Столыпин - Аркадий Савеличев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И я не вижу уже третий день.
– Ладно, Оля. Разберемся. Я провожу тебя, а потом сюда вернусь. Неладно тут…
Он проводил ее до подъезда, передал на руки Алене и вернулся.
На пожарище суета уже затихла. Единственное – с усадьбы волокли пласты брезента. Здесь опять ордой людей заправлял Микола.
– Хорошо, укройте самое ценное, – остановил он его. – И вот что еще… Завтра поговорим, как ты здесь оказался. А пока человека два-три оставь подежурить. И повнимательнее на все смотрите. Вора обычно тянет на разбойное место… Ты понял меня, Микола?
– Понял, Петр Аркадьевич.
– Вот и хорошо. Я распоряжусь, чтоб вам принесли чего горяченького. Ночь прохладна…
Он ушел опять, так и не решив, на кого кинуть черный глаз. Пан Пшебышевский?.. Но не будет же он самолично пачкать свои панские руки. Пропавший управитель?.. Ему-то с какой стати? Иль плохо жилось в поместье?
Опять странное. Делать на затухавшем пожарище было совершенно нечего, а в стороне от дороги стояли дрожки Пшебышевского. И в сгущавшейся темени явно его голос прореза́лся:
– Еще спрашиваешь – куда?.. В свой маёнток, пся крев! До хаты!
Решение истинно верное. Столыпин тоже пошел до хаты. Жена, поди, заждалась.
VIII
Даже с дороги долго не спалось. Петр Аркадьевич осторожненько отодвинулся от милого, угретого бочка, накинул халат и вышел на веранду, потягиваясь.
В дальнем уголке сидел Микола.
– Не беспокойтесь, Петр Аркадьевич, – поклонился он вежливо и спокойно. – У паровиков трое наших осталось, с дубинами. Я понял, что вас будет мучить мысль, как и зачем я здесь объявился, и вот решил: не стоит искать меня. Спрашивайте, пожалуйста.
– Садись, Микола. Пожалуй, спрошу.
Микола лишь на минуту задумался. Видно было, что он давно готов к рассказу.
– Князь меня выгнал почти сразу же после злосчастной дуэли. Откуда-то прознал обо всем… Я немного после того шатался по свету, побывал даже у Нейдгардтов в Петербурге…
– У Нейдгардтов! Хм…
– Хотел в услужение, да теперь к ним не подступись…
– И что же?..
– Сменил несколько мест, даже в сыскной полиции побывал…
– Ну Микола!..
– Не в главных же. В стукачах. Худая работа, Петр Аркадьевич.
– Согласен, Микола. В министры не поступал?
– Нет, Петр Аркадьевич, – складно говорил Микола и так же складненько, простодушно рассмеялся: – Вот в подручных у вашего брата-газетчика поработал…
– Да неужели?.. В «Новом времени»?
– Время-то новое, да я не газетчик. Материалы полицейские для Александра Аркадьевича собирал, но слишком ретиво схлестнулся с полицией. Чтоб брата вашего не подводить, посчитал за благо сокрыться. Это уже недавно было. Считайте, сюда прямиком из Петербурга.
– С тобой не соскучишься, Микола!
Петр Аркадьевич заметил выжидательно стоящего в дверях камердинера:
– Распорядись, чтоб чаю на двоих.
За чаем единственно спросил:
– Ты выглядишь как-то слишком образованно – откуда?
– Московский университет. С третьего курса, с юрфака, вышибли. Волчий билет, разумеется.
– Да-а…
– Если возьмете меня в какое-нибудь услужение, не подведу, Петр Аркадьевич.
Вот так повороты судьбы!
– Но не могу же я, коллега-студиоз, в слуги тебя затолкать… Впрочем, погоди, дай после подумать. Видишь, сколько ко мне народу прет?..
Верно, в аллею въезжали сразу три пароконки: открытое ландо, нечто вроде кареты и телега с солдатами. Жандармскими, конечно.
Микола исчез за углом веранды, а Петр Аркадьевич, бросив недопитый чай, поспешил одеваться. Не в халате же таких гостей встречать.
Народ-то все известный: ковенский исправник, начальник сыскной полиции, прокурор, предводитель губернского дворянства, письмоводители-протоколисты, а жандармов в лицо и знать необязательно.
– Вот, всей нашей ордой приехали разбираться, – на правах главной власти сразу разъяснил начальник сыскной полиции.
– Рад гостям, рад, – со всеми поздоровался, хоть и наспех, но согласно своему положению уже одетый предводитель уездного дворянства. – Разбирайтесь, господа. Но не на пустой же живот.
Полдня разбирались за столом, еще полчаса осматривали пожарище, да остальные полчаса прощались. Что из этого следовало? А только одно: заново придется строить гараж для сельхозинвентаря. Само собой, кое-что и прикупить придется.
