Кровавое копье - Крейг Смит

Затем последовал, как полагается, брудершафт, а также приятная замена местоимения Sie, больше годящегося для общения с незнакомцами, на du,[28] подходящего для близких друзей. Вечер получился замечательный. Бахман отбросил свою привычную чопорность и чуть ли не патологическую боязнь сказать и сделать что-то неподобающее. Эльза тоже вела себя менее сдержанно, чаще смеялась. С переходом на «ты», с тем, что они стали называть друг друга по именам, стало очевидно, что для всех троих конец путешествия будет началом новой дружбы. Они должны сохранить взаимоотношения! Приезжать друг к другу в гости, когда получится, переписываться! Это ведь так естественно для друзей!

Очень поздно вечером, когда официанты всем своим видом дали понять, что гостям пора заканчивать вечеринку, Бахман объявил:

— Если ты влюбился в мою жену, Отто, я ничего не имею против. — Заметив неподдельное изумление во взгляде Рана, он добавил: — Я серьезно! Но дурачить себя я не позволю!

— Никто в этом не сомневается, — учтиво ответил Ран и перевел взгляд на Эльзу. — Весь вопрос только в том, интересно ли это Эльзе.

— Ну, тут я тебе не помощник. Женщин разве поймешь? Тебя интересует это почтительное чувство, дорогая?

Сраженная наповал непристойным поведением супруга, Эльза смотрела в свой бокал с вином.

— Ты сильно пьян, Дитер. Думаю, нам лучше вернуться в номер.

Но Бахману совсем не хотелось спать. Он еще некоторое время высказывался насчет катарского обычая писать возлюбленным письма, в которых они излагали свою вечную страсть. На взгляд Бахмана, это было не так уж плохо, лишь бы только браки сохранялись. Он абсолютно не возражал против того, чтобы Отто и Эльза любили друг друга, но чтобы их чувство оставалось непорочным!

— А глазки строить — это уже совсем другое дело, — проворчал он гораздо менее весело. — А вы с самого начала этим занимаетесь, кокетничаете и прочее!

Чуть позже, когда они поднимались по лестнице, Бахман чуть не упал, и Рану пришлось помочь Эльзе провести мужа по последним ступенькам. Когда они вошли в темный номер, Ран спросил, нужна ли Эльзе его помощь, чтобы уложить супруга в постель.

— Если ты не возражаешь! Кажется, он уже готов.

Она была ужасно зла на Бахмана. Обычно он вел себя лучше. К тому же ее раздражало то, что Ран не стал протестовать, когда Бахман предложил ему ее любовь, словно рыночный торговец, и неважно, что это сделано из самых чистых побуждений! После того как они уложили Бахмана на кровать, Ран встал на колени и принялся развязывать шнурки на туфлях Дитера. Эльза решила, что это очень благородно с его стороны, но все же выглядит как-то по-рабски. В конце концов, он их проводник, а не слуга!

— Я позабочусь о нем, — сказала Эльза.

Ран посмотрел на нее.

— Нет проблем. Со мной такое тоже пару раз случалось. Все-таки обувь лучше бы снять.

Эльза тяжело дышала. Тащить Бахмана было нелегко. Но вдруг она осознала, что они с Отто наконец остались совсем одни.

— Позволь мне, — сказала она и, задев грудью плечо гостя, наклонилась и занялась второй туфлей мужа.

У нее ничего не было на уме, но в первый момент она не отстранилась.

Забыв о Бахмане, Ран протянул руку и, прикоснувшись к волосам Эльзы, отодвинул в сторону прядь, закрывавшую ее лицо. Хотел ли он просто увидеть ее близко или собирался поцеловать — она не понимала!

Эльза отпустила ногу Бахмана и встала так порывисто, словно пальцы Рана ее обожгли.

— Ступайте в свой номер, герр Ран.

Отто поднялся, но не ушел. Он пристально смотрел на нее, и его улыбка была вовсе не пьяной.

— А ты пойдешь со мной.

— Уходите! Иначе я расскажу Дитеру, как вы себя вели!

— Не думаю, что он узнает. — Ран взял ее за руку, и, хотя Эльза покачала головой, она не смогла заставить себя отстраниться. — По-моему, ты хочешь пойти со мной, — сказал Ран и шагнул ближе. Он был готов поцеловать Эльзу, если бы только она позволила ему сделать это.

— Может быть, — проговорила она, склонив голову набок и не дав ему притронуться к ее подбородку. — Может быть, я хочу вас сильнее, чем вы можете себе представить, но мое желание и то, как я поступлю, — совершенно разные вещи. А теперь, очень прошу вас, уходите.

Ран улыбнулся. Он наконец убедился в том, о чем давно думал, и повернулся к двери.

