Убить босса! - Борис Седов

Русский мент, если уж он зачем-то забрался ночью под мост и приказал шестерым здоровенным мужикам бросить оружие, пойдет напролом и никого на помощь звать не будет. Он лучше перестреляет всех к чертовой матери, а потом полгода, пока над ним висит прокурорская проверка, будет сидеть в кабинете и доводить до ума запущенные за пять последних лет сыска бумажные дела.

И сейчас Мартынов узнал этот голос. Он звучал, как изношенная струна скрипки – жалобно и высоко. Этого только тут не хватало, пронеслось в голове Андрея. Ему и выстрелить не дали, и толку от такого вмешательства – на грош. Сейчас негры рассосут тему, и этот пискун умчится в ночь.

Те же мысли, видимо, возникли и в голове Джексона. Высоко вскинув брови, он некоторое время смотрел в темноту, и лишь когда истекли все сроки для последующего окрика, должного убедить преступников, что полицейский не шутит, начал улыбаться.

– Это кто там тявкает? – спросил он, глядя на стоявших сбоку от него подельников. Он заражал их вирусом уверенности.

Мартынов не опускал рук с зажатым в них «узи» и следил за событиями без комментариев.

– Полиция!!! – совсем уж в фальцете зашелся голос из темноты. – Покажите мне руки!..

– Полиция? – усмехнулся Джексон, уходя за спину одного из своих друзей и – тем самым – из-под ствола Мартынова. – А я думал, поросенка режут… Ты выйди на свет, покажи свою фуражку, а то мои парни совсем уж изнервничались…

Боже мой, подумал Андрей, он слушается его…

Из темноты выползла тень и постепенно, как в фантастическом боевике, стала принимать очертания полицейского. Фуражка-восьмиклинка, кокарда размером с полицейский значок, голубая рубашка… И огромные от ужаса глаза. Лет копу было не больше двадцати пяти.

– А где же твой напарник, легавый?

– Станьте на колени!!

– Иначе что?

– Иначе… Иначе я буду стрелять! Мартенсон медленно повернулся к Сандре и прошептал: «Уйди в темноту, поднимайся на дорогу… Я догоню».

Джексон не заметил исчезновения девушки. Его больше заботила ситуация, в которой он оказался. Еще минуту назад он полностью контролировал обстановку, а сейчас выходило, что из-за случайного вмешательства полицейского он оказался в ещё менее выгодном свете, чем русский: он был черным, полицейский и русский – белыми…

– Ладно, придурок, твоя взяла, – бросил ямаец и развернулся к копу. – Я встаю на колени, оружия у меня нет. Зачитай мне мои права…

И он, действительно, опустился на колени, рассеивая внимание копа. Дернувшись к нему, полицейский совершил ошибку. Идея пленения вооруженной банды чернокожих захватила его настолько, что появления в руке ямайца предмета, похожего на рукоять ножа, он просто не заметил.

Раздался тугой щелчок, из рукоятки вылетело сверкающее лезвие и почти утонуло в горле копа.

Полицейский издал свистящий звук, выронил оружие и рухнул на колени. Фонтан черного цвета вырвался из его горла и стал рассыпаться брызгами…

Или сейчас, или никогда, понял Мартынов и, присев на колено, разрезал ночную тишину оглушительной очередью.

Главное теперь было уйти из круга, освещенного костром, и изменить направление движения таким образом, чтобы оно логически не укладывалось в головы преследователей.

Слыша за спиной крики ямайцев и грохот их оружия, Андрей бросился в темноту и тут же, развернувшись под прямым углом, побежал в сторону темнеющей на фоне фиолетового неба колонне опоры.

Выпущенные вверх сраженными и упавшими ямайцами пули рикошетили от полотна моста и с визгом уходили в неизвестность. Пальба свидетельствовала о том, что Джексон потерял рассудок от ярости. Им обоим было хорошо известно, что возможность найти Мартенсона в Нью-Йорке во второй раз, да ещё и при таком удачном раскладе, может и не представиться.

Чувствуя жар на лице и давление в затылке – верные признаки накатившей гипертензии, Андрей стремительно поднимался наверх, перебираясь через сетчатые заграждения и проскальзывая меж ветхих строений. Он точно знал, куда выйдет Сандра, и теперь хотел оказаться наверху как можно быстрее. Хозяева героина уже спешат по его следу и, чем дольше он будет аукаться с девушкой, тем больше у них шансов взять должника во второй раз. Только теперь никаких философских бесед при луне не будет. Пара ножей, сдираемая со лба кожа, что ещё?.. Что угодно.

Увидев Сандру, он задохнулся от радости.

