Смерть за кулисами (в сокращении) - Питер Ловси

— Что нового? — спросил Даймонд, входя в гримерную.

— Ни с места, сэр! — откликнулся из противоположного угла комнаты Даккетт. Его лицо скрывала маска, в белом комбинезоне на молнии и обязательной бейсболке он выглядел нелепо. — Еще шаг — и вся наша работа пойдет псу под хвост.

Даймонд дождался, когда Даккетт подойдет к двери.

— Между прочим, это я вас вызвал.

— Так я и думал, — тоном превосходства произнес Даккетт. — Большая комната, полная следовых улик, оставленных неизвестным количеством людей, — самое сложное место преступления, на какое только может рассчитывать эксперт. За все это вам отдельное спасибо.

— Если сумеете определить, кто побывал здесь последним, это нам поможет.

— Вы имеете в виду — кроме двух неуклюжих детективов в клоунских башмаках?

Одного детектива и одного драматурга, так и подмывало поправить Даймонда, однако он удержался.

— На данном этапе могу сказать только одно: в последние несколько дней здесь побывало два человека, и по крайней мере у одного из них длинные рыжие волосы.

Двое, в том числе Дениз. Сведения огромной ценности.

— Судя по всему, они пробыли здесь недолго, но успели выпить. На пыли обнаружились следы от бокалов и бутылки.

— Бутылку не нашли?

— Ее скорее всего унесли с собой. Как и бокалы, пробку и фольгу. Обладатель рыжих волос сидел вон на том стуле в конце комнаты, второй пристроился на краю туалетного стола напротив.

— Они не оставили никаких других следов?

— Мы все исследуем и в установленные сроки известим вас.

Сообщение об «установленных сроках» Даймонд выслушал с упавшим сердцем.

— Есть следы насилия?

— Пока не обнаружены. Все указывает на то, что эти двое пришли сюда, выпили и ушли. Я бы вообще не назвал эту комнату местом преступления.

— Женщина погибла при падении с рабочего мостика, к которому ведет дверь в коридоре, — напомнил Даймонд.

— Знаю. Мы учтем это.

— Вы можете сказать что-нибудь о втором человеке, который сидел на столе?

— Ягодицы среднего размера.

— Среднего? Что это значит?

— Поменьше ваших.

— И это все?

— Нам предстоит еще лабораторное исследование множества следовых улик. Оно займет две-три недели.

— Что?.. Да ведь это просто пыль!

Даккетт возмутился:

— Не знаю, известно ли вам, сколько потребуется работы. Каждый образец необходимо подвергнуть ряду тестов — от изучения под микроскопом до исследования методом инфракрасной спектрофотометрии.

Научные термины не внушали Даймонду робости.

— Но три недели!.. Можно подумать, здесь нашли труп! Ладно, как знаете. А у меня найдутся дела и поважнее.

Известие о том, что в гримерной побывали двое, соответствовало его гипотезе, а вот отсутствие следов насилия никак в нее не вписывалось. Неужели суицидальные намерения появились у Дениз после бокала, выпитого в компании друга? Кто этот друг?

И Даймонд решил пока выяснить, чем закончились поиски за кулисами.

Своих подчиненных он нашел на сцене: Ингеборг — на стуле Ишервуда, Докинза — в горизонтальном положении, на диване.

Ингеборг виновато вскочила:

— Мы не знали, что вы здесь, шеф.

— Вижу. Удобно вам там, Фред?

— Поиски завершены, ваша милость, — объявил Докинз, — и я предложил отдохнуть и восстановить силы.

— Мы везде искали, шеф, — добавила Ингеборг. — И бросили это занятие всего несколько минут назад.

Даймонд грузно опустился на стул с высокой спинкой. Он тоже заслужил передышку.

— Я виделся с главой совета попечителей Фрэнсисом Мелмотом и узнал, что Клэрион передумала подавать на театр в суд, как грозилась. Более того, она пообещала сделать щедрое пожертвование театру.

— Хвала Господу! — откликнулся Докинз. — СОС отменяется.

— Утром вы отправили мне письмо с известием, что Клэрион покинула больницу, — продолжал, обращаясь к нему, Даймонд. — Больше она ничего не говорила?

— О том, что она выписалась, сообщили сотрудники бристольской полиции, которые ее охраняли. Мне сказали, что Клэрион переселилась в клифтонский отель.

— Хорошо, что я не забыл проверить почту. Фред, в будущем передавайте такие известия при личной встрече.

— Интересно, почему Клэрион передумала? — заговорила Ингеборг. — Может, лицо повреждено не так серьезно, как казалось поначалу? Клэрион выглядела бы глупо, если бы ожоги зажили полностью еще до начала суда.

— И самоубийство Дениз оказалось бы напрасным, — добавил Докинз.

— Кстати, о самоубийстве, — подхватил Даймонд. — Я только что из одиннадцатой гримерной. — И он сообщил подчиненным, что в этой комнате пили вино двое неизвестных, в том числе один рыжеволосый, как Дениз.

— Тогда никакое это не самоубийство, — заметила Ингеборг, — если там были двое, а одного из них потом нашли мертвым.

— А если второй чем-то так напугал Дениз, что она направилась прямиком на мостик и свела счеты с жизнью?

— Ее любовник, — подал голос Докинз с дивана.

— Вот это больше похоже на правду, Фред, — кивнула Ингеборг. — По-моему, ее бросили. В любовницах у Хедли Шермана, похоже, перебывали все здешние дамы.

— Не увлекайтесь, — предостерег Даймонд. — Нет никаких подтверждений тому, что Дениз или еще кто-нибудь настолько привязаны к Шерману, чтобы ради него решиться на убийство. Или самоубийство.

Докинз выдвинул новую теорию:

— Тогда вот вам более приземленная версия: Дениз услышала, что в ее услугах больше не нуждаются.

— Вы имеете в виду ее работу? Кто это ей сказал — Шерман? — уточнила Ингеборг.

— Или глава совета попечителей.

— Мелмот? — встрепенулась Ингеборг. — Да, он из тех, кто нальет вина и одновременно уволит.

Даймонд не разделял ее чувства.

— С какой это стати Мелмоту вести Дениз в пустую гримерную?

Никто не ответил.

Даймонд взглянул на часы.

— Пора убираться отсюда. Говорите, обыск закончен?

— Мы везде смотрели, — заверила Ингеборг.

Докинз встал с дивана и изобразил театральный поклон.

— Может, заодно и станцуете для нас? — поинтересовалась Ингеборг. — Не стесняйтесь. А то шеф не верит, что вы танцор.

— Ковровое покрытие для танцев не годится, — начал было отнекиваться сержант Докинз, но, как и подобало артисту, не устоял перед искушением. Продемонстрировав несколько элегантных па и двойной пируэт, он завершил импровизацию.

Даймонд недовольно кивнул.

— Где вы этому научились?

— Родители отдали меня в хореографическую школу. Поначалу мне там не нравилось, а потом я посмотрел несколько фильмов с Фредом Астером и загорелся.

— «Цилиндр»? — Даймонд явно смягчился. — «Полет в Рио»?

— А вы, оказывается, знаток! — удивилась Ингеборг.

— Что касается старых фильмов — да. Если вы не видели, как танцуют Астер и Джинджер Роджерс, я вам сочувствую. Астер легко станцевал бы даже в этих декорациях, — подумав, Даймонд перевел взгляд на обложенную изразцами печь. — Если что и могло остановить его, так только эта уродливая бандура.

— Изразцы симпатичные, — не согласилась Ингеборг. — Она настоящая?

Взявшись за ручку печной дверцы, Ингеборг вдруг с ужасом увидела, что дверца отделилась от печки и рухнула на пол.

— Господи, я ее сломала!

Даймонд посоветовал:

— Так поднимите и поставьте, как было.

Совет оказался излишним: Ингеборг вдруг умолкла, заинтересованно глядя в дыру, оставшуюся на месте дверцы, сунула в нее руку и вынула какой-то конверт.

— Похоже на письмо. «Всему театру „Ройял“».

— Дайте мне, — велел Даймонд, отобрал у Ингеборг конверт и вынул из него лист бумаги. — А вот и записка самоубийцы.

Мои дорогие друзья!

Шесть счастливых лет этот театр был моей жизнью, а вы — моей семьей. Не знаю, как благодарить вас за все чудесные моменты, которые мы пережили вместе. Я глубоко сожалею о случившемся с Клэрион и надеюсь, что чудо поможет театру и всем вам пережить эту трагедию. Но для меня здесь нет будущего.

Прошу вас, не скорбите. Если мой прах будет развеян в театральном сквере, я сочту это честью, которой вряд ли заслуживаю.

Прощайте, и да хранит вас Бог!

Дениз

Даймонд передал записку Ингеборг. Докинз встал рядом.

— Бедная… — прошептала Ингеборг.

— Распечатано на принтере, — заметил Даймонд. — Предсмертные записки обычно пишут от руки.

— Шеф, мы живем в век компьютеров, — возразила она. — Как видите, подпись она поставила.

— Отправим на графологическую экспертизу.

Вечером, когда Даймонд заглянул к Паломе, она сканировала рисунки, изображавшие костюмы викторианских времен. Рисунки предназначались для художника-постановщика мюзикла «Суини Тодд».

— Я уже говорил тебе, что мою начальницу взяли в хор? — спросил Даймонд.