Журнал «Вокруг Света» №09 за 1993 год - Вокруг Света

В тот же период, когда здесь работали индейские художники, в другой части света Христос проповедовал подобную символику. Птица — Дух Святой—голубь наполнял жизнью прах земной.

Мне предстояло отыскать современный аналог этого духа. Я нашел его в энергии, понимаемой как внешняя сила, постоянное поступление которой необходимо для поддержания жизни в живых системах. В масштабе всей Земли это лучистая энергия, непрерывным потоком изливаемая Солнцем.

Я увидел в комнате шеренгу «кецалей» с взъерошенными перьями и полк солнечных орлов, ленты, сплетенные в двойные спирали, делящиеся палочки. Изображения клеток с ядрами, палочек, изогнутых подобно посоху, наконец, Древо Жизни и Тлалокан, рай, в котором каждый человечек, держа во рту палочку, изогнутую в виде вопросительного знака, радостно или же источая слезы, таким оригинальным образом вещал: «Я — хромосома!»

Я уже начинал понимать здешние послания. В музее я прочел то, что воистину должно изумлять: город и его символы не знали постепенного развития! Из архаических корней сразу же и в законченном виде выросла древнейшая метрополия Центральной Америки, а с нею науки, религия и искусство, преобладающие в этой стране пятнадцать столетий. Возникла система мышления, полностью ясная с самого ее зачатия, выраженная четко и логично.

В Теотиуакане — кто был его пророком, мы не знаем — эта наука, думал я, была чем-то большим, нежели просто вдохновением. Она должна была быть информированием. Наукой о явлениях, повествованием с большой степенью достоверности, а отсюда и сила убеждения, перенесенного красками на стены и резцом на камни. Это должно было быть знание прозрачное и обращенное к разуму. Какое и о чем?

Эр было пять, пять Солнц мира, четыре уже миновали, в пятой эре живут люди — учила легенда о Солнцах. Каждая эра оканчивалась катастрофой, с которой исчезала якобы одна группа живых существ.

О том, что жизнь зародилась в какой-то связи с морем, говорят напрямую книги бытия, имеющиеся у многих народов. Библия, Калевала, Пополь-Вух, папирусы. Говорят они также и о том, что Бог создавал виды не одномоментно. Но ни одна так детально, так логично, в таком соответствии с современными знаниями не представляет собой классификации животного мира, как мексиканский миф о пяти великих эрах или пяти Солнцах.

Таким образом, миф о Солнцах — это изложение эволюции. Графическим же изображением ее принципов было Древо Жизни. Я стоял перед ним, перед стеной, поврежденной натеками, где выцветшие краски, извлеченные из-под развалин Теотиуакана, складывались в самую ценную, насыщенную глубочайшим смыслом и одновременно менее других оцененную фреску мира.

Но то был уже другой мир и — иной разговор.

Мачей Кучиньский, польский исследователь Перевел с польского Е. Вайсброт

Малиган и Кардила. Е. Чекулаева

Глава 5

То, что произошло в следующее мгновенье, никак не входило в его планы. Ани, путаясь в длинном саронге, бросилась в сторону джунглей. Через несколько метров она упала. Бежавшая следом Кардила споткнулась и повалилась на нее. Они закричали одновременно, оглушая друг друга. Крик их внезапно оборвался: на тропе, ведущей к озеру, показалась Иса.

— Она следила за нами! — воскликнула Ани.— Надо быстрее спрятать его.

Они вернулись к Василию. Кардила взяла его за одну руку, Ани — за другую, и они потащили Василия к расщелине в скале.

— Тяжелый, как бабируса,— переводя дыхание, заметила Ани.

— Он, пожалуй, тяжелее старого буайи (крокодил),— уточнила Кардила.

... Василий лежал у входа в пещеру и пытался заснуть. Лунный свет, казалось, караулил его бессонницу. Все вокруг приобрело неясные очертания, и он торопил рассвет, чтобы избавиться от недобрых предчувствий. Неподалеку росло безлистное дерево. «Пентас»,— узнал он. На его ветвях покачивались какие-то черные комочки. Василий смахнул пот, заливавший глаза, и стал внимательно разглядывать их. Оказалось, это висели вниз головой калонги, спрятавшись под своими блестящими кожистыми крыльями. Но стоило только Василию вздохнуть громче обычного, и калонги, заслышав подозрительный шум, расправили с сухим треском свои крылья и, словно черные вестники несчастья, поднялись в воздух, испуская пронзительные крики.

