Десерт для серийного убийцы - Сергей Самаров

«Бульдозер» хотел приподняться, используя мои ноги вместо костылей. Пришлось еще раз отбить себе локоть – теперь о его затылок. Последнего удара ему хватило, чтобы успокоиться и решиться на краткосрочный отдых.

И как раз к этому моменту подоспел наряд, который вызвал Лоскутков.

– Гальцев где? – прошипел майор.

Говорить он в полный голос не мог. Удар домушника, похоже, повредил менту челюсть.

– Кто? – спросил сержант.

– Парень в коричневой куртке!

– На лестнице нам навстречу попался. Сюда послал, сказал, что здесь квартиру грабят. Мы и побежали быстрее. Лифт-то не работает.

А вот зарычать одновременно со стоном Лоскутков умудрился достаточно громко. Второй стон раздался почти в унисон. Это встал на четвереньки лейтенант Слава.

Глава седьмая

Лейтенант отделался легче майора. Ему достаточно было только умыться, и он уже мог одним глазом все видеть. И потому он начал смотреть – видимо, от обиды за непочтительное с ним обращение – более зло, более старательно и несколько более эффективно. А, возможно, лейтенант решил, что – поскольку он пострадал в этом помещении – то имеет право на компенсацию. И начал тщательный осмотр всех компьютерных причиндалов, что имелись в доме. В надежде что-то и для себя найти. По крайней мере, очень долго он копался в какой-то коробочке, рассматривая ее содержимое. Если зрение и скудные знания мне не изменяют, то его заинтересовали блоки оперативной памяти. Для самого компьютера они – явно лишние, потому что больше «оперативки», чем там поставлено, втолкать уже невозможно. Разве что на другой компьютер…

С полки лейтенант вытащил какой-то прибор и коробку с толстыми дискетами.

– Это ZIP, – радостно сообщил. – И целая коробка дискет к нему! Вот где должны храниться важные данные. То, что не нужно было Чанышеву держать на жестком диске, он должен был переписывать на дискеты для ZIPа.

Что такое ZIP, даже я знаю – устройство для записи данных на дискеты большого объема. Лоскутков страдал от боли в челюсти и лишнее спрашивать не старался. Он и саму челюсть придерживал рукой, чтобы на куски, наверное, не рассыпалась, но смотрел внимательно, чтобы мы ничего не упустили. Еще больше его мучили, видимо, запоздалые душевные страдания. С пистолетом, да еще вдвоем, ментовские офицеры против одного молодого вора выглядели, надо сознаться, неважно – упустили…

Что бы они вообще делали без отставного майора спецназа ГРУ? Хорошо хоть моя парочка уползти не успела. Задержанные сейчас молча сидели на полу, прислонившись к стене – их просто не стали пока поднимать. Так спокойнее для всех. «Бульдозер» тупо улыбался непонятно чему. Я даже грешным делом подумал, что он после моих ударов с собственным умом поссорился. Первый же из визитеров, которого я принял за охранника, смотрел зло и все пытался скованными наручниками руками потрогать затылок. Он прилично расшиб себе голову о косяк. Кровь стекала за шиворот и, похоже, щекотала. Парень криво ухмылялся. А я рассматривал сам косяк – не сдвинулся ли он с места, не треснул ли где: нехорошо все-таки портить чужой интерьер, тем более, если пришел без приглашения и вообще в отсутствие хозяев.

– Ты, что ли, мне накатил? – спросил парень, когда я убедился в целостности косяка, подошел к нему вплотную и стал в упор разглядывать.

– Не расстраивайся, на допросах тебе еще добавят…

– А тебе – так прямо на хате, – и он без запинки выдал мой домашний адрес.

Вот это он зря – чего не люблю, так это соседей по пустякам беспокоить. И так несколько месяцев назад сначала Лоскутков у меня обыск устроил, а соседей понятыми пригласил, потом его самого под моими окнами подстрелили. Теперь и этот – или сам надеется выпутаться, или обещает гостей подослать. А я вообще-то человек гостеприимный.

– Предупреди только, когда пожаловать изволишь. Я чайник заранее поставлю.

– Побалуемся чайком, побалуемся… – парень не унимается. Злопамятный, зараза, хуже Лоскуткова.

– Нет. Извини. Не чайком. Просто у меня дома всегда с горячей водой проблемы. А теплой кровь легче будет с твоего затылка смывать. Для того, понимаешь, и чайник…

– Поглядим.

– Если доживешь, – вступил в разговор Лоскутков. Он слова процеживает сквозь зубы, и оттого голос его кажется странно-смешным и одновременно змеино-злобным. – Я для тебя, сука ты последняя, специальную камеру подготовлю. Там ребята опытные сидят, проверенные. В первый же час тебя «опустят»…

Это подействовало лучше любого удара. Глаза парня затравленно скакнули – с майора на меня, потом обратно. Ответить он, чтобы не обострять отношения, не решился. И правильно.

У Лоскуткова в руках его документы.

– Знаю я этого сукиного кадра, – говорит мне. – Боевичок сраный… Бывший старший лейтенант ОМОНа. Надоела ему нищенская ментовская зарплата, решил однажды еще подработать и попался – погнали. Можно было бы и по статье оформить, да выкрутился. А надо было дело до конца доводить…

Парень молчит. Посматривает на мои руки и на руки майора. Ожидает – с какой стороны будут бить больше.

– Так что? – Лоскутков низко наклонился к его лицу. – Знаешь, что в камере с бывшим ментом сделают?

Молчание в ответ. Угрюмое и дремучее, как лес в сказках про Соловья-разбойника.

Знает.

– Что вам надо было в этой квартире?

А вот теперь все стало ясно. Парень бросил короткий взгляд на «бульдозера». При нем говорить не решается. Лоскутков, к сожалению, неправильно сориентировался. Дожимать не стал, хотя дожать можно бы было. Всегда надо продолжать атаку. И при напарнике все бы он выложил после обещания майора. Более того, сразу бы поставил себя в такое положение, что помощи от пославших сюда ему ждать бы уже не пришлось. Это тоже важно. Майор оплошал. Склонился над вторым.

– Что здесь надо было?

– В сортир сходить хотели. Понимаешь, на улицах все общественные туалеты в пивбары переоборудовали. Говорят, ваш мэр лично сортирами торговал и мелочь на сдачу недодавал. Непорядок. Куда человеку по нужде податься? Вот и вспомнили, что здесь хата пустует…

– Ничего, – успокоил его Лоскутков, – теперь параша рядом с твоей шконкой стоять будет. Это очень удобно.

«Бульдозер» широко улыбнулся и замурлыкал себе под нос мотивчик из популярной песни.

Вышел из второй комнаты Слава:

– Что еще забрать надо?

Майор ему ответил только злобным взглядом. Он сам не знал, что нужно забирать из этой квартиры. Не знал и не понимал, почему так настойчиво, с риском для свободы кто-то пытается сюда попасть.

А я решил исправить ментовскую ошибку – первого парня «дожать», пока не остыл. Все же в армейской разведке лучше учат проводить допросы, чем в ментовке. Оно и понятно, нам зачастую приходилось это делать в условиях боя. Для повторного допроса времени может и не быть.

– Мыло возьми, – посоветовал я Славе.

– Зачем? – не понял он ситуацию, и бровь на его «зрячем» глазу удивленно поднялась вверх – ходячая комедия ужасов, а не лейтенант.

– А вот этому другу задницу намылить… – кивнул я. – Он уже готовится к сеансу камерного секса.

Теперь и Лоскутков понял ситуацию. Снова склонился над бывшим омоновцем.

– Мне долго некогда болтать. Что здесь надо было?

– Деньги… – сказал вдруг «бульдозер». – Десять тысяч баксов здесь должно быть.

За деньгами, насколько я понимаю, на шестисотом «Мерседесе» не ездят. Даже если это и десять тысяч баксов. Откровенно врет и дает подсказку товарищу.

– Что здесь надо было? – я тоже склоняюсь над первым. – Что?

– Деньги… – говорит он, но уже так неуверенно, что даже менту заметно: клиент «созрел».

– Гальцев знает, что здесь был обыск. Значит, деньги забрали бы. В последний раз спрашиваю, – нажимает майор. – Что здесь надо было?

Молчание. И потом – почти шепот:

– Компьютер…

Камерный секс парню не по вкусу…

Еще в студенческие годы Леший, который тогда не был Лешим, а носил обыкновенное имя, любил гулять в позднее вечернее время. Где-то на грани вечера и ночи, часов в одиннадцать. Особенно в дождь. Когда прохожих очень мало. Когда редко-редко встретится на улице девушка, спешащая домой, и можно подойти к ней и предложить проводить. А если она и откажется, как, впрочем, всегда и бывало, так ведь вечер – никто не видит его позора, никто не будет смеяться над ним. Это очень унизительно, когда над тобой смеются.

И в тот, в первый раз он вышел так же. И долго бродил по улицам в одиночестве, подняв воротник плаща. Дождь моросил не переставая. Было грустно. Было скользко и мокро. На душе тоже было скользко и мокро.

Эту одинокую фигуру в коротком плаще он увидел издали. Она вышла откуда-то из лабиринта дворов, окруженных серыми стандартными монстрами-девятиэтажками. Мрачными, как сами дворы, лишенные зелени. По фигуре, по походке Леший понял, что девушка очень молода. Он прибавил шагу и быстро догнал ее.