Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера - Николас Блейк

Возникал и другой вопрос: кто мог хорошо ориентироваться в доме? О'Брайен арендовал Дауэр-Хауз лишь несколько месяцев, и ни один из приглашенных гостей раньше в этом доме не бывал. Значит, никто, кроме миссис Грант, не мог хорошо знать планировки дома. И опять-таки с расположением подсобных и хозяйственных помещений могла быть знакома скорее женщина, чем мужчина. А также и с привычками миссис Грант. Но поскольку нападение на Беллами было наверняка спланировано заранее, то и мужчина мог загодя выяснить, где что находится. Возникал и еще один вопрос: точное время нападения. По мысли Стрэйнджуэйза, картина преступления была следующей: притаившийся преступник выждал, когда Беллами выйдет из подсобных помещений через двустворчатую дверь, потом быстро проник на кухню, схватил кочергу и снова занял удобную позицию, прежде чем Беллами вернулся в жилую часть дома. Единственное, что не вызывало сомнения, — это тот факт, что оружием действительно послужила кочерга. Блекли сразу же допросил Нелли по ее возвращении из деревни. Она испуганно и со слезами на глазах поклялась, что никогда не позволила бы себе поставить кочергу в помойное ведро. Миссис Грант, эта старая ведьма, такая строгая! Она с нее шкуру спустит, если та посмеет даже притронуться к кочерге. Таким образом, путем логических умозаключений выходило, что главной подозреваемой была миссис Грант, хотя Найджел не видел причин, которые побудили бы ее решиться на такое. Старая кухарка-кальвинистка убивает отважного летчика в отставке! Отличный материал для газет! От сторонницы учения Кальвина, можно было ожидать излишней нетерпимости, но вряд ли она стала бы разрешать тот или иной конфликт с помощью кочерги.

Так Найджел в своих размышлениях снова вернулся к вопросу о мотиве преступления. Почти с уверенностью можно было сказать, что нападение на Беллами совершили потому, что он что-то знал о завещании, причем это «что-то» было опасно для другого или других. Любопытным было и то, что нападение на Беллами совершили почти сразу после того, как Блекли начал проявлять интерес к этому завещанию. Если Беллами был опасен убийце полковника по каким-то другим причинам, он убил бы Артура в ту же ночь, что и полковника, а не стал бы выжидать пятнадцать часов. Но этот вывод был не безупречным — Беллами ведь мог обнаружить нечто опасное для убийцы и позднее и тогда стать опасным для него. Возможно, это как-то было связано с изобретением полковника, а может быть, с его запутанными любовными связями. Нельзя было исключать и другой вариант: нападение на Беллами никоим образом не было связано с убийством полковника. Осознав, что придется заниматься не одной версией, а минимум двумя, а то и тремя, Стрэйнджуэйз даже застонал от огорчения.

— Все это не так уж страшно, — утешал его Блекли. — Ведь мы занимаемся этим делом пока не более двенадцати часов. У нас еще есть время.

— Я все больше и больше склоняюсь к убеждению, — ответил Найджел, — что мы найдем разгадку этой истории, лишь как следует покопавшись в прошлом О'Брайена. Ведь практически загадка заключена не в личности убийцы, а в прошлом полковника. Поэтому, мне кажется, нужно действовать в этом направлении. Мы ничего не знаем ни о родителях О'Брайена, ни о его родственниках, ни о том, чем он занимался до войны, и откуда у него такое состояние.

— Постепенно все выяснится, сэр. Самое главное — не спешить. Как только я вернусь в свое бюро, я отдам распоряжение, чтобы мои люди занялись прошлым полковника и обязательно выяснили, кто его адвокат, если он вообще имел адвоката. Меня больше всего беспокоит не это, мистер Стрэйнджуэйз, а тот факт, что мы до сих пор не можем с уверенностью сказать, было ли это на самом деле убийство или все-таки самоубийство. Мы-то с вами, возможно, и понимаем, что это было убийство, но прокурору понадобятся не только наши голословные домыслы. Например, эти следы на снегу… Какой суд поверит мне, что следы эти оставил человек, шедший спиной вперед, то есть в обратном направлении? Нам просто скажут, что мы начитались детективных романов. Если у нас не будет веских доказательств, что О'Брайен уже находился в бараке в тот момент, когда начал идти снег, мы можем сдавать дело в архив.

