Понимание Троицы - Алистер МакГрат

Многие критики воплощения готовы признать, что христиане просто не связывают Иисуса Христа с далекой личностью прошлого, но признают Его вечно живым Господом. Они не считают Его Учителем далекого прошлого, давно умершим раввином или гуру. Они знают Его как своего воскресшего Господа, как Того, Кому они поклоняются и через Которого они познают живого Бога. Учение о воплощении сохраняет глубокие проникновения, без которых Иисус Христос становится полузабытым историческим основателем религии, которая теперь может обойтись и без Него. Не верить в воплощение — это значит вообще не видеть центральности Иисуса Христа для христианской веры.

Вторым важным моментом является возникновение особой формы атеизма в XX в. Это движение иногда называется «атеизмом протеста» на том основании, что оно «протестует» против определенного понимания Бога. Двадцатый век был свидетелем человеческой жестокости и зверств, которые редко встретишь в мировой истории. Ужасы Второй мировой войны в Европе, сталинских гонений в Советском Союзе, нацистских концентрационных лагерей и программ геноцида в Юго-Восточной Азии — все это заставило многих людей задуматься над вопросом, какое место занимает Бог в этом мире страданий. Отказаться от идеи воплощения — это значит отказаться от основополагающего христианского проникновения, что во Христе Бог Сам подверг Себя жестокости и злу этого мира.

Это проникновение особенно сильно описано в небольшом очерке под названием «Долгое молчание».

ДОЛГОЕ МОЛЧАНИЕ

«В конце времени миллиарды людей собрались в большой долине перед престолом Божиим. Большинство из них отошло подальше от яркого света, исходящего от Него. Но несколько групп, стоящих возле престола, горячо спорили, но не раболепно, а воинственно. «Может ли Бог судить? Откуда Ему знать о страданиях? — резко заявила дерзкая молодая брюнетка. Она засучила рукав и показала вытатуированный номер нацистского концентрационного лагеря. — Мы испытали ужасы террора, побоев, мучения и смерть!» В другой группе негритянский мальчик расстегнул воротник и показал свою шею. «А что вы скажете об этом? — спросил он, показывая красный след от веревки. — Линчеванный, но не за преступление, а только за то, что я черный!» Еще в одной группе была беременная школьница с потухшими глазами. «Почему я должна страдать? — пробормотала она. — Это не моя вина».

Во всей этой долине были сотни таких групп. Каждая жаловалась на Бога за то, что Он допустил зло и страдания в Своем мире. Как хорошо жилось Богу на небе, где все было прекрасно и светло, легко, где не было слез и страха, голода и ненависти. Что Бог знал обо всем, что должен был претерпеть человек в этом мире? Богу хорошо живется, — говорили они.

Так каждая группа выдвинула своего предводителя, выбирая того, кто из них больше всего пострадал. Еврея, негра, человека из Хиросимы, подагрика. В центре долины они советовались друг с другом. Наконец они пришли к решению. Оно было довольно мудрым.

Прежде чем Бог станет их Судьей, Он должен испытать то, что испытали они. Он должен быть приговорен жить на земле как человек!

«Пусть Он родится евреем. Пусть законность Его рождения будет подвергнута сомнению. Пусть Его работа будет так тяжела, что даже Его семья посчитает Его сумасшедшим, когда Он попытается ее выполнить. Пусть Его предадут Его лучшие друзья и родные. Пусть Ему предъявят ложное обвинение, пусть Его допрашивает предвзятый следователь, пусть приговор вынесет Ему трусливый судья. Пусть Его мучают. Наконец, пусть Он увидит, что значит быть страшно одиноким. И затем, пусть Он умрет. Пусть Он умрет так, чтобы никто не усомнился, что Он умер. И пусть множество свидетелей подтвердят это».

Когда каждый предводитель провозгласил свой приговор, среди собравшейся толпы раздались громкие слова одобрения. И когда последний вынес свой приговор, наступило долгое молчание. Никто не произнес ни слова. Никто не двигался. Потому что они вдруг поняли, что Бог все это уже претерпел».

Вполне возможно, что мы можем принести свои извинения через кого-то другого. Однако посылать другого извиниться за что-то, выразить свое соболезнование, едва ли означает самому находиться в ситуации страдания. Учение о воплощении заявляет, что Бог пострадал в Иисусе Христе. Поэтому Бог знает Сам, что такое страдать. Он принял на Себя человеческие страдания, дав им значение и достоинство через Свое присутствие. Отказаться от идеи воплощения — это значит отказаться от идеи Бога, Который приходит в мир страданий и печали, это только значит вернуться к около христианскому представлению о Боге, которое является удобной мишенью для критиков атеизма протеста.

