина!»[86] Хотя Молотов считает, что это было сказано шутливо, в этом тосте была большая доля истины.

В тех условиях заключение договора о ненападении с Германией было единственно правильным решением, которое в какой-то степени отодвигало германскую агрессию. Для Сталина было очевидно, что западные державы всеми силами стремятся не к союзу с СССР, а только к тому, чтобы побудить Германию напасть на него. Как отмечал немецкий историк У. Ширер, Сталин сильно сомневался в том, что Великобритания с большей готовностью выполнит свои гарантии перед Польшей, чем Франция выполнила свои обязательства перед Чехословакией. И все происходившие за последние два года события на Западе лишь усиливали его подозрения: отклонение Чемберленом советских предложений после «аншлюса» и нацистской оккупации Чехословакии о созыве конференции для выработки планов по сдерживанию дальнейшей нацистской агрессии; умиротворение Чемберленом Гитлера в Мюнхене, куда Россию не допустили; задержки и колебания Чемберлена в проведении переговоров против Германии.

Пакт о ненападении обеспечивал СССР оборонительные рубежи далеко за пределами прежних границ. Он также создавал предпосылки к тому, что, когда Германия и нападет на СССР (а в этом Сталин не сомневался), западные страны будут уже втянуты в войну против него, и Советский Союз не останется один на один с германским агрессором. В общем, даже злейший враг Русского народа У. Черчилль сказал, что заключение договора о ненападении было «в тот момент в высшей степени реалистичным».

Подписывая пакт о ненападении, Сталин прямо заявил немецкой делегации, что «мы не забываем того, что вашей конечной целью является нападение на нас»[87]. Не имея никаких иллюзий в отношении намерений немецкой стороны, Сталин делал все возможное, чтобы оттянуть войну. Позднее, уже в 1942 году, беседуя с Черчиллем, Сталин рассказывал: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого».

Западные политики обвиняли Сталина, что в случае с нападением Германии на СССР он «пал жертвой собственной недоверчивости и просчета». Однако на самом деле они сами просчитались еще больше. Надеясь на то, что Гитлер нападет на СССР, они потеряли Польшу, Францию, Бельгию, Голландию, оказались перед опасностью захвата Англии.

У Сталина не было никаких иллюзий по поводу подписания пакта о ненападении. «Здесь, — говорил он Хрущеву, — ведется игра, кто кого перехитрит, кто кого обманет. — И заключил: — Я их обманул».

Надежды Сталина на то, что Гитлер не будет нападать на СССР хотя бы в первой половине 40-х годов, были довольно основательны. Как справедливо отмечал Д. Кеннан: «Если бы Франция не сдалась так легко, если бы Англия не отказалась сдаваться, возможно, Германия вообще не напала бы на Россию»[88]. Кто бы мог подумать, что великая держава Франция будет захвачена агрессором без серьезного сопротивления, и, если бы оно было, Германия надолго увязла бы в этой стране.

Сталин сумел убедить Гитлера подписать договор о ненападении без согласования с Японией и таким образом вбил клин между Германией и Японией. И в дальнейшем он стремился усилить этот эффект, совершив беспрецедентный акт. После переговоров с японским министром иностранных дел Мацуокой Сталин сам приехал на вокзал его проводить. Все это было рассчитано заранее. Как рассказывал Молотов, «этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не встречал и не провожал. Японцы, да и немцы были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли в вагон»[89].

В сентябре 1939 года Польша фактически без сопротивления была захвачена германскими войсками и утратила государственную независимость. Ее надежды на военную помощь со стороны Англии и Франции оказались тщетны. В критический момент «союзники» предали Польшу, без колебаний отдав ее Германии, как ранее Чехословакию. Западные владыки недвусмысленно давали понять Гитлеру, что он, захватив Польшу, может продолжить «дранг нах остен» — напасть на Россию не опасаясь противодействия.