Более дельный разговор уже к вечеру состоялся, когда до зубов вооруженные, но совершенно бесполезные гости навеселе обратно в Ковно укатили. Увозя с собой кучу столь же бесполезных обещаний.
За дело взялись уже свои люди.
Едва проводив бесполезных гостей, Петр Аркадьевич заметил на берегу Нямунаса большой костер и вокруг него толпу людей. Едва гости сокрылись за поворотом дороги, как появился Юзеф Обидовский. Поклонившись в знак приветствия, он без лишних слов оповестил:
– Петр Аркадьевич, там собрался сельский круг, – указал он в сторону костра, – и вас со всем уважением просят к себе.
– Ну, если просят, так отказываться нельзя.
У костра собралось несколько дворян, включая литвина Ленара Капсукаса и штабс-капитана Матвея Воронцова, но больше всего зажиточных хуторян. На его памяти вот так, общим сходом, никогда не сбирались. Дворяне с дворянами, хуторяне с хуторянами – не иначе. Сходы бывали по разным случаям – ремонту дорог или моста через Нямунас, но каждый круг на особь. А тут – все вместе. Больше того – было и несколько не хуторских крестьян, начавших подниматься на ноги лишь в последние годы.
– О чем разговор, уважаемые?
Хуторяне, а тем более деревенские литвины молчали. Со стула, принесенного, видимо, из коляски слугой, поднялся Ленар Капсукас, только он один и сидел, остальные просто стояли кругом у громадного кострища. Бревна, разрубленные на чураки, были явно с пожарища; там еще что-то подымливало, иногда постреливало вырывавшимися искрами.
Столыпин с интересом наблюдал за необычным собранием. Ленар выждал какой-то необходимой ему тишины и заговорил, обращаясь к предводителю, но называя его попроще, видимо, в угоду собравшимся:
– Уважаемый Петр Аркадьевич. Здесь большинство составляют наши крестьяне, потому с извинением не называю вас предводителем. Сейчас вы просто дворянин, владелец поместья. Но признаюсь: я созывал этот сход. Все дворянство оповещено. Ну, кто пришел, тот пришел. Не мне судить. Я тоже здесь обычный помещик. Кажется, ума еще не потерял. За счет прошлогоднего пользования первыми паровыми молотилками, сеялками и всем другим собственных грошей немало сэкономил. Выгоду понимаю. Что же сейчас – опять цепами зерно выколачивать? Одному мне, как и любому другому, молотилку не купить. Да и хорошую немецкую сеялку содержать накладно – она одиннадцать месяцев в сарае пылиться будет. Богатых дворян у нас немного. Так что надо строить новый гараж и закупать, что погорело. Я все сказал, Петр Аркадьевич.
Столыпин еще по дороге понял, зачем его зовут. Поэтому спросил:
– А как другие думают?
Штабс-капитан Матвей Воронцов прокашлялся со вчерашнего и подтвердил:
– Так же и думают.
Остальные молчали, посматривая друг на друга.
– Но другие-то? – настаивал Столыпин.
Ленар Капсукас похмыкал:
– Другие на нас с вами смотрят. У кого рубль длиннее – длиннее и речь. Без рубля никто не будет глотку драть. Так ли я говорю, хуторяне?
Крестьянами никого не назвал, но и этого довольно.
У кого рублишки были, маленько прорезались:
– Так, пан Ленар, так.
– Сколько можем, и мы внесем в общую скарбницу.
– Поменьше вашего, зато руками отработаем.
– Лес валить заново…
– Срубы тесать…
Слушая эти покорные с виду, но по сути упрямые заявления, Столыпин в душе над собой посмеивался: кто он теперь? Не деревенский ли староста?..
В Западном крае сельской общины не было, все решал помещик. Даже выделившийся на хутор литвин, откупив землю, все равно глядел в рот своему прежнему хозяину. Да от него же во многом и зависел. Лошадь ли пала, неурожай ли постиг, пожар ли на собственном хуторе – к кому пойдешь?
Петр Аркадьевич недолго раздумывал над словами обычно немногословного Ленара.
– Строить так строить. Но сами понимаете, я не могу руководить сельским сходом. Выберите по крайней мере себе старосту.
– А мы уже выбрали, – ответил Ленар. – Юзеф Обидовский согласился. Лучше, чтоб дворянин. Тогда, может, и еще кто из наших примкнет.
– Дельное решение, – пожал руку новоиспеченному старосте предводитель дворянства. – В Центральной России сейчас ратуют за отмену общины, а мы здесь вроде как наоборот – заново создаем. Как бы там ни было, Юзеф, поздравляю. Что потребуется от меня – не стесняйся. У меня теперь, пожалуй, и вторая должность появилась – быть твоим заместителем, а?..
Обидовский стеснительно поклонился.
А предводитель дворянства, уходя, отозвал в сторону Капсукаса.
– Как вы думаете, пан Ленар, кто поджог наши с вами деньги?
Капсукас был хитрый литвин, только и сказал:
