Убийство из-за книги (сборник) - Рекс Стаут

Вульф выслушивал излияния энциклопедии склонив голову.

– Значит, убийства утомляют вас, мистер Фелпс?

– Я этого не говорил. «Утомлять» – активный глагол. Я попросту безразличен к ним.

– Но ведь в данном случае под угрозой ваши средства к существованию?

– Да. Поэтому я здесь. Я пришел, и я согласен отвечать, но не рассчитывайте, что вам удастся расшевелить меня.

– Тогда я и пытаться не буду. – Вульф перевел взгляд на О’Мэлли: – Кстати, мистер О’Мэлли, а вы почему пришли?

– Преданность. – Я успел снова наполнить его стакан, и О’Мэлли поднял его. – За преданность!

– Кому? Вашим бывшим коллегам? У меня создалось впечатление, что вы к ним не слишком расположены.

– Это лишний раз подтверждает, – О’Мэлли поставил стакан, – что внешность обманчива. К моим-то закадычным друзьям – Джиму, Эммету, Луи и Фреду? Да я за них хоть в огонь… Кстати, так и получилось. Это достаточно веская причина для моего прихода?

– Я бы предпочел менее сомнительную.

– Тогда как вам понравится такая? Я был на редкость способным и честолюбивым человеком. Но мой талант и мои способности развивались в одном направлении: войти с портфелем в руке в зал судебного заседания, выступать перед судьей и присяжными и так воздействовать на их мысли и чувства, чтобы они вынесли оправдательный вердикт. За четыре года я не проиграл ни одного процесса, пока в один прекрасный день не столкнулся с почти неизбежно грядущим поражением; никаких сомнений в том не было. Под гнетом неизбежности я совершил страшную ошибку: впервые в жизни пошел на подкуп присяжного. В итоге присяжные не пришли к единому мнению, суд через несколько недель вынес компромиссное решение, и я уже радовался, что вышел сухим из воды, как вдруг разразился скандал. Кто-то донес на меня в суд, присяжного взяли в оборот, он раскололся, и я влип по самые уши. За недостаточностью улик меня не осудили – голоса присяжных разделились поровну, но практики меня лишили.

– Кто написал донос?

– Тогда я не знал. Теперь у меня есть основания полагать, что это была жена подкупленного присяжного.

– Кто-нибудь из ваших коллег был посвящен в ваш замысел?

– Нет. Они бы не согласились на это. Они были возмущены до предела… возмущением праведников. «Праведники» – это те, которые не попались с поличным. Да, они не отвернулись от меня, помогли в беде, но я был обречен. И вот он я – человек необычайного таланта, который нельзя использовать. Туда, где может сверкать мой талант, меня не допускают. Более того, я заклеймен. Теперь даже те, кому мои услуги пригодились бы в частном порядке, шарахаются от меня, как от чумного. Я разорен. Нет никакого смысла влачить столь жалкое существование, и если я продолжаю жить, то лишь из какого-то извращенного упрямства. Все средства к существованию я получаю от этой конторы – выплаты по делам, которые остались незавершенными после моего ухода, гонорары за разовые поручения. Так что я очень заинтересован, чтобы контора процветала. Предлагаю это вам в качестве причины моего появления у вас. Если не нравится, то у меня есть еще альтернативный вариант. Желаете выслушать?

– Если он не слишком фантастичен.

– Совсем не фантастичен. Я озлоблен против моих бывших коллег, потому что один из них прикончил Дайкса и обеих женщин, хотя повода не знаю, но вы от них не отвяжетесь, пока не найдете этот повод, и я хочу при этом присутствовать. Это лучше?

– Кое-что привлекательное здесь есть.

– Вот вам еще. Я сам убил Дайкса и женщин, хотя снова не знаю, по какой причине, но считаю, что вы более опасны для меня, чем полиция, поэтому нельзя упускать вас из виду. – О’Мэлли взял в руку стакан. – Уже четыре… Пожалуй, хватит.

– Пока хватит, – согласился Вульф. – Хотя версии взаимоисключающие. По одной из них, коллеги помогли вам в беде, по другой – бросили на произвол судьбы. А как было на самом деле?

– Они бились как львы, чтобы выручить меня.

– Черт бы вас побрал, Кон! – вскипел Фелпс. – Ведь именно так и было! Мы бросили все дела! Просто из кожи вон лезли!

О’Мэлли и бровью не повел.

– Значит, принимаем этот вариант, – сказал он Вульфу. – Номер два. Свидетели нашлись, а это уже кое-что.

– В любом случае я предпочитаю этот вариант. – Вульф посмотрел на настенные часы. – Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно про Дайкса, джентльмены, но настала пора ужинать. Еще раз приношу свои извинения, что мы не готовы принять гостей.

Все поднялись. Корриган спросил:

– В котором часу нам вернуться?

