Созвездие Козерога, или Красная метка - Диана Кирсанова

– Таня! Перестань! Никто из нас еще и слова не сказал по этому поводу! Сядь! – одернула я ее.

– Я знаю – сейчас все подряд будут кричать на всех перекрестках, что моя сестра и мой муж были любовниками! – почти захлебывалась криком Татьяна. В комнате вновь запахло истерикой.

Меня разобрала досада.

– Да, будут! Непременно будут кричать, и именно на всех перекрестках! – сказала я резко. – Все кругом, от мала до велика, примутся судачить, если ты первая начнешь орать об этом на весь дом! Сядь немедленно, дурочка!

Я быстро подошла к Тане и толкнула ее в плечо. Девушка механически села в кресло, сверкая глазами. Она опять открыла было рот, но я так энергично, сердито сунулась к ней, что этот рот быстро захлопнулся.

– Слушай меня! Слушай и молчи, пока я не начну задавать вопросы. У нас есть все основания считать, что твой муж, этот самый Глеб Поляков, никогда не испытывал к Рите никаких чувств, кроме разве что братских. В день убийства он зашел к ней по делу! По делу! И это убийца пытался представить картину преступления иначе – он раздел Полякова, уже мертвого, все с него снял, специально, чтобы создать впечатление, будто их убили из ревности! Все хотел запутать, понимаешь? А ты вместо того, чтобы помочь мне восстановить истину, начинаешь кулаками размахивать и орать, как детсадовка. Стыдно, Татьяна!

Последние слова я произнесла уже спокойным, даже несколько усталым тоном. Все это время молчавшая Ада, не спрашивая у хозяйки разрешения, достала из сумки длинную тонкую сигарету.

– А сейчас – спокойно сиди и отвечай на мои вопросы, – сказала она, щелкнув зажигалкой. – И не ори, ты не девочка уже, замужняя дама… Когда ты узнала, что мужа убили?

– Вчера, – как-то тупо ответила Таня, уставившись в пол. Девушка хотела сдержаться, но ничего у нее не получилось – крупные слезы закапали на дорогой, выложенный «елочкой» паркет.

– Откуда?

– Мне сказали. Следователь приходил.

– Следователь? Как фамилия? Бугаец?

Таня кивнула, зажмурившись.

– А больше с этой вестью никто к вам не являлся?

– Нет. Только он. И еще он сказал, что на маму… напали.

– А дальше?

– Он расспрашивать начал.

– О чем?

– Обо всем. Когда мы поженились. Как мы жили. Какие отношения у него… У Глеба… были с Ритой. И с мамой. И про Андрюшу… Это мальчик.

– Я знаю. Что про Андрюшу?

– Все. Откуда он взялся, от кого Рита его родила, где отец… И он постоянно намекал… Он постоянно намекал, что это Глеб… Глеб… Что Глеб с Ритой…

– Таня! Прекрати реветь, мне нужны от тебя ясные ответы, постарайся сосредоточиться! Идем дальше. Кого ты боишься?

Татьяна снова полыхнула на нас агатовым блеском гневных глазищ:

– Я никого не боюсь!

– Не ври! Человек, который никого не боится, не караулит своих гостей с топором в руках!

– Я не знала, что это вы.

– Надо думать! А кого же ты ждала? Ведь кого-то же ты ждала, верно?

– Ну, ждала. Этих… жену и дочь, – сказала Таня что-то непонятное. И, вскинув голову, как норовистый жеребенок, вдруг выкрикнула с непередаваемым отчаянием: – Это они его убили!

– Кто?

– Они! Жена и… и дочь!

– Да чьи, чьи? Чьи жена и дочь?!

– Моего мужа! Глеба!

Разговор опять скатывался в плоскость какой-то чертовщины. «Моего мужа убили его жена и дочь» – попробуй-ка, разберись во всем этом! Да и Адино терпение, я видела, готово было вот-вот выплеснуться за край не слишком-то высокой чаши, как вдруг Таня, видимо, осознав, какую чушь она городит, вытерла рукавом свитера глаза и сказала тоном, прозвучавшим виновато:

– Ах да… Вы же не знаете всего, простите…У меня все перепуталось в голове. Я сейчас расскажу.

– Да уж, будь добра, девочка!

История замужества «девушки с улицы», Тани Чечеткиной, случившаяся почти четыре года назад, так напугала всех матрон из «Лайнера надежд» (он же – «Корабль утопленников»), где мы сейчас находились, что даже бойкой Танюше понадобилось много времени, чтобы научиться въезжать во двор с гордо поднятой головой. И, выходя из машины, не вздрагивать от неприязненных взглядов, больше похожих на плевки.

Долгие месяцы вслед девушке неслось шипение кувшинных рыл женского рода, живших по соседству. В вызывающе молодой и дерзко красивой новой жене заместителя губернатора по строительству каждая из разжиревших на казенных харчах теток видела для себя потенциальную опасность. Импозантный, далеко не старый, интеллигентный и вообще весь такой сам себе на уме замгубернатора Поляков во властной тусовке негласно считался кем-то вроде законодателя мод. И матроны не без основания побаивались, что поданный им дурной пример менять старых жен на молодых окажется заразительным.

– И чем же она привлекла его только, шалава малолетняя?

– Вот именно, что шалава! Чем шалавы-то привлекают, не знаешь? «Переела – ла – ла – ла, перепимла, переспамла, подцепила, тяжело переносила – передок перекосило» – вот и вся наука!

– Они теперь, молодые, зубастые стали. Хищницы!

– И ведь знают же, где охотиться, паскуды!

Ах, если бы только знал этот обмотанный драгоценностями шипящий клубок чиновничьих жен, насколько все их предположения были далеки от истины! Ни одна из пошлых догадок, которыми обменивались кобры в норковых шубах, купленных на ворованные деньги своих благоверных, не соответствовала истине.

Таня и не думала охотиться за Глебом Поляковым! Ей и в голову не приходило намеренно выискивать себе спутника жизни среди пожилых и богатых. Она и знать не знала о существовании замгубернатора Полякова до самого дня своей помолвки!

Да-да, как это ни смешно звучит, со своим будущим мужем Танюша познакомилась на собственной помолвке. Ей было всего девятнадцать лет, а жениху целых двадцать пять – эта разница казалась девочке просто огромной, но молодой человек ей нравился.

Валеру Полякова Тане представила Ритина одноклассница. Три с половиной года тому назад сестренка, которая в ту пору заканчивала одиннадцатый класс, впервые попросила у Танюши «напрокат» ее выходное платье:

– На выпускной. Не хочу у мамы просить, сама знаешь, как у нас с деньгами! Один только вечер пофасоню, а потом в институт поступлю и работать пойду. Как ты.

(Таня уже два года училась в пищевом вузе на ресторатора и по вечерам подрабатывала в ближайшем кафе официанткой. Заработок был небольшой, но стабильный, и даже позволял выкраивать на некоторые девичьи радости вроде платья, о котором шла речь.)

– Так дашь платье, Тань?

– Не дам, – после короткого раздумья сказала девушка. – Как это ты на выпускном балу – и в поношенной одежде? Сегодня у меня зарплата была. Собирайся! По магазинам пойдем.

Тому, кто знал, как дружили сестры Чечеткины, такое предложение не показалось бы удивительным. Рита начала было отнекиваться, но Таня надавила – и выпускница бросилась натягивать ботики.

– Вот всегда я тебе, Танька, уступаю! – ворчала она весело. – Ладно, сочтемся!

– Давай-давай!

Девочки выкатились на улицу, и довольная Татьяна (она впервые делала сестре такой дорогой подарок и почти лопалась от гордости) потащила Риту в один из сверкающих огнями торговых центров. Когда бесшумный прозрачный лифт поднял их в бутик женского платья, девочки присмирели. Обилие красок, шелков и бархата, помноженное на снисходительное обхождение до невозможности холеной продавщицы, сделали робкой даже всегда боевую Татьяну.

– Ритка! Привет! Что вы тут делаете? – окликнули их из-за стеклянной витрины. Обернувшись, Татьяна увидела, как к ним приближается высокая девица в шуршащем плаще и в сапогах, заканчивающихся где-то под мышками. От незнакомки разило чем-то необыкновенно вкусным и дорогим, и вид она имела самый что ни на есть независимый.

– Привет, – ответила Рита с некоторым облегчением. – Вот… платье пришли покупать.

– Здесь? – в голосе девахи послышалось неприкрытое презрение. – Да тут же нету ничего, девочки! Отстой и распродажа остатков прошлого сезона!

– Ларка, а где?

– Эх, ты! Идите за мной.

Девица развернулась и, шурша своим умопомрачительным плащом, проследовала в соседний бутик. Сестры Чечеткины шли за ней, поотстав на два шага.

– Кто это? – шепотом спросила Татьяна.

– Лара Полякова. Одноклассница. Ничего девчонка, только воображает иногда. Отец у нее большая шишка.

Лара Полякова плыла сквозь толпу покупательниц, неся самое себя, как великую драгоценность. Обогнув несколько манекенов, она остановилась возле неземного великолепия цвета морской волны с широкой юбкой, серебряным поясом и волнующими разрезами. И ткнула в него пальцем с модным травянисто-зеленым маникюром:

– Вот! Это тебе пойдет. Дайте нам, – бросила она продавщице через плечо. – Где у вас примерочная?

– Это вещь эксклюзивная и очень дорогая, девочки, – обронила та, не трогаясь с места. Смотрела она не на Лару, а на дешевый турецкий Татьянин свитерок.