Приехав в свое бюро, Блекли нашел на столе целый ряд отчетов. Вскрытие, например, показало, что смерть действительно была вызвана пулей, поразившей сердце. Эксперт-баллистик подтвердил, что пуля была выпущена из пистолета, найденного в бараке. Кроме того, вскрытие установило, что полковник и впрямь был смертельно болен и что заболевание скоро свело бы его в могилу. Врач не смог определить точно время смерти, но высказал предположение, что это случилось где-то между двенадцатью и двумя часами ночи. Далее он признался, что первоначальное объяснение наличия синяков на запястье руки теперь его не удовлетворяет, и он полагает, что синяки действительно могли возникнуть в результате борьбы за револьвер. Отпечатки пальцев на револьвере принадлежат полковнику. Кроме них в бараке нашли отпечатки пальцев Беллами, Найджела и Кавендиша.

Полицейский, которого Блекли посылал в деревню, сообщил, что в рождественскую ночь в дом священника заходил какой-то бродяга. Его накормили, но он, как ни странно, не попросился переночевать. В деревне видели, что он около одиннадцати часов направился в сторону Тавистауна, а эта дорога проходит мимо ворот парка Чаткомба. По мнению священника, у этого бродяги было не все в порядке с головой. После того как он изрядно хлебнул портвейна в пасторском доме, он полунамеками дал понять, что его где-то ожидает большая куча денег… Блекли сразу же заинтересовался бродягой и отдал распоряжение отыскать и привести к нему этого человека. Из жителей деревни, насколько мог установить полицейский, в эту ночь никто поблизости от парка не был. Но тем не менее на почте он узнал, что сегодня во второй половине дня туда зашел и поспешно купил почтовые марки какой-то господин, по описанию похожий на Киотт-Сломана. Девушка на почте заметила, что карман его оттопыривался от какого-то толстого свертка или пакета. Позднее, сортируя почту, она наткнулась на большой и толстый конверт, адрес на котором был написан неизвестным ей почерком. Она даже невольно обратила внимание на адрес. Конверт был адресован Сирилу Киотт-Сломану, эсквайру, Фицц-энд-Фролик-клуб, Кингстаун. И на нем стояла пометка: «Не посылать вслед за адресатом!»

Одна и та же мысль сразу промелькнула и у Блекли, и у Найджела. Блекли схватил телефонную трубку и соединился с Нью-Скотленд-Ярдом. Там он испросил разрешение познакомиться с содержанием этого письма, прежде чем оно будет доставлено по адресу. Его интересовало, нет ли в нем каких-нибудь технических расчетов и формул.

— Он знал, что мы обыщем дом, поскольку у нас возникли подозрения в убийстве, — сказал Блекли Стрэйнджуэйзу. — И, естественно, хотел как можно скорее избавиться от такого рода вещей.

— Вы немного забегаете вперед, Блекли. Когда Киотт-Сломан уходил на почту, ему еще не было известно, что у нас есть подозрения в убийстве. Почему же он так поспешно захотел избавиться от пакета, если не знал о наших подозрениях, а следовательно, не должен был опасаться обыска? И как он мог догадаться, что у нас возникнут подозрения в убийстве, если он не…

— О Боже ты мой, сэр! Прекрасная мысль! Но не слишком ли он рисковал, поверяя те вещи почте?

— Мы еще не знаем, что содержит эта бандероль или письмо. Там запросто может оказаться простынка для канарейки тетушки Фриды. А риска, я думаю, он не опасался. Ведь когда он отсылал письмо по почте, у него не было причины предполагать, что мы знаем об изобретении О'Брайена и о возможности его кражи. Поэтому он мог не опасаться нашего интереса к его почтовым отправлениям.

— Вот тут я с вами не согласен. Если предположить, что Киотт-Сломан — убийца, то эти анонимные письма написаны его рукой. Следовательно, он должен был предположить, что О'Брайен может обратиться с ними в полицию и та наверняка задаст ему вопрос, кто и по какой причине заинтересован в его смерти. При этом неизбежно всплыл бы и вопрос об изобретении, над которым полковник работал.

— Если бы он охотился за изобретениями, то вряд ли стал бы писать анонимные письма. Было бы просто глупо предупреждать полковника об опасности подобным образом. Не думаю также, что он планировал убийство, желая выкрасть только расчеты. Не исключено, конечно, что именно полковник, застав его на месте преступления, нацелил на него свой револьвер. Но Киотт-Сломану как-то удалось приблизиться к полковнику, а потом, когда они схватились врукопашную, револьвер выстрелил.

— Да, так тоже могло быть, — согласился Блекли. — Но я через пять минут должен быть у своего шефа. Хотите пойти вместе со мной?

Начальник полиции приветствовал их с большой сердечностью и сразу же угостил своих посетителей сигарами и напитками.