Крепость Тельцов - Андрей Силенгинский

Михашир заговорил быстро, не дав никому времени на ответные колкие реплики, что неизбежно накалило бы обстановку. При этом решил использовать любопытный прием Лоота «вы оба правы»:

— В словах уважаемого Бадшоса, несомненно, есть здравое зерно. Никто не будет спорить, что Глазу неизмеримо выгоднее получить в союзники кого-то из генералов, нежели рядового или младшего офицера. Но я не склонен считать это решенным вопросом. Каждого из вас я считаю во-первых, верным своей присяге офицером, во-вторых, просто порядочным человеком. Немыслимо представить, что один из вас польстился на лживые посулы грязного бандита и предал свой народ и своего бога.

Бадшос прочистил горло. Слишком громко, чтобы это можно было счесть деликатностью.

— Очень красиво говорит уважаемый Михашир! Готов подписаться под каждым его словом, за совсем крошечным исключением. Не надо говорить «один из вас». Меня не затруднит повториться: достопочтенный Рикатс целиком и полностью заслуживает чести встать в один ряд со всеми нами.

— Благодарю за доверие, Бадшос! — громкий насмешливый голос заставил некоторых вздрогнуть.

Впрочем, Рикатс и не думал прятаться, возникнув под навесом из темноты опустившейся ночи. На секунду застыл неподвижно, будто наслаждаясь эффектом от своего появления. Затем неспешно прошел к торцу стола и сел рядом с Михаширом, небрежно и как-то незаметно оттеснив его в самый угол.

На первый взгляд это могло показаться жестом для помощника почти оскорбительным, но если вдуматься… В ответ на вежливое предложение уступить законное место, Михаширу пришлось бы встать и, скорее всего, покинуть совет. Так как своего места за столом он не имел, и никто из генералов не мог приводить на совет помощников. Теперь же получилось так, что только скорпионов представляли двое, причем вышло все настолько естественно, что большинство присутствующих не обратили на это внимания.

Возможно, кое-кому такой поворот не слишком понравился, но общее молчание поглотило в себе готовые сорваться с уст слова недовольства. Нельзя исключать, что свою роль сыграла и широкая улыбка, не сползающая с толстой рожи Рикатса. Никто не любит, когда скорпион улыбается. Хуже улыбающегося скорпиона может быть только скорпион, который уже перестал улыбаться — потому что вонзил в вас свое жало.

— Мне радостно видеть, что судьба армии заботит вас настолько сильно, что вы не смогли дождаться моего возвращения, — сказал он без малейшего упрека в голосе.

— Ты не пропустил ничего интересного, — сказал Лимиаф, быть может, чуть более поспешно, чем требовала внешняя непринужденность обстановки. — Почтенный Бадшос всего-то успел обвинить одного из нас в предательстве.

— Бадшос? — Рикатс смерил рака одобрительным взглядом. — Молодец, старина! А ведь я считал тебя безнадежным болваном.

Ум Бадшоса, всегда отличавшийся скорее основательностью, чем быстротой реакции, тревожно заворочился, силясь определить, чего было больше в словах скорпиона — оскорбления или похвалы. Но всесторонне изучить этот вопрос ему не дал Лимиаф, удивленно вскинувший брови.

— Я так понимаю, почтенный Рикатс, ты в курсе…

— В курсе?! — Свирепое выражение возникло на лице Рикатса столь внезапно, словно он сорвал с себя маску. — Ты спрашиваешь, в курсе ли я, почтенный Лимиаф?! Тринадцатый бог! А ты пройдись по лагерю, попробуй найти хоть одного, кто был бы не в курсе! За какими бесами, ответьте мне, вы не смогли удержать эту информацию в тайне? Может быть, вы считаете, что известие о наличие среди нас предателя поднимет в армии боевой дух? Сплотит ее?

— Не горячись, Рикатс, — подал голос смущенный таким натиском Михашир. — Ясное дело, очень неприятно, что эта новость расползлась, но… — он беспомощно пожал плечами. — Это же армия. То, что знают двое, считай, знают все. Чтобы предотвратить распространение слухов нам пришлось бы перерезать обоим дозорным глотки.

— Так почему вы этого не сделали?! — взревел Рикатс, с нешуточной силой схватив Михашира за грудки.

— Перере… Хм, ты это серьезно, Рикатс? — неосторожно отвлек гнев на себя Лоот.

Рикатс убрал руки от Михашира, чье лицо успело приобрести багровый оттенок, и медленно повернулся к тельцу.

— Серьезно? Не-е-ет, что ты, дружище! Как ты мог подумать, что я могу быть серьезным на военном совете? Мы ведь тут собрались, чтобы весело поиграть в куличики. Или в салочки? Что тебе больше нравится, старина? А война — это так скучно, так неинтересно…

Чья-то рука легла Рикатсу на плечо. Прервав монолог на полуслове, он скосил глаза на эту руку с неподдельным изумлением. Затем перевел испепеляющий взгляд на ее хозяина, но Михашир не отвел глаз.

— Я могу понять твое возмущение, но все же так нельзя, Рикатс, нельзя…

— Нельзя, говоришь? — Рикатс постарался снова взвинтить себя, но гнев прошел, сменившись усталостью и опустошением. — Конечно, нельзя. А что можно, скажи? Развалить армию — можно? Не суметь поднять руку на двух невинных людей, погубив тем самым тысячи жизней, — можно?

Михашир ничего не отвечал, да и кто сумел бы ответить на этот вопрос? Он просто смотрел в глаза старому другу, с которым они прожили такие разные жизни, но вот умирать, вполне возможно, им придется вместе. Что ж, и в Тени Зодиака приятно иметь рядом верного друга.

— Ладно, — сказал наконец Рикатс, возвращая лицу спокойное, почти безмятежное выражение. — Что там было написано, в этой записке?

— Хотелось бы нам знать! — усмехнулся Михашир, выкладывая на столе кусок папируса.

Одного взгляда на него хватило Рикатсу, чтобы понять, что знакомые буквы складывались в двух небрежно написанных строчках в совершенно непроизносимые сочетания, не имеющие никакого смысла.

— Понятно, шифр, — хмыкнул Рикатс. — И, насколько я понимаю, никому из вас он не знаком.

Ответом ему была тишина, и, потратив несколько мгновений на изучение рисунка, Рикатс отложил папирус в сторону.

Совет продолжался еще около часа. Говорили много, горячо и бестолково. Ни к чему новому так и не пришли, да и не могли прийти, наверное. Все согласились, что вероятней всего, как ни прискорбно, предателем был один из присутствующих. Но нельзя полностью исключать, что на сговор с врагом пошел некто рангом пониже. Дружно решили надеяться на второй вариант, но действовать исходя из первого. Вот только как именно действовать — никто предложить не смог. Разве что отдали должное прозорливости Рикатса, придумавшего правило формирования дозоров из разных Земель.

После того, как все начали расходиться, Рикатс едва уловимым взглядом попросил Михашира задержаться. Оставшись с ним наедине, он тяжело вздохнул: