Дом со звездной крышей - Екатерина Алексеевна Шелеметьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этому молодому ухоженному мужчине повезло, к своим тридцати пяти годам он еще не научился терять, хоронить и отпускать. Родители его живы, бабушки и девушки, наоборот, умерли слишком давно, когда Костя был совсем маленьким, он их не помнил. Друзья, подруги и дальние родственники в большинстве своем отличались крепким здоровьем. Да, то там, то тут происходили несчастные случаи, люди старели, болели и умирали, но это было чье-то чужое, далекое горе. Горе, которое его не касалось.
Может быть именно потому, так тяжело и болезненно Костя воспринял несчастный случай с Кирой: не ожидал, что подобное происшествие коснется его лично.
Константин, наконец, устал праздно бродить по улицам. Он достал телефон и взялся за дело: позвонил Рите, ошарашив ее известием о своем приезде, арендовал автомобиль, снял номер в небольшом отеле в Херцог-Нови, недалеко от клиники, договорился о встрече с лечащим врачом. Потом с тяжелым вздохом набрал номер матери и короткими отрывистыми фразами сообщил ей о своем отъезде в Черногорию.
– Ты уже видел Киру? – спросила она, хотя сын ни единым словом не намекнул, что его визит сюда связан с бывшей подругой.
– Нет, мам, я пока занят. Завтра, наверное…
– Завтра обязательно, обязательно съезди к ней сынок! – серьезно сказала женщина и решительно положила трубку.
Костя недоуменно посмотрел на телефон: странно все-таки реагирует мать. Тем не менее, закончив с телефонными разговорами, он забрал машину и добрался до своего отеля. В номере Константин лег на широкую двуспальную кровать и закрыл глаза. Впереди была ночь, длинная, темная, море времени, чтобы все обдумать, решить, что делать дальше.
Но эта ночь, да и время в целом, словно мстили Косте за какие-то давние прегрешения. Именно сейчас, когда он так надеялся отложить важные дела на потом, побыть в тишине и покое, как можно дольше, время летело как сумасшедшее, заставляя его действовать и принимать решения. Косте казалось, он лишь на секунду закрыл глаза, а за окном уже забрезжил рассвет.
Глядя в окно на тонкую розовую полоску рассветного неба, Константин все отчетливее осознавал, что тянуть больше нельзя, нужно браться за дело, ехать в больницу. Мужчина встал, быстро собрался, выпил в кофейне внизу кружку горького черного кофе, съел какую-то немыслимую булку, подсунутую хозяином заведения, и быстрым шагом направился в клинику. Он шел по набережной, разглядывая блестящую на солнце гладь моря, волны с легким шорохом набегающие на прибрежную гальку, первых в этом сезоне туристов, не спеша прогуливающихся из стороны в сторону, всю ту прекрасную Черногорскую идиллию, которая раньше так нравилась Константину. Сегодня окружающие красоты его не волновали, на сердце тяжким грузом лежали мысли о Кире.
Возле больницы Костя встретился с Ритой. Высоченная, крупная блондинка в туфлях на тонкой шпильке, в бесформенном пестром сарафане, растрепанная и не выспавшаяся, она разглядывала Константина, слегка улыбаясь, наклонив голову на бок.
– А я сначала не поверила, что ты на самом деле приехал. Ты по делам, да? Проездом?
Костя подавил соблазн кивнуть в ответ, вместо этого честно ответил:
– К Кире.
Рита растерялась, в ее взгляде читалось удивление, непонимание. Костя не стал дожидаться, пока женщина задаст какой-нибудь глупый, неуместный вопрос и спросил первым.
– Расскажи, что тогда случилось, как она попала в аварию?
Рита начала рассказывать, старательно обходя тему «Марко», но Костя быстро прервал ее.
– Рит, давай так. Я все знаю про Киру, про Марко. Он ее жених, так? Наверное, за рулем был, да? И что, жив?
Костя взглянул на Маргариту и даже пожалел бедняжку, больше всего она сейчас напоминала рыбку, выброшенную на берег. Девушка широко раскрыла глаза и чуть приоткрыла рот.
– Марко… он в порядке. Ссадины, ушибы, рука сломана, но там все не страшно. Скоро гипс снимут…
Рита помолчала, подбирая слова, а потом продолжила:
– Знаешь, я сначала думала, ты Кирюхе по старой памяти помогаешь. Ну, знаешь, для успокоения совести. Может, думаю, понял, сколько ты ей тогда горя принес. А сейчас вижу: тут что-то другое. Я чего-то не знаю, да?
– Я сам ни хрена не знаю! – огрызнулся Костя. Он еще постоял с Ритой. Послушал про лечение, восстановление Розичей, опекающих Киру, про то, что Рита как раз сегодня вечером улетает домой и про все остальное, что она успела ему рассказать. Дослушав женщину, Константин попрощался и отправился на встречу с лечащим врачом.
Врач – Драган Милич дожидался Константина в кабинете на первом этаже клиники. Он был молод, картинно красив, самоуверен и наверняка чертовски умен. По крайней мере, на это намекали многочисленные дипломы, грамоты и награды, украшавшие стены его кабинета.
Он говорил быстро и убедительно, впрочем, опыт подсказывал Косте, что таким бойким и неунывающим людям лучше не доверять. А потому он делил слова и обещания доктора на два и на три, постепенно составляя в голове эпикриз.
Итак, все довольно просто, во время автомобильной аварии Кира сломала позвоночник. Задет спинной мозг. В итоге нижняя половина тела оказалась парализована. Доктор считает, что это временно, так как разрывов спинного мозга нет. Спина, вероятно, восстановится, ноги оживут, и Кира вернется к нормальной жизни. Правда, нужно время, поддержка, забота, уход, специальное лечение, процедуры и так далее и тому подобное. А еще нужно ждать, месяц, два, три, отслеживать рефлексы, проводить тесты и надеяться.
– Я вам могу потом все очень подробно рассказать и расписать, – подвел доктор итог своей речи, – а сейчас вы, конечно, хотите ее увидеть, вы идите скорее. Второй этаж, последняя дверь слева.
Костя попрощался с врачом, постоял у лестницы, вышел на улицу и закурил. Все дела важные и не очень были сделаны, больше тянуть не имело смысла. Следовало подняться на второй этаж, пройти по длинному коридору, открыть дверь последней палаты слева и… Наверное, нужно будет что-то сказать? А что вообще говорят в таких случаях? Константин потушил сигарету и неуверенно отправился на встречу с Кирой.
Возле палаты он замер, не решаясь войти. Все никак не мог придумать подходящую фразу для приветствия. К тому же, он так до конца и не победил страх, застывший в руках, в пальцах, барабанной дробью стучащий в виски. Костя стоял возле белой больничной двери в нерешительности, как вдруг услышал смех, Кирин смех, звенящий, переливающийся сотнями колокольчиков, отскакивающий от
