Госпожа не-мертвых - Роман Г. Артемьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Страна Синевы — веротерпимое государство. Правительство, разумеется, прижимает деструктивные секты, но до тех пор, пока закон соблюдается, их не трогают. На бытовом уровне всё несколько сложнее, к слугам Морвана относятся с опаской и ненавистью, кое-где могут убить. Но, опять же — чем выше уровень образования, тем спокойнее смертные относятся к сектантам.
— Странно. Мой личный опыт говорит, что с нищетой проще работать.
— С нищетой — да, с бедностью — нет. Когда у человека нет вообще ничего, он согласится торговать собственной кровью и сотрудничать с кем угодно. Когда у него появляется хоть что-то, он начинает осторожничать, пытается сохранить полученное и хуже идет на контакт. Образованные люди, то есть дворяне и богатые купцы, показывают другое мышление. Более скептическое. Они меньше верят слухам и ориентируются на собственное мнение, отсюда желание разобраться, поговорить. Конечно, если речь не идёт о фанатиках.
Услышанное совпадало с мнением Селесты. Безусловно, вампирам было бы проще иметь дело исключительно с высокими ступенями человеческой иерархии. Проблема заключалась в том, что такой возможности они не имели — им требовалось тщательно следить за всеми уровнями, чтобы вовремя заметить угрозу общине. За низами следили те, кто следовал путям Зверя. С обязанностями они справлялись хорошо, в первую очередь потому, что говорили на языке грубой силы, единственном, понимаемом обитателями дна.
К тому же госпожа не представляла себе Зервана, рассуждающего о поэзии или на любую другую отвлеченную тему. Он и с ней-то еле-еле без мата обходился. Меняться он не хотел, сложившийся образ жизни его полностью устраивал.
— Звериные пути просты и тем притягательны, — выдала итог своих рассуждений Селеста. — Многие неизбежно предпочтут ступить на них. Чем их занять? Оставить без присмотра нельзя, учиться хотят и могут далеко не все. Контроль за криминалом приобщает их к серьёзному делу и заставляет играть по понятным правилам. Предоставить их самим себе нельзя — пойдут вразнос. И без того они гибнут чаще, чем кто бы то ни было.
— У нас поклонников Зверя мало, — откликнулся Пекар. — Проблемы нет.
— У вас — нет, — согласилась госпожа.
Во всех остальных странах есть.
Существовали ещё два фактора, влияющие на тяжесть выбора. Стражники привыкли в случае каких-либо серьёзных происшествий идти к вампирам, чтобы те разобрались с проблемой, и те, как правило, разбирались. Из недавнего прошлого — у барона Масайского обокрали особняк, тот сразу высказал своё недовольство начальнику городских сыскарей. Учитывая влияние барона при дворе, шансы слететь с должности у стражника были высокие. Обратились к вампирам, те потрясли свою клиентуру, в результате украденное вернули в рекордно короткие сроки. Взамен стража тоже шла навстречу, закрывая глаза на кое-какие мелкие нарушения закона.
Если вдруг разумная нежить уйдёт с улиц, сотрудничество прекратится.
Второй момент, как ни странно, носил альтруистический характер. Многие восставшие помнили о своей жизни человеком и превращаться в демонов, в разумных чудовищ не хотели. Каждый из них сам проводил черту, переступать через которую нельзя, но эта черта, безусловно, существовала. Беда в том, что люди иногда творили такое, по сравнению с чем кровавые оргии бледнели и не казались чем-то страшным. Маньяки, годами издевавшиеся над запертыми в клетках девушками. Бордели, в которых извращенцы хлыстами забивали насмерть пятилетних детей. Тонкие эстеты смерти, скармливавшие младенцев голодным псам. Вся эта мразь иногда сидела настолько высоко, что в их отношении даже следствие вести было нельзя, не говоря уже о том, чтобы наказать.
Вампиров титулы не то чтобы не смущали… Они справедливо считали, что избранники Повелителя Ада могут отправлять души к Нему без вынесения официальных приговоров. Селеста не возражала, ставя единственное условие — заранее сообщать ей.
Узнавать о подобных случаях и расследовать их тоже станет сложнее.
Придется обойтись без единого рецепта. Теперь главы городских общин сами станут определять формат взаимодействия с бандитами. В принципе, так было и раньше, просто Талея служила образцом, ориентировались на неё. К тому же Зерван часто отлучался из столицы на зачистку особо досаждавших банд по согласованию с местными властями, можно сказать, наёмничал, заодно доводя своё видение ситуации. Теперь старейшины нет, поставить на его место некого, да и, наверное, незачем.
Зачем она отправилась в Цонне?
Себе Селеста могла сказать правду — она была готова уехать куда угодно, лишь бы не возвращаться домой. Четыре сотни лет, четыре проклятых сотни лет она была прикована к Талее, будучи не в силах её покинуть. Под конец она поймала себя на том, что воспринимает город со всеми его тремястами тысячами населения, словно огромную личную тюрьму. Повелительница Ночи, ха! Узница, добровольно надевшая цепь.
Судьба любит грустные шутки. Селеста долго ждала освобождения, мечтала, куда направится в первую очередь, но из-за навалившегося кризиса не заметила привалившей свободы. Не сразу поняла, что приковывавшая её к провалу в Бездну связь ослабла и истончилась. Когда дошло — ехать пришлось не туда, куда хочется, а туда, куда надо. Выслеживать беглого старейшину со свитой, пока он ещё чего не натворил.
Предложение Медеи пришлось очень кстати. Селеста чувствовала, как ещё немного, и возненавидит столицу.
В Цонне она почти отдыхала, почти ничего не делала. Совсем отрешиться от работы не получилось бы при всём желании — не на её посту. Находясь на вершине власти, ты либо владеешь ситуацией, либо быстро с вершины слетаешь. Зато она могла отложить все несрочные дела ради долгих посиделок с сестрой у камина, гулять по незнакомым улицам, делая вид, будто не замечает приставленной охраны, снаружи рассматривать необычную архитектуру храмов или просто любоваться изукрашенными набережными, проплывая мимо в нанятой лодке. Покупать на рынке всякую ерунду, дурачиться, принимая ухаживания молодого глупого смертного, с почтительным видом выслушивать наставления серьёзной дамы раз в десять моложе себя.
Госпожа начала обращать внимание на мелочи, давно забытые за ненужностью. На трепет, с которым провожают её взглядами смертные слуги. На муравьиную суету в небольшом садике за домом. На караулящих на площади гвардейцев, не смеющих нарушить её приказ, но и оставлять без охраны не желающих. Заметила,
