Мой милый жандарм - Валерий Самохин

– Ему придется сыграть небольшую роль богатого промышленника из Мадрида, который хочет купить фабрику. Я буду при нем переводчицей и, по совместительству, аудитором.

– Кем будешь? – кустистые брови дядюшки сердито поползли вверх. – Что еще за непотребство ты удумала?

Я прыснула в кулачок.

– Аудитор – это тот же бухгалтер. Когда предстоит серьезная сделка, прежде изучается финансовое состояние покупки… Досконально изучив все нюансы, можно прилично сбить цену.

Иван Трофимович одобрительно кивнул в ответ – это довод ему был понятен. Вновь подергав себя за бороду, уверенно сказал:

– Будет тебе француз. Прямо сейчас и отправимся к куму, не будем откладывать в долгий ящик, коль решила.

– И еще, дядюшка… – я смущенно замялась. – Актеру нашему придется заплатить за работу, а у меня сами понимаете…

Оборвав фразу, я виновато развела руками. Жорж при этих словах плутовато вильнул глазенками в сторону. Впрочем, на него я и не надеялась, учитывая его материальное состояние.

Петр Трофимович, пренебрежительно отмахнувшись, лукаво подмигнул мне.

– Пустое! Мусью Поль господин азартный и, поведаю по секрету, до женского пола страсть как охочий. Коли сама попросишь об услуге, в лепешку расшибется и платы взамен не потребует… – и тут же сменил тон на строгий, погрозив мне пальцем: – Но смотри у меня, чтобы никаких интрижек, рано тебе еще о таких вещах задумываться.

– Ни-ни! – испугано побожилась я. – Даже в мыслях не держала, вот-те крест.

Мысли появились при первом же знакомстве с месье Полем. Вот в чем не откажешь французам, так это в галантности и обходительности. Неизбалованная мужским вниманием в своем времени, я с трепетным волнением принимала изысканные ухаживания импозантного кавалера. В сравнении с ним красавчик Жорж казался желторотым смазливым юнцом. Гувернер выглядел словно картинка из женского журнала: высокий, стройный, с мужественными чертами лица и загадочным, слегка ироничным прищуром манящих ярко-синих глаз. Словом, будь я провинциальной барышней этого столетия, коей меня и представили с порога, влюбилась бы без памяти.

Но и без того, признаюсь честно, с трудом устояла перед его очарованием. Стряхнув обволакивающие разум льстивые речи, я деловито осведомилась:

– Так мы договорились? Не подведете?

– Слово дворянина! – жестко и, как мне показалось, с какой-то обидой ответил месье Поль. – Мне кажется, я не давал повода для сомнений.

Беседа проходила в летнем флигеле под свист пузатого самовара, громогласный хохот кума Петра Трофимовича и восторженное щебетанье его прыщавой дочки, весь вечер терзавшей меня расспросами о моих нарядах. Откровенно говоря, я пожалела, что с нами нет Жоржа – эта легкомысленная особа представлялась для него идеальной парой.

Пригубив из хрустального фужера восхитительную вишневую настойку, я мягко уточнила:

– Инструкции запомнили? Или повторить?

Месье Поль, пожав плечами, испытующе глянул на меня.

– Несмотря на всю непродолжительность нашего знакомства, порой у меня складывается впечатление, что вы не та, за кого себя выдаете. Слыша ваши властные интонации я невольно вспоминаю свою maman… Скажите, мадемуазель, откуда в вас это?

Я невольно поперхнулась. Француз прав, надо быть скромнее – время эмансипации еще не пришло. Чтобы скрыть свое смущение, я повернулась Петру Трофимовичу, довольно безапелляционно заявив:

– Дядюшка, время позднее, не пора ли нам собираться? Серафима Павловна будут недовольны.

Месье Поль насмешливо хмыкнул. К вящему удивлению своего кума Петр Трофимович безропотно подчинился, опустив на стол налитую чарку. Пьяно покачнувшись, поднялся с места и торопливо облобызал родственника, обещаясь в следующий раз посидеть от души. Непременно. А сейчас увольте, дела-с неотложные ждут. Француз хмыкнул вновь, одарив меня еще одним проницательным взглядом.

Помогая мне подняться в экипаж, он поцеловал мое запястье и шутливо пригрозил, что плата за его участие в авантюре будет немалой. Томно вздохнув, я клятвенно пообещала, что благодарность моя будет безразмерна. В пределах разумного. Француз заливисто расхохотался, и вновь приложился к руке мимолетным поцелуем.

Сонно покачиваясь в коляске, я неожиданно вспомнила кареглазого жандарма. "Не многовато ли будет поклонников? – упрекнула я саму себя. – Раньше за тобой, Анька, такого не наблюдалось". И тут же поймала себя на простой мысли: мой сон все больше и больше походил на самую что ни есть реальность.

