Волкогуб и омела - Шарлин Харрис

— Что… что это за дрянь? — простонал он.

— «Рождественская радость», — ответил Дед Мороз. — Сделана из крошек рождественского печенья, вина со специями и капельки рождественской магии. И корица, потому что я ее очень люблю. Наверное, еще капелька бренди. Но сам понимаешь, просто чтобы не замерзнуть.

— Какая мерзость! — взвыл Маттиас, скребя лапами бедный чувствительный нос. Никак не хотел уходить запах корицы.

— Забавно, — заметил Дедушка Рождество, задумчиво поглаживая бороду. — Не знал, что ты в родстве с Эбенезером Скруджем…

— С кем?

— Да не важно. Он исправился. Может быть, и у тебя получится.

Матиас взревел.

— Ну-ну, это уже лишнее.

Всего лишь кивком головы Санта вызвал двух эльфов, вставших как из-под земли по бокам Маттиаса. Длинные острые уши, острые подбородки и раскосые острые глаза — эти эльфы были как будто из острых углов сделаны, бледные и пугающие. Очень похожие на воспитателей в детском доме и на монахинь, что колотили его линейкой по пальцам, и он взвыл, припомнив тогдашний страх.

Эльфы без единого слова взяли вервольфа и повели прочь из загородки, вокруг хвойной рощицы во двор большого каменного дома, которого — Маттиас был уверен — здесь только что не было. Посреди двора стояли большие старомодные сани, ярко-красные, с блестящей черной отделкой. Прямо рядом с сиденьем кучера была нарисована лошадь, когда Маттиаса проводили мимо, она проводила его взглядом, повернув голову. Вервольф поежился и перевел взгляд на вереницу из восьми оленей, запряженную в странный экипаж.

Он не видал северных оленей, но был уверен, что эти — особо крупного размера. Если бы он встал на четвереньки, эти ребята возвышались бы над ним. Сейчас, когда он горбился, его глаза были немногим выше, чем у них. Они фыркали, мотали головами, рога перепутывались. Они явно знали, что он сожрал их красноносого приятеля.

Быть впереди оленей казалось странным. Когда эльфы начали напяливать на него упряжь, в мозгу Маттиаса что-то щелкнуло, и он подумал: «На этот раз дичь будет гоняться за мной». Пронзила ужасом мысль об острых копытах и твердых рогах прямо за его пушистым хвостом, и владельцы их колотят ногами воздух в надежде добраться до него и отомстить за Рудольфа.

Оцепенение спало с него, вервольф стал отбиваться и вывертываться, спасаясь от упряжи, которая привяжет его к разгневанному стаду оленей. Но как он ни клацал зубами, как ни бил когтями и как ни изворачивался, от хватки эльфов освободиться ему не удалось. В мгновение ока его туго запрягли прямо перед двумя здоровенными самцами, фыркающими и злобно скалящими зубы. Ничего себе обещается ночка…

Резкий щелчок бича прямо над ушами и голос мучителя:

— Но, Маттиас! Пошел!

В этом не было необходимости: как только выстрелил бич, вервольф тут же рванулся вперед, бесясь от ярости. Олени бросились следом за ним, стукаясь рогами и щелкая зубами на Маттиаса, а святой Николай покрикивал: «Но, Быстрый! Но, Танцор! Но, Дикарь и Скакун! Живее, Амур, Комета, Гроза и Тайфун!»

Маттиас смутно помнил стишок про оленей Санты, но никогда не задумывался, кто из них кто. Потом подумал, что последние два относятся к скачущим прямо за ним здоровым ребятам, потому что дыхание их было горячо, как адское пламя, и они щелкали зубами ему вслед. Он попытался повернуть голову и огрызнуться, но тиран в красном крепко держал вожжи. Пискнув от досады, Маттиас припустил изо всех сил, с каждым скачком поднимаясь выше в небо.

В небо! Сперва, когда белая земля ушла из-под ног и вся процессия — олени, Санта, сани и он сам впереди воющей ломовой лошадью, — взвилась в хрустальную черноту, ему показалось, что его сейчас вывернет. Но потом он заметил, рассекая воздух, как быстро летит, быстрее, чем когда-либо бегал по земле, и совсем без усилия! Ночное небо ощущалось под лапами черным бархатом, нос ощущал запахи как никогда остро, а головокружение от «рождественской радости» исторгло у него волчий вой восторга.

Санта-Клаус в санях засмеялся и крикнул:

— Превосходно, малыш! Превосходно! Налегай!

Второй раз понукать не пришлось. Такого бега у него никогда в жизни не было! Он мчался, обласканный луной, в этой великолепной тьме, не замечая даже адского дыхания оленей позади. Едва заметные подергивания вожжей направляли его, но он едва замечал это, так очарован был он баснословным полетом вервольфа.

Это было прекрасно — будто рыскать по небесам с собственной стаей, и он не заметил, что Санта его постепенно направляет вниз, пока не возникли всего в дюймах под его бешено бегущими лапами покрытые снежной корочкой луковицы куполов. Поднялись навстречу, цепляя его за ноги, крыши, человек в красном крикнул: «Тпру!», Матиас взвизгнул, упал, проехался и сани тяжело остановились.

Поднявшись кое-как на задние лапы, Матиас сердито обернулся к Дедушке Рождеству:

— Это что еще?

— Наша первая остановка, Мэтти. Вспомни: моя работа — привозить подарки на Рождество хорошим детям.

— Не всем, — фыркнул Мэтт.

— Конечно, не всем. Только христианским — и еще в некоторых непредусмотренных случаях. Я же не мог бы выполнить желания всех детей на праздник. По крайней мере без чужой помощи не могу.

Святой в красной шубе пошел по крышам с мешком за спиной, сопровождаемый своей сверхъестественной тенью. Вокруг него закружился снежный вихрь, и Санта исчез, как изображение в помехах на экране.

Мэтт присел на корточки, задумался, почесал ухо, приглядывая за Грозой и Тайфуном, чьи стремления напасть и вцепиться ему в задницу далеко не до конца были развеяны звоном колокольчиков на упряжи. Вервольф зарычал на них, и они попятились, моргая и улыбаясь по-оленьи: как будто у них леденец во рту не тает.

— Ну-ну, Маттиас. Не груби товарищам по упряжке! — укорил его Пер Ноэль, появляясь из тумана, благоухая яблочным сидром и хвоей, залезая в сани уже без мешка. Темная тень потекла по земле и тоже всосалась в сани.

От этой тени у Мэтта мурашки пошли по шкуре, но вервольф не успел ничего сказать, как человек в санях прикрикнул, щелкнул бичом, и упряжка волшебных оленей, возглавляемая вервольфом, снова рванулась в звездную ночь.

Но необычный вожак упряжки, мчась по черному небу, задумался, и на следующей остановке спросил:

— А откуда ты знаешь, какие дети достойны подарка?

— А у меня, знаешь ли, список, — ответил Синерклаас. Он показал себе за спину — и тень соткалась в тощего, угловатого, крючконосого человека с мрачной миной и в темных одеждах. Он был слегка похож на эльфов, только большой и зловещий. Глаза у него сверкнули во мраке красным огнем, и он подал святому большую черную книгу.