Священные монстры (портреты) - Эдуард Лимонов

Толстый господин с усиками, остриженный под низкий горшок. Батистовая рубашка с завязками под шеей, смешные штаны 19 века, толстый живот и ляжки. Пожрать любил и как Геринг любил безвкусные вещи: табакерки, украшенные фальшивыми камнями, экзотические палки, накидки. К концу жизни нашел себе полячку, ездил в Польшу, был французом в снегах, строил для нее дом в Париже, вошел в долги, умер неожиданно.

Романтик Виктор Гюго тоже писал об униженных и оскорбленных, роман "Отверженные", в котором есть и каторжник Жан Вольжан и бедная Козета, вроде бы есть те же элементы, что и в романах Бальзака. Те же, да не так сложены. Виктор Гюго все же остается романтиком, он легок и эмоционально преувеличивает, мелодраматизирует свой сюжет.

Бальзак уже пишет по науке реализма, он подробно описывает каждый буфет, его размеры и каждую его полку, дерево, из которого он сделан. Помню, что на уроках французского в средней школе № 8 г. Харькова нас - учеников истязали, заставляя читать адаптированный отрывки из романов Бальзака, именно описание буфетов, комнат, стульев, столов и картин. Считалось, по-видимому, что такой метод поможет нам освоить нужную нам бытовую терминологию. Когда нежданно-негаданно, 37 лет от роду я оказался в Париже, мне все пришлось учить заново.

Бальзак интересен не буфетами. Современный читатель глотает описательные страницы, не читая. Он гениален типами. Союз молодого Растиньяка и Вотрена у постели папаши Горио, вызов Растиньяка Парижу: "Et maintenant, a nous deux!". А сейчас, между нами двоими! - великолепные страницы молодого реализма. Чуть позже на той же почве, как Бальзак в Париже, в новом завлекательном городском мире мегаполиса 19 века, обнаружил своих героев в Санкт-Петербурге Достоевский. В известном смысле это параллельные писатели. Растиньяк - хладнокровный и удачливый Раскольников.

Первый город мира, вавилонское столпотворение улочек и двориков, Париж, вызвал к жизни новую эстетику: городскую. В поэзии раньше всех и ярче всех заявил ее Бодлер, в прозе - Бальзак. Это из Бодлера из "Цветов Зла" вышли Лотреомон и Рембо, а из Бальзака преспокойно вышел черный Селин и, развивая тему каторжников, стал большим и оригинальным писателем Жан Жене.

Толстый господин обжора и обпивоха, любитель кофе (существует даже обывательское мнение, что от кофе он и умер) всяких побрякушек, вертлявый мсье француз был Великим Писателем. И наблюдателем. Он раздвинул границы наших знаний о человеке и обществе.

Когда в 1980 году в мая я приехал в Париж, это был еще бедный город. Старые дома кое-как приспособленные к жизни еще имели общие туалеты на лестничных площадках: два чугунных башмака "сабо" над дырой. Вверху - ржавый бачок. Сантехника таких домов была на уровне если не 19-го, то начала 20-го века. Моя первая квартирная хозяйка - мадмуазель Но, вполне бальзаковская старушка прекрасно вписывалась в галерею типов 19-го века, была бережливой, аккуратной и капризной. Ее сестра - мадам Юпп, тоже могла бы украсить страницы романов Бальзака. (Обе, впрочем, находили, что я - faire garcon справедливый мальчик,, и относились ко мне неплохо.) Весь драный, латаный, серые крыши, заплесневелые трубы - старый Париж, особенно его 3-й яррондисмон, квартал Марэ вряд ли претерпел большие изменения со времен Бальзака. По воскресеньям порядочные буржуа семьями посещали кафе, и папаша - краснолицый субъект с брюшком долго водил пальцем по счету, прежде чем расплатиться, иногда прибегал к помощи калькулятора. (Вот и вся современность.) Церемонию выхода из кафе могли себе позволить далеко не все семьи. От обедающих буржуа так и несло Бальзаком, старым добрым тщеславным толстяком, его фальшивыми камнями на перстнях. Запуганные дети пинали друг друга ногами под столом.

Великий писатель работает как Бог Саваоф. Он видит вещи и явления впервые и называет их. Таким образом, Бальзак создал Францию 19 века. А так как современность никогда не бывает однородной, то живя во Франции, я помню, отчетливо видел куски различных эпох. Тогда как крупные фирмы и государственным чиновники жили в полноценном конце 20-го века, огромная часть городского населения, особенно в провинции жила еще в бедном Селиновском мире 30-х годов 20-го века, а некоторые продолжали проживать в Бальзаковском мире. Возможно, проживают и сейчас.

Франция индустриализировалась очень поздно, в 50-е годы только, до этого она была сельскохозяйственной страной. Это тоже нужно помнить, раздумывая о Франции и ее литературе.

Джордж Оруэлл: ренегат

О книге Оруэлла "1984" я написал достаточно много и подробно в "Дисциплинарном Санатории". По сути дела вся моя книга родилась из критики Оруэлловского бестселлера "1984".

Интересно, что, окончив Итонский университет, и таким образом, человек привилегированный, всю свою жизнь Джордж Оруэлл провел в среде социалистического движения, и только в последние два-три года жизни не выдержал и сдался. И сдал свои убеждения. Стал критиком своих убеждений.

Начал он с угрызений совести. Он стремился жить жизнью обездоленных: одевал нищенское платье и бродил по улицам и ночлежкам, пока не уставал. Тогда возвращался в свою квартиру и отлеживался. Он старался, по видимому, изо всех сил быть честным, но все таки возвращался. Несомненно, впрочем, что Оруэлл зашел в своих экспериментах дальше нежели любой другой европейский писатель, его бродяжничество будут похлеще голодных дней в Клиши генри Миллера и перешибают даже мрачного Селина. Книга "Down and out in Paris and London" незаслуженно забыта.

Оруэлл много писал для левых газет и журналов. У него были свои колонки литературной критики. Он прилежно, десятилетиями трудился поденно. Был он и честным партийцем, членом троцкистской по сути своей партии. Как таковой ездил в командировку изучать быт бастующих работяг и написал отличную книгу "Wigan's peer" (возможно, тут я делаю ошибку в правописании "Виганский пирс". - то есть куда причаливают суда). В 1936 году поехал в Испанию воевать, с синим чемоданом. Ехал через Париж, в Париже зашел к Генри Миллеру, книгу которого он восторженно рецензировал: Миллер дал ему теплое пальто. Оруэлл почему-то воображал, что в Испании должно быть очень тепло. В Испании Оруэлл сидел в грязном окопе долгое время. Фронт не двигался. Когда задвигался, Оруэлл неудачно высунулся из окопа и пуля попала ему в горло. Попала удачно, однако месяц он не мог говорить и был отправлен в тыл на лечение. В тылу в Барселоне он попал в разгар военных действий между анархистами и коммунистами. Впоследствии Оруэлл написал об этих братоубийственных событиях отличную книгу "Прощание с Каталонией". Вернувшись в Англию, опять засел за рецензии чужих книг, перемежая работу рецензента, написанием романов. Романы получались довольно посредственные.

Дико курил, страдал от туберкулеза, который он, скорее всего, подхватил где-то в ночлежке во время своих бродяжничеств. Жил холостяком, один, хотел жениться, предлагал многим девушкам руки и сердце, но женился поздно, был уже старше 45 лет и его жена стала его вдовой. Помимо рецензий, он участвовал и во внутрипартийной и межпартийных полемиках.

И вдруг "1984" и "Ферма животных" - две жуткие сатиры на ССР и на все социалистическое движение, сатиры на социалистическую Утопию, на которую работал и которой молился всю сознательную жизнь. Зачем? Со страстью, с которой мочит своего двурогого бога доселе приносивший ему жертвы дикарь, Оруэлл растоптал в прах социализм. Особенно оскорбительно звучит "Ферма животных". Худой, сутулый, хлипкий, с вечной сигаретой, он продолжал стучать по клавишам машинки и в больнице. "1984" переиздали множество раз. Начиная с 1948 года, когда он вышел впервые и до 1951, год смерти Оруэлла, роман выдержал, если не ошибаюсь, больше двадцати изданий.

Буржуазия оценила труд отступника. Такая книга была нужна. Она помогала бороться с сильной как никогда, подчинившей себе в результате войны пол-Европы Россией.

Получилось так, что Оруэлл это автор "1984". История опустила тонкости, побледнели другие книги, мало кого интересует, что написал Оруэлл помимо "1984", что он был послушным партийным функционером социалистической партии троцкистского типа. О "Down and out...", "Пирсе Вигана", о ""Прощании с Каталонией" знают только специалисты. Трагедия Оруэлла, отринувшего идеалы всей своей жизни, осталась неизвестной массам.

"1984" - разумеется, несправедливая книга. Доведенные до абсурда ее положения легко опровергнуть. То, что секс - преступление против партии опровергает то обстоятельство, что сталинская России поощряла семью и секс, ведущий к деторождению - мать-героиня пользовалась почетом в советском обществе. А ранние большевички Арманд, Коллонтай, Лариса Райснер пропагандировали свободную любовь. Правда, позднее от экспериментов отказались, но еще долго физиологические нужды мужчин партии легко удовлетворяли женщины партии. На это с неодобрением указывали критически настроенные современники. Другой тоталитарный режим национал-социалистический в Германии обязывал своих эсэсовцев иметь двоих жен для воспроизводства потомства, а за вермахтом неизменно следовали полевые публичные дома. Так что сенсационно звучащая в бестселлере фраза ложь и подлог.