Его последний приказ - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Криволап Трижды-кованый охотился. Его подстегивал к этому узелок во всепожирающем желудке и покалывание в крошечном примитивном мозге. Осторожно, он тащил свою огромную тушу вдоль гребня из ломаного красного кварца. Единственными звуками, которые он производил, были легкие стуки его толстых когтей по кварцу и низкий хрип наполненных мокротой легких.
Конец гребня выходил на освещенную солнцем реку. Он мог ясно ее видеть, несмотря на темноту. Его глаза видели детали мира, как розовые вспышки, и он, также, мог чуять и ощущать его формы. Он дважды фыркнул, прогоняя холодный воздух сквозь наполненные кровью обонятельные каналы своего длинного черепа. Он чуял фактуру камня, слабое течение мелководной реки, сырой лишайник, прицепившийся к нижней части гранитных булыжников.
Позади него были еще два кованых. Он был весьма осведомлен об их присутствии последние пятнадцать минут, но никак не показывал, что знает о них. Они были мелкими, свежековаными, недоразвитыми тварями, у которых отсутствовали признаки взрослых самцов, и их гладкие черные волосы прилипали к влажным розовым черепам. Они шли за ним непрошенными в надежде, что он поведет их к убийству, в надежде, что разделят его успех. Свежекованые часто делали так. Они шли за старшими, чтобы научиться у них и выиграть от их защиты.
Криволап проигнорировал их. Они производили слишком много шума. Один слишком тяжело дышал с ростом адреналина, и это выливалось в непроизвольное уханье из его глотки.
Криволап выдвинулся вперед. Его массивные руки и ноги ощущали каждую впадину и каждую трещину на камнях, но он не чувствовал ни царапин, ни боли так же, как его тело только регистрировало, что было холодно, но не испытывало никаких неудобств. Теперь он мог чувствовать что-то новое. Он чувствовал мясо.
Прозвучал внезапный грохот. Грохот прошел эхом в темноте, и на отдалении раздались крики и выстрелы. В пяти минутах бега от него, Криволап увидел огни.
Интенсивная точка огня, яркая, как звезда в темноте, болезненно яркая для его усиленного ночного зрения.
Его кровь начала течь быстрее. Шерсть на загривке стала дыбом. Криволап не выбирал такую реакцию. Это было в его плоти, в его костях. Инстинкт убийцы, который заставлял его делать вещи, для которых он был создан. Его ночное зрение уже затуманилось и сменилось с розового на красное. Он чувствовал прилив крови к коже, мокроту, когда его глотка расширилась и завибрировала от быстрых вдохов.
Он стоял прямо, отвел огромные руки назад и затем вперед, и использовал этот момент силы для длинного прыжка вперед, который перенес его в реку. Он приземлился в грязь, и начал нестись по замусоренному берегу на ногах и костяшках рук, прыгая, как гигантская обезьяна.
Его двое последователей стремительно неслись за ним. Оба спрыгнули с выступа и приземлились на мелководье, и понеслись за ним, разбрызгивая воду, так же на четырех конечностях. Один выбрался из воды и начал догонять Криволапа на грязном берегу, но другой – который уже громко ухал с каждым перевозбужденным вздохом – продолжал скакать по мелководью.
Внезапно Криволап остановился и повернулся. Свежекованый на берегу отшатнулся в страхе, но второй приблизился, ухая и разбрызгивая воду. Криволап прыгнул в поток и замахнулся на него. Удар пришелся в голову и шею свежекованого, и выбросил его из воды. Он приземлился на дальней стороне реки, дергаясь в конвульсиях, черная кровь толчками вытекала из рваной раны, которую когти Криволапа оставили у него на шее. Но рана на шее была не смертельной. Конвульсии были всего лишь спазмами. Огромная сила удара Криволапа проломила череп свежекованого.
Криволап повернулся и продолжил свое продвижение. Теперь он видел только красное. Красное, и яркую белую звезду огня. Он прорвался сквозь жесткие черные кусты с шипами, с треском ломая стебли, взобрался на низкий гребень и увидел добычу. Маленькие мясные фигуры, сгрудившиеся вокруг горящего металлического ящика. Одна из них увидела, как он приближается, и заорала. Копья света полетели к нему.
Криволап высвободил всю ярость своего рева из глотки, сотрясая мир. Когда он атаковал, бросив все восемьсот килограммов своего тела в воздух, раскинув руки, его массивные челюсти раскрылись на шарнирах и стальные клинки его зубов вышли наружу и зафиксировались.
— Контакт! — кричал вокс-офицер отряда, но это было само собой разумеющимся. В километре впереди, предрассветная тьма в отсеке была освещена вспышками и огнями. Они могли слышать щелчки оружия и другие звуки. Звуки рева.
Вайлдер бежал по покрытой ледяной коркой дорожке туда, где Майор Баскевиль присел рядом с вокс-офицером.
— Отчет!
— Не совсем понятно, сэр, — ответил Баскевиль. Он прижимал наушник вокса к левому уху. — Звучит так, как будто продвижение Хауберканцев напоролось на минное поле. По меньшей мере, одна машина повреждена. Кажется, что сейчас их атакуют.
— Ох, ради Трона! — сказал Вайлдер. — Я полагал, что ведь зону зачистили?
— Прошлой ночью, перед тем, как стемнело, — пожал плечами Баскевиль.
— Что делают Хауберканцы?
— Их командиры только что просигнализировали остановиться, сославшись на мины. — Вайлдер снова выругался. — Подключи меня, — сказал он вокс-офицеру. Человек кивнул и дал Вайлдеру трубку.
— Это Вайлдер, Восемьдесят Первый Беллад... — Он остановился и поправил себя. — Вайлдер, Восемьдесят Первый. Запрашиваю подтверждение. Вы движетесь?
— Эм, отрицательно, Вайлдер.
— Во имя Императора, Гадовин, если ты будешь сидеть на месте, они найдут и выпотрошат тебя. Так или иначе.
— Зона заминирована. На данный момент мы тут застряли.
Вайлдер кинул трубку назад вокс-оператору. — Да что, черт возьми, не так с этими идиотами? — спросил он Баскевиля. — Разве до них еще не дошло?
— Хауберканцы только что добрались сюда, сэр. Я не думаю, что они уже успели оценить опасности.
— Они что думают, что мы им что-то объясняем потому, что нам нравится звуки наших голосов? — спросил Вайлдер.
— Вот в точности так я и думаю, сэр.
— Итак, вот что мы сделаем, — сказал Вайлдер, подстраивая усиление очков ночного зрения, чтобы можно было изучить схему в пластековой оболочке. —
