Жизнь честных и нечестных - Елена Топильская

— Но тогда в деле должны быть сведения, по чьему заказу это делалось?

— Вот то-то и оно, но я дело получил, подозреваю, в сильно усеченном, почищенном виде, концы не стыкуются. Дело кончается заключением о направлении материалов в инспекцию по кадрам. Я пошел другим путем: используя благосклонность старых знакомых, я влез в личные дела тех, кто засветился на слежке за Хохловым, и обнаружил там их собственноручные объяснения, где они каялись, что в эту историю их втравил некий Фролов, уволенный из управления за дискредитацию звания работника милиции, ныне сотрудник охранной фирмы.

— А что Фролов говорит?

— А Фролова никто не спрашивал. Его объяснений в личных делах нет. А негодяи, которые в рабочее время выполняли личные просьбы Фролова, примерно наказаны: каждому — неполное служебное соответствие. Думаю, что Фролов им моральный ущерб компенсировал, — во всяком случае, за работу он платил жирно: они по телефону долго мусолили размер оплаты и сошлись на двадцати долларах за час слежки. Связь между убийствами Мантуева и Хохлова всем понятна? Дело Мантуева — у Горчакова в производстве. Сейчас наша задача — сделать так, чтобы тебе, Маша, передали дело Хохлова из следственной части и еще одно дело, из другого района: об убийстве дочери заместителя начальника того самого управления, Боценко. Подозреваю, что именно его фамилию тщательно вымарали из матерьяльчика по «наружникам».

Стас не удержался и свистнул. Глаза его горели.

— Только сразу предупреждаю, друзья: ни с кем ничего не обсуждать, упаси Боже, и ничего лишнего по телефону. Мальчик, тебя особенно предупреждаю: ни жене, ни маме… А теперь напишите мне свои полные данные, с датой и местом рождения.

— Зачем? — спросил Стас.

— С того момента, как я в это дело вписался и начал кое-что понимать, за мной ходят, думаю, что и слушают. Ты, Маша, видела, это не шизофрения: и в поезде нас оставить не могли, и в гостинице в Москве очень хотели попасть в твой номер, уж не знаю зачем, ксива им нужна была шермушенковская или ты сама, пришлось даже принимать непопулярные меры, — он продемонстрировал сбитые костяшки пальцев, — и с вокзала нас проводили, ты это видела. Прости, Маша, — спохватился он, но я отмахнулась от его извинений. — Я лично свои данные в ЦАБе просто уничтожил.

— Как это?! — поразился Стас. — Как же можно в ЦАБе что-то уничтожить?!

— Очень просто: принес знакомым девочкам по шоколадке, и они меня из компьютера вымарали, вообще нет меня в природе. А карточку из картотеки я сам спер. Думаю, что как только станет ясно, что вы со мной работаете по теме «разведки», вы оба тоже попадете под колпак; поэтому лучше, чтобы случайностей было меньше.

— А мне в jтделе кадров говорили, что сотрудникоd прокуратуры по ЦАБу «закрывают», сведения о нас не выдают, — не сдавался Стас.

— Правильно, если ты по телефону позвонишь, тебе и не дадут. А если ты с девочками из ЦАБа когда-то в песочек играл или сто лет уже за такими справками ходишь, и они тебя знают как облупленного, они тебе без проблем разрешат в картотеке покопаться, им же проще, если ты на самообслуживании… Маша, Лешка говорит, что тебе надо с матерью увидеться: давай я сегодня машину возьму, отвезу тебя на дачу?

Это был бы подарок судьбы. Я так и сказала Андрею, потому что трястись час в электричке у меня сегодня не было сил. Мы договорились, что вечером он заедет за мной на работу, Стас и я отдали ему листочек с нашими данными, и он ушел.

— Значит, Хохлов и Боценко? — повторила я, сидя за столом в кабинете у Стаса (в надежде, что к его телефону еще не успели подключиться) и набирая номер канцелярии вице-губернатора.

Когда мне ответил вежливый женский голос, я представилась и попросила соединить меня с Николаем Ивановичем.

— К сожалению, Николай Иванович сейчас в Законодательном собрании. Что ему передать?

— Передайте, пожалуйста, что я жду его звонка.

— Обязательно передам, — заверила меня сотрудница канцелярии вице-губернатора.

Через десять минут Стас, которого я попросила посидеть «на телефоне» в моем кабинете, прибежал за мной и, явно волнуясь, сказал:

— Мария Сергеевна, там вице-губернатор звонит!

Я взяла трубку, и тот же приятный женский голос зажурчал:

— Мария Сергеевна? Соединяю с Николаем Ивановичем Заболоцким.

— Алло! — в динамике раздался не менее приятный мужской голос. — Мария Сергеевна? Рад тебя слышать, когда мы увидимся?

