Девять граммов пластита - Марианна Баконина

– Хотим уточнить кое-какие детали. – Женя сделал глоток и воспитанно заметил: – Хороший кофе.

– Да, мой кофе хвалят, – жизнерадостно ответила мадам Арциева. – У меня и в кафе варили превосходный, я специально за этим следила…

Сейчас коротенько, минут за пятнадцать, она расскажет, как заботилась о своем бизнесе и как поражена чудовищным преступлением, совершенно невозможным в столь образцовом заведении. Кирилл приготовился слушать бессмысленную болтовню. Он знал: пока не дашь человеку сказать то, что он хочет сказать, на твои вопросы толком отвечать не будут. Но милиционера медленный стиль общения не устраивал.

– То-то и странно, Серафима Валентиновна, – вмешался он.

– Можно просто Серафима, – поощрительно улыбнулась красавица. – А вас я буду называть Евгений и…

– Кирилл.

– Отличное имя, мужчины с таким именем всегда мужественны и оригинальны. Имя много значит в судьбе человека…

– Вернемся к делу. – Женя не поддержал разговор о мистической силе имен. – Контроль, если вам верить, был очень серьезный. Значит, яд мог пронести и всыпать в тесто только служащий. Или у вас другое мнение?

– Право, не знаю, все мои люди работают давно, почти с момента открытия. Я не могу им не доверять. Только один новенький – подсобник, не помню, как его зовут… Но ведь кто-то посторонний тоже мог воспользоваться моментом и…

– Нет, не мог. Замесы на хлеб, пирожные и выпечку идут в разное время и в разных местах. Яд же мы обнаружили везде…

– Да, ума не приложу… Случайный человек не мог знать нашу технологию. – Серафима Валентиновна тоже взяла чашечку и сделала чисто символический глоток.

– Попробуем зайти с другой стороны. Если в своих сотрудниках вы уверены, то, может быть, вам захотели насолить конкуренты?

– В каком смысле – насолить? – вдруг перепугалась мадам Арциева. Она даже ножку с валика сняла. – В каком смысле?

– Ну, ваш бизнес может кому-то мешать.

– Да нет… – Серафима Валентиновна моментально взяла себя в руки и снова стала вальяжной и безмятежной. – О конкуренции и речи быть не может. У каждого своя клиентура, свой сегмент рынка.

– Но ваше предприятие приносит куда больший доход, чем, скажем, пекарня «Дойч», это видно по документам.

– Они не так интенсивно работают, – спокойно ответила Серафима Валентиновна. – К тому же мои булочки вкуснее. И район у них не выигрышный.

– Соседняя улица! – не выдержал Кирилл Айдаров. Ухаживая за капризулей Машенькой, он хорошо выучил магазинную топографию в районе Таврического сада.

– Ну и что? – досадливо поморщилась Арциева. – Многое зависит от конкретных жильцов. На той улице дома не прошли капремонт, там в основном коммуналки. Жильцы не в состоянии платить за качество.

– Хорошо, предположим, публика там победнее, – не унимался Кадмиев, – но вы же не продаете хлеб по десятикратной цене! А судя по доходам, живете раз в десять лучше. Да и ваша благотворительная деятельность…

– Ах, всем она почему-то мешает. Хотя это капитализм с человеческим лицом. Я вообще не понимаю, почему благотворительность должна кого-то волновать. Я плачу налоги до копеечки, плачу своим работникам деньги, кстати весьма неплохие, помогаю культуре и нуждающимся… Почему это вызывает у вас…

– У меня это ничего не вызывает, – невозмутимо перебил ее Кадмиев. – Просто я вычисляю, кому ваше заведение могло показаться бельмом на глазу.

– Я же уже сказала, мои конкуренты тут ни при чем. – Серафима Валентиновна досадливо поморщилась

– Это понятно. Но проверить все равно нужно.

Кадмиев говорил мягко, однако за этой мягкостью чувствовались немалая воля и целеустремленность. Сбить его с курса было нелегко. Впрочем, красавица предприняла еще одну попытку – не интеллектуальную, а кулинарную. Она вдруг всплеснула руками:

– Ой, пироги! – и немедленно исчезла.

– Какие мы добросовестные, – шепнул Кирилл.

– И законопослушные, – подхватил рубоповец. – Прямо-таки идеал. И у плиты, и с калькулятором, и с банковским счетом. Да еще глазу приятно. Героиня журнала «Космополитен»!

Мадам Арциева появилась через минуту – опять в кокетливом фартуке и с огромным блюдом в руках.

– Вот попробуйте. – Она радостно улыбалась. Так и должна улыбаться хлебосольная хозяйка, угощающая дорогих гостей.

Пирожки были отменные: с капустой, мясом, луком… Устоять оказалось невозможно.