Мне вдруг сделалось жутковато.

Глава десятая

Ночью прошла гроза. Утро выдалось свежим, бодрящим, безветренным; в открытые окна с веселым щебетаньем птиц врывались дурманящие ароматы омытого ливнем сада. Протерев спросонья глаза, я несколько мгновений бездумно разглядывала украшенный гипсовыми изваяниями потолок, судорожно вспоминая, куда на этот раз занесла меня нелегкая моих призрачных странствий.

Вспомнила.

Вполголоса выругавшись, принялась торопливо собираться – с минуты на минуту должен был подъехать француз. Больно ударилась локтем о спинку кровати, да так, что в голове полыхнула крошечная молния. Видно это и явилось причиной просветления: я вдруг задумалась – на кой черт, спрашивается, я помогаю этому недотепе-кассиру? Или других забот нет?

Вспомнился один из моих сокурсников, чем-то похожий на Жоржа. Смазливый, обходительный и с интеллектом натуральной блондинки. Все наши девчонки ему курсовые и контрольные делали. Исключительно за красивые глазки. Как-то раз на вечеринке мы дружно обсуждали, почему ему никто не может отказать, и пришли к единственно напрашивающемуся выводу: наш нахлебник прирожденный гипнотизер. Иначе чем еще объяснить, что его безбожному вранью верили не только глупенькие мы, но и умудренные опытом преподаватели.

Ладно, наплевать. Мне здесь ничто не грозит, проснусь и все забудется. Хотя, жалко, конечно, что такой очаровательный сон будет потрачен на какого-то мелкого жулика. Обидно до слез, но ничего не поделаешь – кушайте, что подано, деликатесы приснятся в следующий раз.

Чашка крепкого кофе, сваренного на сливках, волшебным образом изменила мир – стали ярче краски, исчезла хандра, и будущее виделось в радужных тонах. Под недовольное ворчание Серафимы Павловны, на ходу проглотив восхитительную, пышущую жаром ватрушку, я выскочила во двор.

Француз о чем-то беседовал с Пахомом, лениво поигрывая инкрустированной тросточкой. Не знаю, как по меркам этой эпохи, но с моей точки зрения он выглядел вполне импозантно. Светло-серый полуфрак, белоснежная сорочка, роскошный цилиндр, начищенные до блеска лаковые туфли. Словом, преуспевающий заграничный коммерсант, да и только.

До правления бумагопрядильной фабрики добирались долго – улицы, не в пример вчерашнему, были куда оживленнее. Нажав кнопку дверного звонка, я внезапно охрипшим голосом поведала угрюмому привратнику цель визита. Вызванный колокольчиком конторский служащий проводил нас на второй этаж, сдав на руки секретарю, столь же скользкому и плутоватому на вид.

Промышленник Астафьев оказался плотным, широколицым, скуластым, с редкими седеющими волосами и неприятным царапающим взглядом. Молча выслушав мою вступительную речь об интересе к фабрике, он брезгливо оттопырил нижнюю губу и процедил сквозь зубы:

– Свою долю я готов уступить за полмиллиона, ни копейкой меньше… – и страдальчески сморщившись, добавил: – Трагическое стечение обстоятельств заставляет меня расстаться со столь доходным делом, нужда-с клятая.

Я вполголоса перевела это Полю, не забыв отметить, что фабрикант врет, как сивый мерин. Лично я, к примеру, не дала бы за это предприятие и ломаного гроша. С серьезной миной выслушав мою ахинею, Поль озабоченным голосом предложил заехать в следующий раз, когда промышленник выздоровеет. По-испански, разумеется. С трудом сдерживаясь от смеха, я пояснила:

– Сеньор Касильяс полагает, что цена несколько завышена.

Астафьев безразлично пожал плечами.

– Смею заверить, что желающих предостаточно. Обещаний никому давать не буду и продам первому, кто соберет нужную сумму.

– Боюсь, что это не лечится, – тяжело вздохнул Поль, выслушав очередной перевод.

– Мой босс предлагает сначала ознакомиться с состоянием дел на фабрике и лишь после вести речь о цене сделки, – торопливо вставила я. – Ваша мануфактура не единственная, заслужившая его внимание. Кроме того, консорциум мадридских купцов, чьи интересы он представляет, требует письменного отчета, прежде чем одобрить покупку.

Окинув нас подозрительным взглядом – лаконичная реплика "босса" никак не вязалась с моей тирадой – Астафьев нехотя кивнул.

– Что вас интересует в первую очередь?

– Сеньор Касильяс желает осмотреть цеха, а я, с вашего позволения, разумеется, ознакомлюсь с бухгалтерией.