Игра в … - Эльчин Гусейнбейли

– Да. Хороша.

– А знаешь, в чем ее шарм?

Я промолчал, так как не знал ответа на этот вопрос.

– В тайне. Ее красота – в тайне.

– Может быть.

Теперь я смотрел на проступающие сквозь эротичные губы, ровные перламутровые зубы. Воображал ее поступь, ее грацию.

Откуда в ней эти чары?

– Я знаю ее, – приятель опять выдал мне в ухо.

Я вытаращил глаза.

– Да, понимаю, в это трудно поверить… Но я действительно знаю ее, – приятель говорил очень уверенно. – Живет в Москве…

Некоторое время мы хранили молчание. Кажется, он что-то хотел рассказать, но не решался.

– Откуда же ты знаешь ее?

– Оттуда же, откуда ты.

– Я-то не знаю.

– Что значит – не знаю? Если ты видишь ее портрет, – стало быть, знаешь. Можешь даже видеть ее во сне… Просто не знаешь ее имени… Другое дело – она. Она не знает тебя, потому что не может лицезреть тебя.

Я уже досадовал на встречу со старым приятелем, потому что он, похоже, вознамерился лишить меня получаемого визуального удовольствия.

– Догадываюсь, о чем ты думаешь: считаешь, что я понтирую, треплюсь… Но я действительно знаю ее… Весьма загадочная женщина. Знал бы ты, какие тайны скрываются за этой рекламной приманкой, – не стал бы пялиться…

– Какие такие тайны?

– Это долгий разговор. Впрочем, тебе будет небезынтересно. Ты ведь у нас писатель. Чем черт не шутит, может, возьмешь и накатаешь… Но, чур, моего имени не упоминай.

– Давай тогда отправимся ко мне в редакцию. Там и расскажешь.

– Нет, лучше ко мне, в офис. Девчонки чай тебе подадут. Такое у нас правило: чай наготове. Кроме того, наш офис – первом этаже. Не то что ваша «голубятня».

Ну, пришли мы в его офис, чуть повыше кинотеатра «Низами», между магазинами приютился, и вывески никакой, несведущий и не доищется.

Едва я вошел, как на столике появился огненный чай со всем антуражем – лимон, сахар, конфеты, печенье.

Я с нетерпением ждал, когда он начнет рассказывать. Наконец, он заговорил. Да так складно, с чувством, толком, расстановкой, что я подивился его вдохновенному красноречию, – ведь раньше таких способностей я за ним не замечал. Возможно, его воодушевляла некая сила, может, тайна, о которой он упоминал.

– Хочешь верь, хочешь нет, но история, о которой поведаю тебе – сущая правда.

Так вот, о той «прекрасной незнакомке». Портреты ее красуются везде: в журналах, рекламных щитах, на телеэкране. Рекламная модель. Я впервые увидел ее фото в журнале «Kosmopolitan». В рекламе нижнего белья, черного, с кружевной бахромой. Белое тело и черная ночнушка, представь себе. Под портретом адрес агентства в Интернете, телефон. Я не мог оторвать взора от нее. «Невозможно быть такой красивой и чувственной», – думал я, уподобляя ее райским гуриям. Не мог насмотреться, ночи не спал, грезил о ней, пришлось прибегать к снотворному. В конце концов, один из моих приятелей, врач, сказал, что опасается за мое сердце и, если так пойдет, то мне придется распрощаться с моей смазливой внешностью. Не зная о причине моей маяты, он догадывался, что я в кого-то втюрился. Да и жена заподозрила неладное. Но помалкивала, не имея серьезных оснований, вернее, улик.

Однажды ночью мне пришла в голову идея: а что если мне поискать и найти ее? Денег у меня хватает, на ум не жалуюсь. Офис на время перепоручу кому-нибудь.

В ту же ночь по Интернету я отправил письмо, запросил информацию о рекламной диве. Прошло несколько дней. Ответа не последовало. Я позвонил в Москву, в агентство. Сотрудник ответил, что о моделях они информацию не дают.

«Скажите хотя бы, замужем она или нет?» – попросил я. И услышал в трубе хохот. «Я звоню из Баку», – говорю. «Это не имеет значения».

Делать нечего. Пришлось мне лететь в Москву. Студенческие воспоминания мои еще не рассеялись, Москва, как и полтора десятка лет тому назад, пахла бензиновой гарью и духом зеленого змия, но город преобразился. Большинство знакомых гостиниц снесли, одна «Россия» еще уцелела, похожая на общипанного орла.

Я взял номер, привел себя в порядок, принял душ, утирая волосы, взял трубку и набрал номер рекламного агентства. Услышал тот же ответ, мол, сведений о моделях не даем.

Был месяц май, только что перестал лить дождь, выглянуло солнце. Такая погода наводит тоску, во всяком случае, на меня, хоть вешайся. Наверно, ты знаешь, что весной число суицидов возрастает. Короче, найти это агентство не представляло труда. Ты ведь знаешь Арбат?

– Я не бывал в Москве.

– Ну, эта улица вроде нашей Торговой, но пошире. Там, на Арбате, был парфюмерный магазин, теперь там расположилось рекламное агентство. Быть кавказцем и являться к московским дамам с пустыми руками негоже. Накупил кое-чего, духи, шампанское, шоколад. Ты-то веришь в мой вкус, наверно. Но работницы агентства не могли припомнить ту диву. Ни одна. Но я не думал отступать. Директрисой агентства была пожилая дама. Молодые сказали бы: «не первой свежести», пожилые: «еще в соку», а старики подумали бы: «видно, в молодости была огонь-баба». Разве не знаешь наших? Приплетут обязательно что-нибудь. Но женщина вела себя очень приветливо. Может, тут сыграла роль «Шанель», преподнесенная ей. Подарками, знаешь, можно отпереть любую дверь. Директриса явно симпатизировала мне. «Кавказским орлом» даже назвала. Вызвала одного за другим фотографов, расспрашивала о диве. Бородач по имени Олег сказал:

– Я понял, кого он имеет в виду: это наша Юлия.

– Юлия? – удивилась директриса.

– Почему все ищут ее? Бедная Юлька… Она-то уже у нас не работает. В стриптизерши подалась… в ресторане.

Это не охладило мой пыл. Не зря же я проделал такой путь.

Я наблюдал за моим старым знакомцем, слушал рассказ и пытаясь определить степень искренности и достоверности. Лицо у него светилось простодушной улыбкой. Такие люди врать не умеют.

Олег сообщил, что Юля работает в китайском ресторане на окраине города, там богатая клиентура. Вечером я отправился туда. Ресторан оказался внешне непритязательным одноэтажным домом с облупившейся штукатуркой.

Официанты – китайцы, а распорядитель – русский. Я сел напротив сцены, заказал водку «Русский стандарт» с грибным салатом. Другой еды не захотел, опасаясь сюрпризов китайской кухни, вроде собачатины или еще чего. Ведущий возвестил, что начнется танец «Семи красавиц», выплыли в разноцветных пеньюарах красотки. Стриптиз был не из тех обычных, киношных, представлял собой продуманное зрелище. Наконец, стриптизерши начали разоблачаться. И я сразу узнал рекламную диву; наши глаза встретились; почудилось, что она смотрит на меня так, как если бы знала меня; да, все тот же страстный взор. Не отрывал глаз