– Теперь вы понимаете, почему моя продукция пользуется успехом? – поинтересовалась Серафима Валентиновна, указав на стремительно пустеющее блюдо. – Вы можете проверять меня и моих друзей до второго пришествия и все равно убедитесь, что работаем мы чисто. А яд… Что ж, безумцев много! – Она сделала приличествующие случаю грустные глаза. – Так ведь?

Никто не стал возражать. Женя Кадмиев задал еще несколько вопросов. В частности, спросил, почему депутат Законодательного собрания Петербурга Леча Абдуллаевич Дагаев решил кормить неимущих именно через «Тутти» и некоторое время назад специально перевел на банковский счет мини-пекарни целый миллион рублей из своего личного четырехмиллионного депутатского фонда. Мадам Арциеву вопрос не обескуражил.

– Вы же знаете, я активно занимаюсь благотворительностью. А почему Леча Абдуллаевич выбрал именно нас?… Наверное, ему нравится наша выпечка, так же как и вам…

Пустое блюдо было этому подтверждением.

– Вот тебе и нахлебались мутного кофию с пирогами, – в сердцах произнес Женя, едва за ними захлопнулась дверь. – Гребаный театр одного актера! Актриса она превосходная. Ей бы не в бизнес, а в драму пойти! Татьяна Доронина и Евгения Симонова в одном лице! В сериалах миллионы заработала бы! Не меньше, чем под этим Дагаевым!

– Она его подруга? – Кирилл даже вздрогнул. Какой материал ползет в руки! Дагаев – один из самых влиятельных политиков в городе, хотя и держится в тени. Только бы не спугнуть. Айдаров спускался по лестнице чуть впереди рубоповца. Он замедлил шаг и переспросил: – Арциева – любовница Дагаева?

– Была. В прошлом году. Если верить нашим оперативным разработкам.

– А в нынешнем?

– А в нынешнем они в поле зрения не попадали. Только это не для печати. Договорились?

– Конечно, конечно, слово чести. – Как это ни странно, журналист собирался сдержать слово. – А почему вы Дагаевым интересовались?

– Знакомые и друзья у него странные, образ жизни непонятный. – Женя пожал плечами. – Денежки на выборы он не получал разве что от ассоциации карманников. А в прошлом году его брата убили в лондонском ресторане.

– То есть как?

– Да просто пришли люди, постреляли и ушли. Нам через Интерпол запрос присылали. Вот мы и собрали что могли для британских коллег. Только им это не помогло. У них, как и у нас, брат за брата не отвечает. Ладно, закончим.

Они молча прошли мимо охранника и уселись в машину.

Ни Кирилл, ни оперативник Кадмиев не почувствовали пристальный женский взгляд с балкона. Арциева проводила глазами машину, вернулась в комнату, аккуратно заперла балконную дверь и подняла трубку сделанного под старину телефонного аппарата:

– Леля, они ушли. Но это какая-то провокация. Один из них вовсе не рубоповец, а журналист. Я его хорошо запомнила, он три дня назад задавал мне в булочной дурацкие вопросы. С ним еще была телевизионная дива. – Арциева помолчала, слушая невидимого собеседника. – Да, ты прав, волноваться не стоит. Но они и про тебя спрашивали… Имя? Он представился. Сейчас… – Серафима прикрыла глаза рукой. – Кирилл, фамилия начинается на "А". А второй некто Евгений Кадмиев. Удостоверение? Да, показал… Я не знаю, как выглядит фальшивое… Да, номер я запомнила…

ЖДАТЬ И ДОГОНЯТЬ

Лизавета все выходные просидела дома с трубкой в руках. Компьютер тоже был включен, рядом с мышкой лежал пейджер. Этакая современная вариация на тему картины Константина Васильева «Ожидание». Вместо инея на окне – мерцающий экран дисплея. А тоска в карих глазах такая же тягучая.

Раз двадцать Лизавета звонила в комнату 342 фешенебельной и комфортабельной гостиницы «Астория». Откликался автоответчик, любезно предлагавший оставить сообщение и суливший взамен ответный звонок. Она вешала трубку. Судя по тому, что она то и дело нарывалась на короткие гудки, звонила туда не только она. Многие искали постояльца, запропастившегося неведомо куда.

За два выходных дня Лизавета выпила двадцать чашек кофе и выкурила три пачки сигарет. В гостиной висел табачный дым. Кот Масон ходил вокруг хозяйки и жалобно мяукал. Он тоже ничего не ел, хотя в кошачьем блюдечке на кухне лежала горка его излюбленного лакомства «Вискас».

За сорок восемь часов непрерывного ожидания Лизавета сорок раз решала больше не думать об исчезнувшем друге и возлюбленном. В конце концов, мужчина, который способен сбежать без предупреждения, не отменив приглашение на ужин, не достоин того, чтобы о нем думали, и уж тем более не достоин того, чтобы о нем беспокоились. Лизавета ругала себя дурой и все равно переживала. Убеждала себя, что с Сергеем ничего не могло случиться. Не такой он человек. И тут же вспоминала свое паническое бегство.