БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ - Лорел Гамильтон

пирога, а я пошлю за свежим чаем.

Сердитое гудение пчел становилось громче. Напряжение в комнате еще

повысилось, реагируя на повышение звука, как на затянувшуюся

музыкальную ноту, когда уже почти хочется, чтобы она хоть как-нибудь

изменилась, а не тянулась.

Она развернулась в воздухе, ее крылья стали похожи на радужное с

серебром пятно вокруг тельца. Такая крошечная, что я подумала, что она

походила на самолет-истребитель. Аналогия могла бы быть смешной для

кого-то в четыре дюйма ростом, но злоба растекалась от нее волнами.

— Я не глупый брауни, которого можно успокоить конфетами и чаем, -

сказала она.

Роберт опустил руку, медленно, потому что это было оскорблением.

Брауни в былые дни часто брали плату конфетами и чаем, или хорошим

ликером.

За дверью было какое-то движение, громкие голоса, словно толпа

пыталась пройти мимо полицейских, которые я знала, были по другую

сторону двери. Сладкая Горечь совершила один из из тех точных, почти

механических разворотов, на сей раз к двери и голосам.

— Здесь убийцы. Я не позволю им забрать мою магию и убить меня. — Если

бы сейчас кто-то попытался войти в дверь, то она бы ударила бы их,

или, по крайней мере, ранила бы Райта и О‘ Брайан, которые стояли с этой

стороны двери.

Я сделала единственную вещь, которая пришла мне на ум. Я сказала:

— Ты попросила меня о помощи, Сладкая Горечь.

Разозленная застывшая в воздухе кукла развернулась ко мне. Дойл

переместился чуть вперед на кушетке так, что если бы она опять

применила силу, он смог бы загородить меня. Тело Холода было

настолько напряжено около меня, что казалось, его мышцы должны

болеть от этого. Я старалась не напрячься, быть спокойной, и передать это

спокойствие Сладкой Горечи. Она гудела, наполненная гневом, и опять у

меня появились сомнения — не сошла ли она с ума.

— Ты просила меня остаться здесь и обеспечить тебе безопасность. Я

осталась и убедилась, что полиция не забрала тебя туда, где много металла

и техники.

Она нырнула к полу и снова поднялась, но теперь уже не так высоко и

не так резко. Я знала, что у фей-крошек это было равносильно

замешательству, колебанию. Звук пчел стал стихать.

Она сморщила свое крошечное лицо и сказала:

— Ты осталась, потому что я боялась. Ты осталась, потому что я просила.

— Да, — сказала я, — это именно так и есть, Сладкая Горечь.

Голоса снаружи становились громче и резче.

— Слишком поздно, Королева Мередит. Они приехали. — Сладкая Горечь

развернулась к двери. — Они приехали, чтобы забрать меня. — Ее голос

звучал сдержанно и неправильно. Дану спаси нас! Она была безумна.

Оставался вопрос — безумие появилось до или после того, как она увидела

своих друзей мертвыми? Звук пчел снова стал звучать громче, и появился

запах лета и солнца, палящего в траве.

— Они приехали, не за тобой, Сладкая Горечь, — сказала я, и постаралась

передать ей успокаивающие мысли. Мне было жаль, что с нами не было

Галена или Аблойка, они оба могли спроецировать положительные

эмоции. Эйб мог остановить воинов посреди сражения и выпить с ними.

Гален делал всех вокруг себя радостными. Ни один из нас троих, сидящих

здесь, не мог сделать ничего из этого. Мы могли убить Сладкую Горечь,

чтобы спасти людей от нее, но можем ли мы ненадолго остановить ее?

— Сладкая Горечь, ты назвала меня своей королевой. Как твоя королева я

приказываю, чтобы ты никому здесь не причиняла вреда.

Она оглянулась на меня через плечо, ее синие миндалевидные глаза

вспыхивали магией.

— Я больше не Сладкая Горечь. Я только Горечь, и у нас нет никакой

королевы, — сказала она и полетела.

О‘ Брайан сказала:

— Детективы?

Все мы встали и осторожно последовали за феей-крошкой. Люси

приблизилась ко мне и прошептала:

— Какой вред она реально может нанести?

— Достаточный, чтобы сорвать дверь с петель, — сказала я.

— А мои люди между нею и дверью, — сказала Люси.

— Да, — сказала я.

— Дерьмо.

Я согласилась.

Глава 8

Голос проникал через дверь, высокий и музыкальный; даже просто его

звучание заставило меня начать улыбаться.

— Сладкая Горечь, дитя мое, не бойся. Твоя добрая фея здесь.

Сладкая Горечь снова нырнула к полу.

— Гилда, — неуверенно произнесла она. Звуки пчел исчезали вместе с

ароматом летней медвяной травы.

— Да, дорогуша, это Гилда. Успокойся и хороший полицейский пропустит

меня.

Сладкая Горечь опустилась перед удивленными Райтом и О‘ Брайан.