Опасность желания - Элизабет Эссекс

Завершив осмотр, он с легкой насмешкой проговорил:

— Хорошо отмылась. Ты довольно многое скрывала под многолетними слоями грязи.

Меггс прикрыла рукой шею, вероятно, решив, что вырез платья слишком глубокий.

— А тебе не все равно? Я же сказала, я знаю, как надо мыться.

— Ну да, конечно. А ты знаешь, как надо есть?

Она издала низкий утробный звук.

— Надеюсь, это известно тебе лучше, чем твоему брату.

Тимми все еще крепко спал на своем тюфяке, и Меггс с немалым облегчением увидела положенный рядом с ним второй комплект одеял. Что ж, пока капитан на высоте.

Хью поставил перед ней чашку с бульоном. Рядом на тарелке Меггс увидела тонко нарезанный хлеб и сыр. Бульон издавал невероятный аромат — курицы и трав, названия которых она не помнила. И еще на столе было масло. Большой кусок. Ее желудок громко заурчал в предвкушении такого изобилия.

Но она не может позволить себе наброситься на еду, как глупое животное. Ее сразу стошнит, так же как и Тимми. Следовало помнить о гордости! Даже старуха Нэн настаивала, чтобы за столом соблюдались приличия. А тут еще капитан стоит рядом и недоуменно взирает на нее.

— А ты собираешься есть? — спросила она.

— Нет, я уже поел. А ты ешь быстрее, пока бульон не остыл.

— Как же я узнаю, что он не отравлен?

— Ты же не дура. Какой мне смысл потратить много часов на извлечение яда из твоей руки, чтобы тут же подсыпать его тебе в суп? — Но уже в следующий момент Хью взял чашку и сделал изрядный глоток бульона. Потом он выбрал кусочек хлеба, положил на него сыр и принялся жевать. — Убедилась? Никакого яда. Ешь.

Его тон не допускал возражений. Он и в своей кухне оставался командиром корабля. А Меггс и в самом деле не была дурой. Поэтому она осторожно взяла чашку левой рукой и начал отхлебывать изумительную жидкость, иногда прерываясь, чтобы отправить в рот кусочек хлеба. И все время чувствовала, что капитан наблюдает за ней.

— Когда ты в последний раз ела?

Меггс пожала плечами. Похоже, он собирается выдать ей очередную порцию нравоучений.

— Я ем… время от времени.

— Что ж, здесь ты будешь питаться регулярно. Считай это дополнительной привилегией. Для тебя и мальчика.

— Привилегией? — Он считает ее слишком глупой, неспособной даже прокормиться, не говоря уже о том, чтобы понимать, о чем он говорит. Этакая бессловесная тварь. Тупица. А ведь у нее, между прочим, есть и уши, и мозги.

— Это означает дополнительную выгоду, которая является результатом нашей договоренности.

— Можешь не объяснять. Я знала одну тетку, которая любила такие словечки. Она была настоящим кладезем всяких мудреных выражений, моя старуха Нэн. — Этому пижону будет полезно узнать, что не он один знает, как надо разговаривать. А Меггс неожиданно захотелось поговорить. Вероятно, полный желудок сделал ее словоохотливой. — Старуха Нэн любила слова, такие как «совершенный» или «изысканный». «Это совершенная работа, моя девочка», — говорила она. А еще ей нравилось слово «искусный». «Для этого замка нужны искусные руки, девочка». Она часто повторяла, что хорошие замки как старые девы — знают, как хранить свои секреты, поэтому их надо уметь заморочить. Великая женщина была моя старуха Нэн. Замечательная взломщица.

— Превосходно! Обычная взломщица с изысканной речью. — Хью откинулся на спинку стула, продолжая буравить собеседницу ледяным взглядом голубых глаз.

— Нет ничего обычного во взломщиках. Для такой работы нужен талант, мастерство, преданность. И она не всегда была воровкой. Когда-то очень давно старуха Нэн была гувернанткой, но стала жертвой грязной игры какого-то франта.

— Игры, которая привела ее на путь преступлений?

Меггс слышала холодное осуждение в голосе Хью, видела его в высокомерном выражении красивого лица. Подобным типам все нипочем. Они считают себя неподсудными и сами с легкостью берутся судить других. Но вряд ли она что-нибудь выиграет, если выскажет ему все это в лицо. Тем более в тот момент, когда сидит за его столом и ест его еду. И совершенно не обязательно рассказывать ему, что старуха Нэн вскрыла булавкой ящик в столе своего нанимателя и стащила деньги, надеясь успеть сбежать до того, как он затащит ее в свою постель. Разговор о постели сейчас явно не к месту. Пусть капитан и держал руки при себе, когда она мылась в ванне, но все равно ни к чему размахивать красной тряпкой перед носом у быка.

Меггс пожала плечами:

— Нет, игры, в результате которой ей пришлось каждый день думать о том, как набить живот.

— А как чувствуешь себя ты, когда твой живот набит?

Она ощущала тепло и сонливость, однако не собиралась об этом рассказывать.

— Кажется, в голове все время стучит молоток.

Хью недовольно хмыкнул.

— А как рука?

— «Можно было бы перечесть все кости мои». Побаливает, но не так сильно, как раньше.

Капитан вроде бы заколебался, не зная, что делать дальше, но в конце концов принял решение и кивнул в сторону спящего мальчика и одеял.

— Поспи. — Он встал и направился к двери. — Увидимся утром.

— Хорошо. Спокойной ночи, капитан, — кивнула Меггс.

Когда Хью через несколько минут вернулся, чтобы погасить лампу и сгрести в кучу угли в очаге, она уже спала. Но он не отправился к себе, как, безусловно, должен был поступить.

Нет. Он подвинул стул к огню, сел и задумчиво уставился на спящих.

Он сказал себе, что сидит в кухне только потому, что не должен оставлять их одних. Теперь он отвечал за эту девочку и ее брата. У нее все же могло быть сотрясение мозга от удара о пол, и если его, Хью, не будет рядом, она, проснувшись ночью, попытается сбежать. Эта худышка, несмотря на всю свою напускную браваду, странно дичилась, буквально шарахалась от людей. Надо полагать, долгие годы тяжелой жизни, когда приходилось все время оглядываться через плечо, подорвали ее веру в людей.

Впрочем, нельзя сказать, что он сам был склонен к излишней доверчивости. Его опыт показывал, что большинство людей, даже известных, занимающих высокое положение, вообще недостойны доверия. И первый тому пример — проклятые лорды-заседатели Адмиралтейства. А теперь он доверяет свое будущее, не говоря уже о рыцарском титуле, парочке ловких воришек, которые не задумываясь обчистят его и оставят в дураках. Нет, он этого не допустит. Он будет внимательно следить за ними. Не спустит с них глаз.

Но сейчас они спали сном невинных или, во всяком случае, уставших младенцев.

Что там она сказала? «Можно было бы перечесть все кости мои». Где-то он уже слышал эту фразу[3].