Вслед за мечтой - Рената Фармер

— Замечательная идея, — согласился он, хотя думал в этот момент совсем не о работе.

Он думал о том, как она совершенна, как приятно смотреть на нее и как легко ему в ее обществе.

— Я думаю, что лучше других смогла бы подобрать себе замену, потому что хорошо знаю уровень мастерства и способностей, необходимых для этой работы.

Он слушал ее, наблюдая, как отблески огня играют на ее коже. И когда его рука потянулась, чтобы убрать прядь волос, выбившуюся из-за маленького уха и закрывшую лицо Эллен, он не остановил ее. Так он мог лучше видеть порозовевшие от тепла щеки девушки.

— Возможно, ты права.

— Конечно, я права, — ответила она нежным, волнующим шепотом.

Он невольно потянулся к ней, а она к нему.

— Я всегда это знал.

Их лица были теперь так близко, что он видел, как уголки ее губ изогнулись, когда она сказала:

— Правда?

— Да.

— А почему ты раньше никогда не говорил этого?

Он провел рукой по ее светлым волосам.

— Мне кажется, что я говорил.

— Нет, ты не говорил.

— Тогда я говорю это сейчас.

Он считал, что это были идеальные слова для того, чтобы закончить беседу, потому что, склонившись над ней, он увидел, как она откинула голову в ожидании его поцелуя. Он понял, что она согласна с ним. Он сказал об этом сейчас.

Он обо всем сказал сейчас.

7

Он накрыл ее губы своими, и Эллен ощутила сто разных вещей одновременно. Мягкий шелк его губ. Твердость его тела. Терпкий аромат его лосьона. Но за всеми этими физическими ощущениями было и другое: чувство правильности того, что они делали, и окончательное понимание того, что интуиция ее не подвела и привела именно к этому утру. К настоящим взаимоотношениям с Кеннетом Фонтейном, которые оказались в сотню раз лучше любой фантазии. В этом-то и состояли подлинные причины, по которым она осталась.

Их поцелуй длился и длился, как будто они пытались запомнить наизусть все те чувства, которых им так не хватало все четыре долгих года. Когда он чуть раздвинул ее губы языком, она не стала сопротивляться, а жадно приняла его. И от этого простого действия разбежался по ее телу в разные стороны целый фейерверк дрожащих нитей, и она прижалась к нему еще ближе по своей собственной воле, и из ее горла вырвался мягкий стон.

Этот едва слышный звук как будто освободил что-то, дремавшее в нем, и он не только углубил свой поцелуй, но и стал явственно подталкивать ее к софе. Жаркий восторг охватил Эллен, когда она ощутила все его тело на своем. Она не протестовала, когда его руки забродили по ней, ища участок обнаженной кожи. Во-первых, потому что этот участок обнаженной кожи, который он сразу нашел, был только на руках. На безопасной территории. Но еще потому, что она жаждала его прикосновения. Она даже хотела, чтобы он пошел дальше, не останавливаясь на этом.

И он это сделал. Медленно, как будто ощущая необходимость быть крайне осторожным, не прекращая ее целовать, Кеннет позволил своей руке проскользнуть к ее груди. Его пальцы прокрались под кружевной бюстгальтер, открывая дорогу всей ладони.

Сквозь кожу Эллен рвался наружу внутренний жар, и одновременно ее сковала какая-то внутренняя стесненность. Ее дыхание затормозилось в горле, и она как будто окаменела, не в силах пошевелиться. Она даже не могла понять, целует ли она Кеннета, пока не услышала тихий звук смыкания их губ.

Но внезапно он оборвал поцелуй, и его глаза широко раскрылись в немом удивлении. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом произнес, словно очнувшись от сна:

— Что мы делаем?

Эллен сотрясало желание. Она даже не была уверена, что физически способна говорить. Но на этот раз она не была намерена упускать своего:

— Это ты скажи.

Он вздохнул, поднялся с софы и предложил ей руку, чтобы помочь встать.

— Я не знаю. И в этом-то все дело. Я не знаю. Поэтому продолжать будет неправильно. И делать что-то еще — тоже неправильно. До тех пор, пока мы не поймем, что же между нами происходит.

— Ладно, — согласилась она, борясь с охватившим ее разочарованием, но в то же время понимая, что он прав.

Их чувства по отношению друг к другу изменились. Она не хотела рисковать нежным началом, показывая недовольство или вынуждая его на что-то, к чему он пока не готов.

— Я не хочу причинить тебе боль, Эл, — произнес он, отстраняясь от нее, как будто для того, чтобы определить, что же ему делать дальше. — И если мы с разбега бросимся в этот омут, то — мы оба это знаем — можем причинить друг другу боль. Я думаю, не стоит этого делать.

— Я же сказала: «Ладно».

Он посмотрел ей в глаза.

— Правда?

Она улыбнулась.

— Конечно. Ну же, Кен, взбодрись. Я не такая хрупкая барышня, какой кажусь.

Пытаясь вести себя как можно более небрежно и легкомысленно, она огляделась по сторонам. Идти спать было еще слишком рано. Но даже если бы сейчас была полночь, она понимала, что все равно ни один из них не уснул бы. Кроме того, она хотела, чтобы ему было хорошо оттого, что он поцеловал ее, и чтобы у него не возникло никаких других чувств, вроде вины или подавленности. Им нужно сделать что-то очень обыкновенное, что-то привычное и очень простое, чтобы они смогли вновь почувствовать себя друзьями.

— Хочешь, сыграем в карты? — спросила она мягко.

Он вздохнул.

— Да, наверное. Давай.

— Вот и хорошо.

Она поднялась с софы и огляделась, собираясь самостоятельно найти все, что необходимо для игры. И не только для того, чтобы спасти его от ненужных переживаний, но и для того, чтобы дать ему прийти в себя. К сожалению, из-за того, что они находились в весьма скудно меблированной гостиной, ничего похожего на карты или другие игры здесь не наблюдалось. Развлекать его было нечем.

— Во что бы ты хотел сыграть?

— Может быть, в покер? — предложил он, определенно сомневаясь, известна ли ей эта игра. — В семейной комнате?

— Отлично, я согласна.

Он провел ее в заднюю комнату. Там, перед раздвигающимися дверьми, которые вели в темный, ночной двор, стоял карточный столик. Она нашла карты в ящике.

— Будем играть с «болваном»?

Она пожала плечами.

— Ну, никакого другого способа играть вдвоем я не знаю…

— Хорошо, — сказал он.

И его голос звучал более радостно и одновременно более сдержанно, чем несколько мгновений назад.

Первые полчаса ушли у Эллен только на то, чтобы вспомнить правила игры, и, естественно, это было время триумфа Кеннета. Затем она вошла во вкус, вспомнила все, что нужно, заработала пятьдесят очков и как-то незаметно передвинула счет в свою пользу.