Выдыхай (СИ) - Обр Ольга

Он игнорирует меня, залезает в холодильник и выуживает оттуда бутылку мангового сока. Разливает по бокалам, один из которых протягивает мне. Беру стакан осторожно, стараясь не коснуться его пальцев, и делаю крошечный глоток. В голове слова Холли о том, что меня могли чем-то опоить. Нет, бред, он не мог. Кир и сам как совершенный наркотик. Ему безумно идёт новая стрижка, но вместе с тем делает его чужим. Чужой и есть. У него жена и сын, у меня жених и, возможно, ребёнок.

— Ты выглядишь волшебно в этом платье, — отмирает, наконец, он.

— Да, я рада, что у меня теперь есть возможность носить такие вещи, — ужалить побольнее — единственное чего мне хочется, при воспоминании об Алие и малыше. Наверное, он чертовски хорошенький и похож на папу. Мой тоже будет похож на папу, успокаиваю себя.

— Всё такая же колючка, — улыбается Кир. — Когда приехал на эту яхту в первый раз после операции, — говорит он, совершенно не стесняясь замершего в дверях Шона, — я всё пытался представить, как ты выглядела здесь. На этом диване, в этой постели. Совершенно обнажённая. И у меня не получалось.

— Кир, — произношу предупреждающе. — Не надо.

Он молниеносно оказывается рядом. Мы стоим нос к носу, между нами всего пара миллиметров свободного пространства, и воздух просто искрит. Но Кира невозможно смутить, и он заканчивает свою историю, выводя из себя горячим дыханием на моей щеке.

— Сейчас ты здесь. А я всё равно не увижу. У меня будет одна просьба, Мари. Не приводи сюда его. Пусть это место останется только нашим.

Взяв себя в руки, я делаю шаг назад. Это бесконечно сложно, но выполнимо.

— Если она не нужна тебе, продай её, Кир. Я НЕ принимаю твой подарок.

Наблюдаю за его реакцией на мои слова и по привычке расшифровываю малейшее движение мышц — он зол, он намерен настоять на своём, и он страшно расстроен.

— Как же с тобой сложно, — вздыхает.

— Можно подумать с тобой легко. Откровенность за откровенность, Кир. Мы не подходим друг другу. Никогда не подходили. Всё, что от нас требуется, просто больше никогда не встречаться.

Он снова наступает, хватает меня крепко и целует так, что можно забыть обо всём на свете. Можно на всё согласиться. Когда, наконец, отрывается от моих губ, говорит:

— Мы созданы друг для друга, Мари. Не лги себе.

Хочется заплакать, как в детстве, но он последний человек, перед которым я готова сейчас показать свою слабость. Я выпутываюсь из его рук, отхожу так, чтобы между нами был стол.

— Прошу тебя, забудь обо мне. Просто сотри из памяти. Убери свою охрану, забери яхту и никогда не возвращайся. Год назад ты сделал свой выбор. Я делаю свой.

В его глазах боль. Просто море боли. Но не мне её излечивать. Я жду ответа, наивно надеясь, что он примет мои требования. Хочется прижать его к себе и не отпускать никогда, но это очень плохой план. Я знаю.

— В Палере не бывает разводов, Мари.

На это я только фыркаю:

— Я никогда не была твоей женой.

— Нет, не была. Ты бейгали, а это больше, чем жена, это сердце.

— Помнится, в нашу первую встречу Самир перевёл мне это слово как «любимая прислужница». Это точно не про меня, Кир.

— Мне казалось, ты начала понимать нас. Ты видела Джавада с Мириам, видела моего отца с Азрой. Неужели не понимаешь?

— Я не хочу понимать, — отрезаю коротко. — Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

— Нет.

— Нет?

— Нет, Мари. Однажды взяв на себя ответственность за твою жизнь, я не могу теперь от этого отказаться. Это так не работает.

— Обо мне есть, кому позаботиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он снова рядом, заправляет мои волосы за ухо привычным жестом, упирается своим лбом в мой.

— Просто смирись. Хочешь жить со своим музыкантом, хорошо. Я сдохну от боли, но дам тебе то, чего ты так хочешь. Я же оставляю за собой право заботиться о тебе. Так, как посчитаю нужным.

— Даже если я выйду за него замуж и рожу парочку сыновей? — уровень ярости в его глазах вырастает до небес. — Возможно, я уже беременна, Кир. Как раз собиралась ко врачу.

Его начинает трясти.

— Нет, — шепчет, прижимая меня к себе. — Нет, Мари.

Я с трудом удерживаю свои руки, не давая себе обнять его.