В первой главе мы говорили о действии, которое оказала публикация в 1963 г. в Англии книги Джона Робинсона «Быть честным перед Богом». Газетная статья, в которой рекламировалась эта книга, имела поразительный заголовок «С нашим представлением о Боге надо покончить!» И, видимо, этот заголовок, а не сама эта несколько претенциозная и отнюдь не оригинальная книга, оказал сильное действие. Представление о Боге, с которым, по мнению Робинсона, надо было покончить, был образ старца на небе. Мы уже видели, сколь упрощенной и поверхностной была эта критика. Но перед лицом беспощадной критики атеизма протеста, с образом Бога, Который стоит в стороне и не участвует в этом мире страдания, — действительно надо покончить, так как это образ невоплощенного Бога. Для традиционного христианства Бог пострадал во Христе на кресте на Голгофе: Он принял на Себя страдания и грехи Своего творения, чтобы искупить его. Беспощадные нападки атеизма протеста, которые столь легко развенчивают невоплощенного Бога модернизма, бессильны перед Богом, Который раскрыл нам Себя в Иисусе Христе, реальным Богом христианской веры, а не выдуманным Богом модернизма. Слова христианского поэта периода Первой Мировой войны Дж. Стаддерт-Кеннеди с большой глубиной передают это истинное понимание Бога:

«Бог, Бог, Которого я люблю и Которому поклоняюсь, Царствует в скорби на Древе, Сломанный, истекающий кровью, но непобежденный, Бог Богов для меня».

Представление о Боге, к Которому приводит отвержение воплощения, просто неприемлемо для XX в., и именно против этого представления о Боге направлены беспощадно резкие нападки атеизма. Если это такой Бог, заявляет это влиятельное движение, то мы не можем поверить в Него или воспринимать Его серьезно. Атеизм имеет понятную тенденцию выбирать легкие мишени, и мало найдется более легких мишений, чем идея невоплощенного Бога. И не надо сетовать по поводу отказа от такого околохристианского представления о Боге, потому что вместо него появляется истинно христианское понимание Бога, воплотившегося в Иисусе Христе. И это еще раз со всей очевидностью показывает огромную важность воплощения.

Не менее важным является толкование Креста. По мнению некоторых современных богословов, Крест надо рассматривать как не более чем проявление любви Божией. Идею воплощения надо отвергнуть, говорят нам, как логическое противоречие. Однако идея смерти Иисуса Христа на кресте (и заметьте, что современные богословы не считают, что смерть была побеждена воскресением), показывающая любовь Божию, считается приемлемой для «старого мира». И к сожалению, она зависит от идеи воплощения. Мы более подробно остановимся на этом аргументе.

Глубокое и истинное христианское проникновение в то, что смерть Иисуса Христа на Кресте показывает всю степень любви Божией к нам, основывается на признании того, что на кресте умирает не кто иной, как Сын Божий (Ин.3.16; Гал.1.4;2.20; Тит.2.14). Иисус Христос, воплощенный Бог, возлюбил нас и предал Себя смерти на Голгофском кресте. Хотя мы продолжали еще быть грешниками, Бог сошел на землю и отдал Себя на смерть — и все это ради любви к грешному человеку (Рим.5.8). Слова Вильяма Блейка в его стихотворении «Иерусалим» хорошо выражают эту мысль:

Иисус сказал: «Будешь ли ты любить того, кто не умерЗа тебя, или не умрет за того, кто не умирает за тебя?»И если Бог не умер за человека и не предал СебяНавечно за Человека, То Человек не мог бы существоватьПотому что Человек есть любовь,Как Бог есть любовь.

Но что же остается от Креста, если мы отрицаем, что воплощенный Бог был распят? Эти современные богословы говорят нам, что Иисус Христос — это не более чем прекрасный пример человека — человека более высокого порядка, чем мы, но тем не менее человека. На кресте, следовательно, мы видим умирающего человека. Он отдал Свою жизнь не вместо кого-то другого, за исключением, может быть, Варравы (Мф.27.15-26). Он был несправедливо казнен, как преступник, подобно очень многим до Него и после Него. Можно говорить, что Его смерть показывает любовь одного человека к подобным Ему людям. Но Бог здесь ни при чем. Это не Бог был распят на кресте. Это Его прямо не касается. Короче говоря, никак нельзя говорить, что крест показывает любовь Бога к человеку. В лучшем случае, он просто показывает один возможный путь (и, конечно, не единственный и не лучший), которым один человек может проявить свою любовь к другим. Но является ли этот путь действительно основанием веры, которая побеждает неверие мира? Легче поверить в это, чем поверить в воплощенного Бога, предавшего Себя за нас на кресте — но едва ли в это нужно верить.