Вульф поморщился. Перспектива работать, пока шел процесс пищеварения, его не прельщала.

– В девять? – предложил он. – Это удобно?

– Да, – заверили они.

Глава двенадцатая

Когда в час ночи Вульф посчитал, что пора ставить точку, и отпустил юристов, создалось впечатление, что мне всерьез придется взяться за девушек. Не могу сказать, чтобы адвокаты уклонялись от прямых ответов. Мы выудили из них, пожалуй, четыре тысячи фактов, по тысяче в час, но предложи мне кто-нибудь сдать их оптом за десятицентовик, я бы посчитал, что остался с барышом. Мы разбухли от информации, но не услышали ничего, имеющего хоть самое отдаленное отношение к Бэйрду Арчеру или упражнениям в жанре беллетристики. Вульф даже до того опустился, что спросил каждого из них, где и как они провели вечер второго февраля и день двадцать шестого февраля, хотя полиция, безусловно, проверяла и перепроверяла их показания.

Про Леонарда Дайкса мы знали уже столько, что могли запросто написать его биографию – документальную или в виде романа. Начал он как конторский рассыльный, но благодаря усердию, прилежанию, преданности и известной смекалке дорос до управляющего делами конторы и доверенного делопроизводителя. Убежденный холостяк. Курил трубку, а однажды во время застолья в конторе совершенно опьянел после двух стаканов пунша, из чего следовало, что закладывать за воротник он не привык. Вне работы он почти ничем не увлекался, разве что летом ходил на бейсбол, а зимой – на хоккей. Никто из пятерых даже предположить не мог, кто и за что поднял руку на Дайкса.

По малейшему поводу между ними вспыхивала перебранка. Например, когда Вульф поинтересовался, как отнесся Дайкс к изгнанию О’Мэлли, Корриган ответил, что Дайкс вскоре после этого подал ему письмо с прошением об увольнении, и Вульф пожелал узнать, когда именно. Летом, ответил Корриган, кажется, в июле, точно он не помнит. Вульф осведомился о содержании письма.

– Боюсь, что точно не припомню, как там было сформулировано, – начал Корриган, – но личная порядочность, утверждал он, заставила его написать это прошение. В письме говорилось, что до него дошли слухи о том, что в конторе его обвиняют в несчастье, случившемся с О’Мэлли, и, хотя слухи эти совершенно беспочвенны, мы, возможно, посчитаем, что, продолжай он работать, это может повредить конторе. Кроме того, управляющим делами конторы его сделал О’Мэлли, а новое руководство, возможно, захочет что-то изменить, так что он просит дать ему расчет.

– И вы его уволили? – буркнул Вульф.

– Нет, конечно. Я вызвал его, сказал, что у нас нет к нему ни малейших претензий, а ему не следует обращать внимание на сплетни.

– Я хотел бы взглянуть на письмо. Оно у вас?

– Думаю, оно в архиве… – Корриган запнулся. – Нет, не там. Я переслал его Кону О’Мэлли. Оно у Кона.

– Я вернул его вам, – убежденно заявил О’Мэлли.

– Если вернули, то я этого не помню.

– Должно быть, вернул, – подтвердил Фелпс, – потому что, когда вы мне показали… Нет, это было другое письмо. Вы мне показывали письмо Дайкса и сказали, что собираетесь отправить его Кону.

– Совершенно верно, – сказал О’Мэлли. – И я возвратил… Минутку, кажется, я ошибся. Да, я вернул его Фреду, отдал прямо в руки. Я зашел в контору, Джима на месте не оказалось, и я отдал письмо Фреду.

Бриггс глупо заморгал.

– Это ни в коем случае не соответствует истине, – возмутился он. – Письмо мне показал Эммет. – Он продолжал моргать, обводя глазами присутствующих. – Безответственное заявление, но оно меня отнюдь не удивляет. Мы хорошо знаем, что Кон – человек безответственный и верить ему нельзя.

– Черт возьми, Фред, – вступился Фелпс, – зачем ему лгать? Потом, он вовсе не говорил, что показал вам письмо, – он сказал, что передал его вам в руки.

– Это ложь! Чистейшей воды вымысел!

– Мне кажется, – заметил Вульф, – что не стоит так горячиться из-за этого дела. Я хотел бы посмотреть не только это письмо, но и другие документы, составленные Дайксом, – письма, справки, отчеты или их копии. Я хочу ознакомиться с его стилем. Особенно не увлекайтесь – с полдесятка бумаг вполне достаточно. Вы сделаете это?

Они сказали, что да.

Выпроводив гостей, я потянулся, зевнул и спросил:

– Обсуждать будем сразу или отложим до утра?

– А что здесь обсуждать, черт возьми? – Вульф отпихнул кресло и поднялся на ноги. – Отправляйся спать. – C этими словами он двинулся к своему лифту.