— Наверное, очень многие завидуют богатству твоего мужа. — Он остановился у двери и изящно прислонился к косяку. — Уверен, почти любой мужчина завидует ему из-за того, что у него такая красивая жена. Но знаешь, почему ему завидую я?

— Понятия не имею и не желаю слушать всякую чепуху.

— Из-за того, как ты ему верна. Будь ты моей, я бы не стал рисковать…

— Но я не ваша.

— Сегодня — не моя.

— Никогда, герр Ран.

— Меня зовут Отто, или ты уже забыла?

— Уходите! — прошептала Эльза. — И закройте за собой дверь.

Оставшись одна, Эльза не смогла заснуть. Она думала о молодом человеке, находящемся в соседнем номере. Она слышала, как он вошел в комнату, разделся. Услышала, как скрипнули пружины его кровати, и подумала: «Я могла бы сейчас быть там, а не здесь. Я могла бы получить все, что хочу, стоило бы мне только постучаться в его дверь. И никто бы ничего не узнал…»

Она сама не понимала, почему не решилась.

Гамбург, Германия

Пятница, 7 марта 2008 года

Самолет Мэллоя приземлился в Лондоне. Три часа спустя он уже летел в Гамбург. Около десяти, пройдя таможенный досмотр, он вышел в зал и увидел американца крепкого телосложения, с волосами песочного цвета. Человек держал в руке табличку, на которой было написано: «Мистер Томас». Мужчине было под сорок; открытое, дружелюбное лицо, широкие плечи, тонкая талия. Обручальное кольцо словно бы приплавилось к его безымянному пальцу.

— Похоже, вы встречаете меня, — сказал ему Мэллой.

— Меня зовут Джош Саттер, мистер Томас.

Саттер протянул Мэллою визитку. Мэллой взял ее, но свою карточку Саттеру не дал.

— Зовите меня Ти-Кей. Рад знакомству.

Они обменялись рукопожатием.

— Мой напарник ждет нас в машине.

Машина оказалась ярко-красным внедорожником, взятым напрокат днем раньше. Коллегой Саттера был специальный агент Джим Рэндел. Он вел себя вежливо, но более подозрительно, чем его напарник: пожелал увидеть документы Мэллоя и внимательно изучил — два беджа и чуть потертое удостоверение сотрудника Государственного департамента с указанием должности — лицензированный общественный аудитор.

Рэндел, по всей видимости ровесник Саттера, выглядел старше и потрепаннее: слегка располневший, лысеющий. После того как они обменялись парой-тройкой фраз о погоде и о том, как долетел Мэллой, он был почти готов побиться об заклад, что Рэндел родился и вырос в Нью-Йорке. В речи Саттера также чувствовались нью-йоркские нотки, но в нем Мэллой признал уроженца Среднего Запада, выходца откуда-то к северу от Чикаго. Возможно, из Висконсина. Судя по манерам, Саттер походил на честного работящего фермера, в юности перебравшегося в большой город. Но, несмотря на все различия, Мэллой понял, что эти двое — давние напарники и хорошие друзья.

— «Ройял меридиен» подойдет? — спросил Джош Саттер.

— Вы там остановились? — удивился Мэллой.

— Немецкий детектив, работающий с нами, устроил нам скидку.

Мэллой довольно улыбнулся. Кто бы отказался от номера в пятизвездочном отеле по госцене?

— Номера приличные?

— Роскошные!

— Я не против.

Установив «жучок» во взятом напрокат агентами ФБР автомобиле за несколько часов до того, как они приземлились в Гамбурге, Дэвид Карлайл узнал о том, что мистер Томас из Государственного департамента прибыл из Нью-Йорка. Решив, что «мистер Томас» — псевдоним Томаса Мэллоя, Карлайл отправился в аэропорт, чтобы убедиться в этом лично. Он проследовал на почтительном расстоянии за Мэллоем и Саттером и увидел, как они сели в машину к агенту Рэнделу. Как только их автомобиль тронулся с места, к тротуару подъехало такси, и Карлайл сел на переднее сиденье рядом с Еленой Черновой.

— Это точно Мэллой? — спросил он у нее.

— Собственной персоной, — ответила Елена.

Карлайл ухмыльнулся.

В поездке по городу подсказки агенту Рэнделу давал синтезированный женский голос с безупречным британским произношением.

— В Барселоне, — сказал Рэндел, — мы не могли купить GPS и половину времени мучились с идиотской картой. А здесь получили GPS с девичьим голосом, и я порой нарочно поворачиваю не там, где надо, чтобы послушать, как она меня отчитывает!

Немного смущенный болтовней напарника, Джош Саттер сказал, что, блуждая по Барселоне, они имели возможность осмотреть достопримечательности.

— Вы немного говорите по-немецки, Ти-Кей? — поинтересовался Джим Рэндел.