К утру он ненадолго забылся. Ему виделась хрупкая девушка, которую он так испугал своим видом, и хотелось утешить ее, защитить. Слабый крик, похожий на вздох, разбудил его. В нескольких метрах от него стояла та самая девушка, а двое мужчин связывали ей руки. Василий не успел подняться, как кто-то сзади накинул на шею крепкую лиану. Его связали и за ноги выволокли из пещеры.

Кардилу вели первой, следом тащили Василия, его затылок больно колотился о землю, и сознание металось, как загнанный зверь. Небольшой острый камень с силой вонзился в шею, и боль уже не властвовала над разумом — сознание его погасло.

Воины острыми пиками торопили Кардилу, и она не могла посмотреть назад. «Что с Ани? — беспокоило ее больше всего.— Наверняка Иса выследила нас и успела вызвать воинов пак-пак. Теперь меня вновь ждет встреча с Сирегаром».

Они приближались к жилищу Амо с Исой, откуда доносился непонятный шум. Вход в него был закрыт циновкой. Кардила замедлила шаг, но грубый окрик воина пак-пак заставил пойти быстрее. Поравнявшись с хижиной, она была остановлена криком Ани: «Кардила! Я здесь! Они не выпускают меня. Эта дрянь, Иса...»

Голос оборвался, и послышались проклятия Исы.

«Благословенные боги! Ани жива!» — обрадовалась Кардила, и это придало ей силы идти дальше. На подступах к селению пак-пак она быстро оглянулась. Вид огромного человека заставил ее содрогнуться — на этот раз не от страха, а от жалости. Его лицо плотно облепили огромные черные мухи, и оно походило на безобразную шевелящуюся маску. Воины с остервенением волокли пленника, устав от тяжелой ноши. Как только показались первые жители селения, они приказали им тащить его к сопо, а сами поспешили к радже Сирегару.

Раджа с утра сгорал от нетерпения увидеть все еще желанную девчонку, а заодно и поглядеть на диковинную добычу. Много лет назад Сирегар купил у соседнего племени голову странного человека — волосы у него были такие же огненные, как у детенышей орангутанга, а кожа белая, как цветок чемпак (разновидность магнолии). Скальп с мертвой головы хранился в сопо, и раджа очень гордился им. Единственное, о чем он все время сожалел, — не увидел всего человека-чудовище. Сегодня боги решили одарить Сирегара, и, наконец, он сможет долго, очень долго разглядывать оранга путих и только потом прикажет снять с него скальп.

Все селение сбежалось на площадь перед сопо.

Сирегар пришел раньше, не выждав положенное время. Взгляд его только коснулся Кардилы, и горячая волна радостного возбуждения стремительно погнала кровь. Сдерживая любопытство, он степенно подходил к огромному человеку, и за несколько шагов до него что-то быстро скомандовал воинам. Через минуту-другую четверо из них тащили тяжелый чан, до краев наполненный водой. Одной тяжелой волной они окатили Василия, и он очнулся, почувствовав во рту вкус ржавчины и прогорклого свиного жира. С трудом расцепив веки, опухшие от ударов и назойливых мух, он увидел склонившееся над ним одутловатое надменное лицо. Любопытство Сирегара сменилось откровенным смятением, когда пленник открыл глаза.

«Чудовище стоило того, чтобы его увидеть!» — восхищенно подумал он.

Люди племени возбужденно переговаривались, рассматривая издалека оранга путих. Женщины прижимали ладони ко рту, чтобы не закричать.

По мере того, как насыщалось всеобщее любопытство, чуткое ухо Сирегара уловило негромкие разговоры.

— Жаль, что ни один из сыновей Сирегара сегодня не станет мужчиной.

— Конечно, ведь не заговорит же этот огромный бабируса на нашем языке.

— Значит, скоро будет война.

— Успеть бы собрать урожай.

Рядом с раджой как обычно стоял верный доносчик Абиб. Он слышал недозволенные разговоры и угодливо заверил раджу:

— Сегодня же я посчитаю долги этих болтунов, чтобы укоротить их языки.

В знак одобрения Сирегар слегка кивнул головой и пошел к огромному резному креслу, возвышавшемуся перед сопо. Разговоры стихли, все ждали его слова.

Василий окончательно пришел в себя и насторожился. Через несколько минут должно произойти самое главное. Толстый малаец — видимо, местный раджа — вынесет приговор, который не имеет обратной силы, и тогда ничто его не спасет. Надо было опередить вождя племени, и, набрав в легкие побольше воздуха, Василий изо всех сил выкрикнул по-малайски: «Добрый день, раджа. Я хочу говорить с тобой».

Сирегар вздрогнул. Давно он не испытывал такого сладостного ужаса, когда страшно не от того, что твоя жизнь в опасности, а от неожиданной встречи с тайной, внезапно открывшейся тебе.