— Кир. Нам жизненно необходимо договориться. Давай расстанемся по-хорошему. К чему всё это? У тебя есть жена и сын, тебе есть, о ком заботиться. Я чужая невеста. Всегда была. Отзови охрану.

Он берёт себя в руки поразительно быстро.

— Это не обсуждается. Яхта так же остаётся здесь, вдруг она понадобится тебе.

— Ты не меняешься, — вздыхаю печально. — Я пойду, Алекс ждёт в машине. И, — я немного запинаюсь, не зная, как лучше сказать. — Спасибо тебе за всё, Кир. Ты чудесный, просто мы встретились не в том месте и не в то время.

Я направляюсь к выходу, желая поскорее оказаться как можно дальше. Потому что вот так стоять рядом и не обнимать его невыносимо. Но и этой малости мне не дозволено.

— Я провожу, — заявляет уверенно и пристраивается рядом.

Мы идём по территории порта, сохраняя молчание, а мне о стольком хочется спросить. Как ему живётся теперь, когда он видит? Почему он здесь, ведь завтра у него день рождения? Нравится ли ему быть отцом? Любит ли он меня? Но мы упорно молчим, пока подходим к небесно-голубой машине.

Когда открываю дверь, Кир не даёт мне сесть. Привлекает в свои объятья, нежно проводит губами по мочке уха, прикусывает шею и, вероятно, собирается поцеловать в губы. Но этому не суждено случиться — Алекс отрывает его от меня грубо, бьёт в челюсть. Они стоят друг напротив друга такие разные, я впервые вижу их рядом в реальности, и картинка захватывает своей идеальностью. Алекс страшно зол. Отгораживает меня от Кира, открывает дверь и помогает сесть в машину. Кир же стоит, засунув руки в карманы, сплёвывает кровь на тротуар и выглядит донельзя довольным. Алекс подходит и снова ударяет его в бок почти без замаха. Кир сгибается лишь на секунду, но тут же выпрямляется. Смотрит с усмешкой исключительно на меня, подняв руки вверх. И его посыл понятен: «Я не обижу твоего парня, цени». Зная, что он может в действительности, я, и правда, ценю этот жест. Алекс что-то гневно говорит ему, я не слышу, что именно, в машине хорошая шумоизоляция. Кир отвечает, всё так же, не сводя с меня глаз и улыбаясь.

Алекс запрыгивает на водительское место, и мы резко стартуем, благо движок и свободная дорога позволяют. Кир остаётся там на тротуаре смазанной чёрной тенью. Его демонстрация проста и понятна. Он не отступится.

АЛЕКС

Когда увидел, что Мари возвращается не одна, сразу напрягся. А когда этот мудак потянул к принцессе свои грабли, мне просто сорвало крышу. Хотелось избить его до полусмерти, но моя малышка рядом, это не то, что ей стоит увидеть.

— Никогда не смей приближаться к моей женщине! — был бы драконом, изо рта со словами вырывалось бы пламя. Этот козёл даже не взглянул в мою сторону, гипнотизируя Мари. Какой наглый и самоуверенный гадёныш! Подхожу ближе и наношу ощутимый удар по почкам. — Хватит мучить её, — шиплю сквозь зубы, чтобы не дай бог не услышала. Но и сейчас пацан не удостаивает меня взглядом, лыбится как ненормальный, поднимает руки, словно сдаётся, клоун.

— К твоей женщине не буду. Только к своей.

Хочется добавить, но Мари смотрит на нас. Я так взбешен, что разгоняюсь до сотни прямо в черте города. Не знаю, куда мы едем, просто туда, куда ведёт дорога. Меня отпускает уже далеко за городом, останавливаюсь на обочине и кладу голову на руль. Мари не виновата, твержу себе. Но от этого не легче — она не оттолкнула его. Когда нахожу в себе силы взглянуть на неё, картинка ранит — малышка сидит с закрытыми глазами, а по щекам сплошным потоком солёные дорожки. При этом она не издаёт ни звука. Сколько ночей она провела вот в таком беззвучном плаче с ним? А со мной?

— Мари, — зову её тихо, вытирая слёзы. Она вздрагивает, открывает глаза, смотрит, ни слова не говоря, кусает губы. Потом так же, молча, отстёгивает ремень безопасности и выходит из машины. Отступает к густым зарослям банановых деревьев на обочине, обхватив себя руками. Такая хрупкая и беззащитная. В чём-то Нейт был прав — мы рвём её на части. Осторожно обнимаю её сзади, нежно прижимая к своей груди, и мы в тишине рассматриваем туманные горы, виднеющиеся за изгибом дороги.