Крепость Тельцов - Андрей Силенгинский

А продовольствие сгорело все, дотла, до самой последней телеги с зерном. Это само по себе вызывало суеверный ужас…

Рикатс носком башмака ковырял еще тлеющие угли и был мрачнее тучи. Остальные военачальники стояли чуть поодаль и выражали полную солидарность с настроением своего командира.

Подошел Михашир и тронул Рикатса за плечо.

— Кто? — глухо спросил тот, не оборачиваясь.

— Два часа назад на охрану обоза заступили раки, девы и… скорпионы, — последнее слово Михашир произнес после чуть заметной паузы, но твердо. — По шестеро.

— Лоот, — все так же глядя прямо перед собой, позвал Рикатс.

— Да?

— Я слышал, у тебя в армии есть бывший палач, мастер своего дела?

— Есть! Тамкар, он настоящее чудовище, — не без гордости отозвался телец.

— Ему придется сегодня как следует поработать.

Лоот сделал несколько шагов в сторону и отдал распоряжения одному из своих людей. Неожиданно прочистил горло Бадшос.

— Почтенный Рикатс, у меня к тебе просьба. — Вежливые слова, на сей раз без какого-либо намека на сарказм, давались раку с трудом. — В моем войске тоже есть… э-э… специалист в этом вопросе, который, думается, не уступит в искусстве Тамкару.

Вот теперь Рикатс обернулся. С нескрываемым удивлением посмотрел Бадшосу в глаза. Несколько секунд они, казалось, вели молчаливый диалог.

— Хорошо, Бадшос, — сказал, наконец, Рикатс, ткнув рака кулаком в плечо. — Пусть ребята поработают вместе. Но предупреждаю, если хоть один из тех восемнадцати умрет слишком быстро или слишком легко, палачи разделят судьбу своих подопечных. Я с огромным удовольствием лично поупражняюсь в их ремесле.

— Справедливо, Рикатс, — Бадшос с благодарностью кивнул и тоже отошел в темноту.

— Да, я думаю, нет нужды говорить, что прежде всего нужно вытащить из мерзавцев все, что они видели? — сказал ему вслед Рикатс. — Или делали… — добавил он со злой усмешкой.

Рикатс немного постоял молча, подставив разгоряченные от притока крови щеки холодному ночному ветру. Как же зверски все-таки спать хочется…

— Так! — он потер ладонями виски. — Что у нас теперь со жратвой?

— Ты же видишь, Рикатс… — Лимиаф, нервно поведя плечами, указал рукой на пожарище.

— Я не понял, Лимиаф, ты считаешь меня слепым или тупым? — осклабился Рикатс. — Кунапш! — выкрикнул он в сторону седого как лунь мужчины с татуировкой льва на лбу. — Выбери пару офицеров посмышленей, пусть возьмут солдат и пройдутся по лагерю. Все заначки — в общий котел. Каждого, кто попытается припрятать хоть пол-лепешки — убивать на месте.

— Капля в море… — печально прошептал Лимиаф.

На его беду, у Рикатса был хороший слух.

— Лимиаф! — прошипел он, приблизившись к стрельцу вплотную. — Мне сейчас очень хочется кого-нибудь убить — это может хоть чуть-чуть поднять мое настроение. Прошу тебя, не превращайся в слишком очевидную кандидатуру — не люблю, когда меня подталкивают. И, кстати, для тебя тоже есть работа. Среди твоих людей наверняка немало хороших охотников. Пусть три… нет, четыре дюжины лучших на рассвете направляются в ближайшие леса. И если кто-то из них посмеет явиться в лагерь без добычи…

— Да, да, можешь не продолжать, — Лимиаф остановил Рикатса широкой улыбкой. — Убивать на месте, я понял. Ты становишься предсказуемым, почтенный Рикатс…

Стрелец отошел, покачивая головой. Рикатс проводил его свирепым взглядом, в котором к неприязни примешивалось уважение.

— Теперь ты, Михашир. — Казалось, Рикатс боялся остановиться хоть на минуту, ему требовалось непрерывно действовать, говорить, отдавать распоряжения… — Это я не могу поручить никому, кроме скорпионов. Длог или Смавор… нет, все-таки, Длог со своими тремя дюжинами пойдет в две ближайшие деревни. Соберет столько продовольствия, сколько сможет. Лошадей и телеги возьмет там же. До заката солнца они должны быть здесь.

В отличие от остальных Михашир не спешил кидаться исполнять приказание. Луна осветила его потемневшее лицо и плотно сжатые губы.

— Это не очень богатые деревни, Рикатс.

Глава армии нетерпеливо повел плечами.

— Мне это известно. Я и не рассчитываю, что мы сможем восстановить весь ущерб. Если удастся получить отсрочку в пару дней, это будет здорово. За это время мы либо успеем придумать настоящее решение проблемы, либо Глаз уже атакует, так или иначе разрубив этот узел.

Михашир по-прежнему стоял неподвижно. Какие бы отношения не связывали его с Рикатсом, и как бы доверительно они не беседовали всего полчаса назад, сейчас он ходил по краю и понимал это.

— Я не это имел в виду, — медленно проговорил Михашир. — Я говорю, что излишков продуктов у жителей деревень нет. Совсем нет.

— Излишков! — фыркнул Рикатс. — Возможно, у них нет излишков продуктов, но у нас нет продуктов. Эта тонкая разница не ускользнула от твоего понимания? Не зли меня, Михашир, — добавил он после паузы совсем другим тоном, почти просительно. — Я все понимаю. Да, я обрекаю ни в чем не повинных скорпионов на голод, а многих, скорее всего, и на голодную смерть. Да, я поступаю как последняя сволочь. Но мне этого мало, я и тебе приказываю стать сволочью. Мог бы попросить, между прочим, но я приказываю, так тебе будет легче с этим смириться.

Михашир всмотрелся в глаза друга и ему стало не по себе. Несовместимые вещи жили в них — кипящая страсть и холодная отрешенность. Огненная ярость и ледяное спокойствие. У человека с глазами палача и святого нельзя становиться на пути — и Михашир, пожав плечами, повернулся, чтобы отдать чудовищные распоряжения. У него нет столько сил, сколько есть у Рикатса, но он сможет. Потому что Рикатс прав, будь он проклят. Нет продовольствия — нет армии. Нет армии — нет Земли скорпионов. А все остальное второстепенно…

Окрик командира остановил его, едва он успел сделать несколько шагов.

— Постой! Это еще не все задания для тебя. После того, как отправишь людей в деревни, пойдешь к палачам. Я буду в своей палатке, а ты будешь моим связным. Все, что смогут вытянуть палачи, я должен узнавать немедленно.

Михашир кивнул и снова собрался было отвернуться…

— Да стой, кому говорят! — почти прорычал Рикатс. — Пойдешь, когда дослушаешь все до конца, а я именно сейчас начинаю говорить о самом главном. Все о произошедшем должен узнавать я и никто другой. Как ты этого добьешься — твое дело.

По ряду стоящих вокруг военачальников пробежала еле слышная волна изумленных и возмущенных возгласов.

— Ты хочешь сказать, чтобы слухи не разбрелись среди солдат? — с вялой надеждой в голосе спросил только что вернувшийся Кунапш.