БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ - Лорел Гамильтон

него.

— Не говори это фейри.

— Не говорить что? — Переспросила она.

- ‘ Спасибо‘, - ответила ей я. — Многие древние фейри воспринимают

благодарность, как оскорбление.

Она покраснела под загаром.

— Простите, — сказала она, потом остановилась в замешательстве и

посмотрела на Райта.

— Все нормально, — сказала я. — Я не настолько стара, чтобы воспринимать

‘ спасибо‘ как оскорбление, но это нужно иметь ввиду, имея с нами дело.

— Я достаточно стар, — сказал Роберт, — но я управлял этим местом слишком

долго, чтобы оскорбляться подобным. — Он улыбнулся, и это была хорошая

улыбка, освещающая белые прекрасные зубы и красивая лицо. Я задалась

вопросом, сколько стоила вся эта работа. Моя бабушка была наполовину

брауни, так что я знала, сколько ему пришлось изменить в своей

внешности.

Элис вышла, чтобы принести наши заказы. Дверь закрылась за ней, а

потом кто-то громко в нее постучал. Сладкая Горечь подскочила и

схватилась своими покрытыми глазурью ручками за рубашку Роберта.

Значит, здесь появилась полиция. Люси зашла в дверь, не дожидаясь

приглашения.

Глава 7

— Они спускались с холма, — Сказала Сладкая Горечь высоким

музыкальным голосом, и это была музыка, которая сегодня звучала

фальшиво. Так проявлялся ее стресс, пока она попыталась ответить на

вопросы.

Она скрывалась между воротником Роберта и его шеей, глядя на двух

детективов в штатском как испуганный малыш. Возможно, она была

напугана, а может быть, она играла, используя свой рост. Большинство

людей воспринимает фей-крошек как детей, и чем меньше они, тем

младше они кажутся людям. Я хорошо это знала.

Оба офицера, Райт и О‘ Брайан, заняли места около входной двери по

приказу детективов. Фё Дэрриг вернулся в зал, чтобы помочь в магазине,

хотя я не очень понимала, чем он может помочь клиентам. Он скорее

может напугать, чем принимать заказы.

— Сколько человек спускалось с холма? — Спрашивала терпеливо Люси. Ее

напарник записывал показания в ноутбук. Люси когда-то объяснила мне,

что некоторые люди волновались, наблюдая, как записывают их слова.

Это может помочь запугать подозреваемого, но с тем же успехом это может

запугать и свидетелей, когда это совершенно не нужно. Но они нашли

компромисс — пока Люси допрашивает, ее напарник записывает. При

случае она делала для него то же самое.

— Четыре, пять. Не уверена. — Она уткнулась личиком в шею Роберта. Ее

тонкие плечики начали дрожать, и стало понятно, что она опять плачет.

Все, что мы смогли узнать за это время, что это были бы

мужчины-эльфоманы с длинными волосами и удлиненными имплантантами

ушами. Видела он их где-то в промежутке от четырех до шести утра, или

позже. Сладкая Горечь была совершенно уверена, что это было после

четырех. Она сомневалась в определении точного времени, как любая

фея, особенно из тех, кто продолжают посвящать свое время растениям,

которая использует свет, а не часы, чтобы судить о времени.

Роберт заставил фею-крошку съесть еще немного пирога. Мы уже

объяснили детективам, почему сладкое было так важно. О, и почему мы

все еще были здесь? Когда мы собрались уходить, Сладкая Горечь опять

впала в истерику. Она была убеждена, что без принцессы и королевских

стражей, человеческая полиция заберет ее в участок, где полно металла и

техники, и они могут ее случайно там убить.

Я попыталась поручиться за Люси, как за ” хорошего парня“, но

Сладкая Горечь, видимо именно так потеряла кого-то, кого она любила,

несколько десятилетий назад — когда он и она появились в Лос-Анджелесе.

Думаю, что если бы я потеряла своего возлюбленного из-за небрежности

полиции, то я бы тоже не доверяла им.

Люси попробовала еще раз,

— Вы можете описать эльфоманов, спускавшихся с холма?

Сладкая Горечь выглянула, ее крошечный ротик был окружен

глазировкой. Это смотрелось столь невинно, так ранимо, но все же я знала,

что большинство фей-крошек получают новые силы от сладостей.

— Люди все для меня выглядят высоким, и эти тоже были высокими, -

сказала она глубоким глухим голосом. Не таким голосом она кричала на

нас. Она играла на людях. Это могло быть подозрительно, а может быть

это была привычка, камуфляж, чтобы большие люди не делали ей больно.

— Какого цвета были их волосы? — Спросила Люси.

— Один был черным как ночь, другой был желтым как листья клена, перед

тем, как они упадут. У второго был более светлый желтый цвет, как у роз,