– Милая ты моя! – закричал он. – Какая же ты умница-девочка! Другой бы дуре нужно было объяснять полчаса… Ты уж прости, бэби, но сейчас мы совершим самое настоящее преступление. Впрочем, – добавил он, разглядывая проезжающие мимо машины, – ты не при делах.

Выйдя на дорогу, он развернулся лицом навстречу свету фар и выбросил вперед руку с тяжелым «узи».

Кто бы не остановился в такой ситуации…

– Excuse me, sir, – извинился он перед водителем, открыв дверь. – I need your car…

Когда Сандра уселась рядом, он приспустил стекло и сообщил остолбеневшему, даже не успевшему испугаться владельцу:

– Union Square, 15th street…

Мартынов тяжело дышал, речь его была прерывиста, удовольствия от своих поступков он не получал.

– Зачем ты сказал ему, где оставишь машину? – изумилась Сандра, качаясь из стороны в сторону от резких маневров «крайслера». – Нас вычислят если не чёрные, которые встретят этого типа через минуту, так полиция, куда он сообщит о происшедшем.

– Ого, – с удовольствием заметил Андрей, – да ты на глазах превращаешься в Бони… Вообще-то, мы едем в противоположном направлении, если ты не заметила.

Она посмотрела по сторонам и улыбнулась. Свернув налево от Beekmah Downtown Hospital, Мартынов вывел машину на Бикман Стрит, потом съехал на Нассау Стрит, и вскоре показались очертания знакомых Сандре строений Сити Холл Парка. Сообщив хозяину машины адрес в восточной части города, Эндрю вел машину на юго-запад.

– Здесь мы и оставим этот «крайслер», – сказал он, прижимаясь к обочине и устанавливая машину на парковку.

Выбираясь из машины. Сандра видела, как за ними внимательно следит неестественно толстая чёрная женщина в форме дорожного полицейского.

– Хай, мэм! – махнул ей рукой Мартынов, вынимая из кармана пригоршню мелочи, чтобы спустить в приемник парковки. – Как дела?

Он любил эти дебильные фразы, живя в Америке, и ненавидел их в России. В Нью-Йорке они означают: Я твой друг, я расположен к тебе и прошу того же. В Москве за такую фразу можно получить по морде наручниками или по спине палкой. Какая тебе разница, козел, как мои дела? Херово у меня дела! Как всегда – херово!

Мэм улыбнулась и продолжала стоять напротив магазина нижнего белья. Если судить по её взгляду, то она мечтала о тех временах, когда сможет влезть в трусики сорок четвертого размера, что были выставлены на всеобщее обозрение в витрине магазина. Американцы всегда о чем-то планомерно мечтают. Они точно знают, сколько лет, месяцев и дней им выплачивать ссуду за дом, когда они похудеют и что 25 июля, через два месяца, нужно обязательно быть у стоматолога в 11.00. Если не соблюдать этих простых правил, регулирующих распорядок жизни, нарушится программа и миром овладеет хаос. А то, что мистер поставил на парковку взятый разбоем автомобиль – это в программу не входит. В ней просто нет места для такой ситуации, она не предусмотрена программным обеспечением. Американец, похитивший машину, не поедет в центр города и не будет ставить краденое авто на глазах у полицейского.

– Значит, сто двадцать фунтов высококачественного кокаина? – уточнила Сандра, идя рядом с Мартыновым и стараясь обходить встречных пешеходов так же ловко, как он.

– Ты знаешь меня почти пятнадцать часов, – не сбавляя скорости, сказал он. – Ты заметила в моем поведении что-то, что роднило бы меня с кокаином, экстази, марихуаной, героином или эфедрином?

– Для того, чтобы быть причастным к торговле отравой, вовсе необязательно её потреблять.

– Твоё дело, – буркнул Андрей. – Меня мало интересует, что ты обо мне думаешь. Моя задача – уберечь тебя от неприятностей, возникших по моей вине, а похвала или критика мне ни к чему.

Ночь закатывалась за горизонт тем быстрее, чем сильнее становились порывы ветра…

– Который час? – спросил Мартынов, тряхнув за плечо заснувшую за столиком в кафе Сандру.

Она посмотрела на него бессмысленным взглядом. Рассмеялась и растерла ладошками лицо.

– Я едва не уверилась, что мне все это снится. Восемь утра… Мне нужно в комнату для леди.

По-хорошему, мне нужен душ и свежее белье, но ты, ковбой, меня, наверное, не поймешь…

– Очень даже понимаю. Я женат, девочка. Сейчас выйдешь из кафешки и свернешь направо. Там маленький магазинчик для женщин, держит его некто Джо. Ты найдешь там все, что нужно леди для долгого путешествия. – Распахнув бумажник, он бросил на стол кредитку.