— Чем скорее, тем лучше, Коля, у меня беда, мне нужно с тобой поговорить.

— Я могу сейчас приехать на полчасика, ты будешь на месте?

— Ну конечно, ради такого высокого гостя я все отложу!

— Договорились.

Положив трубку, я попросила Стаса сходить в магазин за приличным кофе. Но даже самый дорогой кофе не мог скрасить убогого впечатления от наших битых чашек. Не могу понять почему, но в прокуратуре хорошая посуда долго не живет. Сколько мельхиоровых ложек растворилось в безднах нашей конторы, сколько приличных стаканов и чашек, принесенных из дома, бесследно исчезло, путешествуя из кабинета в кабинет! Я, со своим гуманитарным образованием, разобраться в этом феномене так и не смогла. Остается уповать на закон сохранения материи, сформулированный когда-то батюшкой Ломоносовым, и утешаться тем, что раз здесь убавилось, то в другом месте обязательно прибавится. Знать бы только, где это другое место… Вот и пришлось купить дешевенькие чашечки из пластмассы. Коллеги одобрили, а вот люди пришлые, особенно из тех, кто ведет возвышенный образ жизни, содрогаются.

Когда одну мою профессиональную удачу широко растиражировали по всем программам телевидения, мне неожиданно позвонил человек, который учился со мной вместе до третьего класса. Сказал, что увидел меня по телевизору, испытал тоску по детским годам и решил со мной встретиться. Я предложила ему приехать ко мне на работу и соответственно подготовилась: кофе, вкусное печенье и пластмассовые чашечки, тогда еще новые. С моей точки зрения, все выглядело очень авантажно. Когда бывший одноклассник вошел в кабинет, я поняла, что теперь он из другого социального слоя. Дорогой костюм, дорогая стрижка, дорогой парфюм, безумно дорогой букет, который он мне преподнес… Я ему предложила выпить кофе, он сел к столу, осторожно взял чашечку, оглядел со всех сторон и жалостливо сказал: «Это вы все время так? Какой кошмар…»

Так что придется вице-губернатору тоже в очередной раз пережить кошмар соприкосновения с суровой действительностью, но ничего, ему полезно будет на полчасика окунуться в простую жизнь.

Стас вернулся с самым дорогим кофе, который только нашел в окрестных магазинах, я попросила у него разрешения принять гостя в его кабинете, и гость не замедлил явиться. Два интеллигентного вида телохранителя остались в коридоре, а вице-губернатор вошел и самым душевным образом меня поприветствовал.

— Маша, я смотрю на тебя и поражаюсь: как ты в этом сумасшедшем доме умудряешься так прекрасно выглядеть? Все-таки ты очень красивый человек! — сказал он, целуя меня в щечку.

— Спасибо, Коля. Кофе будешь?

— Не откажусь! Что у тебя стряслось?

— Я развожусь с Игорем.

Мы подробно обсудили случившееся, но я, естественно, рассказала ситуацию, повлекшую разрыв, только в двух словах, упомянув лишь о беспочвенной ревности.

— Жалко мне Игоря, ему плохо придется, он небось уже раскаивается. — Сказав это, Коля испытующе посмотрел на меня.

— Мне тоже его жалко, поверь, и намного больше, чем тебе.

— Да, расстроила ты меня. Но я надеюсь, на наших с тобой взаимоотношениях это не отразится?

— Да нет, конечно.

— Ну ладно, не буду больше бередить твои душевные раны. Я ведь тоже хотел с тобой увидеться, по делу. Можно?

— Можно, можно, я еще вполне адекватна.

— Маша, — посерьезнел вице-губернатор, — я хочу тебя попросить об одном одолжении: не примешь ли ты к производству дело об убийстве Хапланда?

Я усмехнулась.

— Нет, Коля, спасибо за доверие, но я предпочитаю держаться подальше от высокой политики. Там, как я слышала, уже комитет работает?

— Да, создана межведомственная бригада — МВД, прокуратура, ФСБ, но возглавляет ее, неофициально, конечно, полковник Арсенов. Он, кстати, спрашивал у меня твои координаты, что-то ему было нужно от тебя.

«Очень интересно, — подумала я, — полковник Арсенов отвлекается от расследования убийства века на второй день после его совершения и озабочен каким-то изъятым удостоверением?»

— Вы виделись?

— Да, он передал от тебя привет, очень приятный мужчина.

— Маша, а почему ты не хочешь принять участие в расследовании?

— Ты забываешь, что я рядовой следователь районной прокуратуры.

— Ну, не надо прибедняться! Твою фамилию весь город знает. Опыт у тебя огромный, соответствующий…

— Коля, я могу только повторить — спасибо за доверие, но я убеждена, что в бригаде специалисты не хуже меня, и я им ничем полезной быть не смогу. К тому же там ведь уже выработано основное направление расследования?