Принцип неверности - Марина Серова

— Я свободный человек, так что имею на это право, — быстро ответил Олег. — Короче, у меня для тебя есть потрясающая информация! Но учти, что доказать я ничего не могу. Это только мои догадки.

— Выкладывай.

— Это не по телефону. Сможешь подъехать?

— Знаешь, Олег, я, вообще-то, занята. Сегодня у Хрыкина концерт…

— А я тебе по этому поводу и звоню. Есть потрясающие наблюдения, и, если их правильно проанализировать, ты придешь к таким выводам — закачаешься!

— Ты меня заинтриговал, — хмыкнула я. — Только, понимаешь, мне действительно некогда. Скинь свою информацию на электронку, я вечером прочитаю.

— Евгеша, милая, пойми, это — бомба, если только я найду подтверждение тем выводам, к которым пришел. Кстати, мой тебе совет: не спускай с Хрыкина глаз! Провокации на концертах будут обязательно. Запомни! Именно провокации, а не покушения. Если хочешь знать, это стиль Хрыкина!

— С чего ты это взял?! — откровенно говоря, это сообщение меня поразило.

— Встретимся — покажу кое-что. Я постараюсь приехать на концерт.

— Хорошо. Давай, до связи.

Отключившись, я задумалась. Олег был, что называется, журналистом от бога. У него нюх на всякого рода сенсации. И преподнести их правильно он тоже умел.

Галушко опять встретил меня в фойе гостиницы. Видимо, его нормальное рабочее состояние — похмелье. Или полупохмелье.

Хмуро поздоровавшись со мной, он жестом предложил мне сесть в кресло. Я изобразила удивление:

— Что-то случилось?

— Вовка сказал, что вы разработали какие-то особые мероприятия по охране Хрыкина. Хотелось бы на них взглянуть.

— А для чего вам это? Если мне не изменяет память, вы вчера собирались лично устроить покушение на Хрыкина.

— А-а, — отмахнулся Галушко, — нашли на что обращать внимание! Обычный пьяный бред. Я ведь вам уже говорил, что этот певец надоел мне хуже горькой редьки. А коньяк только обостряет чувство обиды и заставляет меня нести всякую чушь.

Прозвучало это не слишком-то убедительно, но вполне правдоподобно. В любом случае я буду действовать по своему плану, а Погорельцову и Галушко подсуну дезу. Не нравится мне их настроение! Да и Котехов, видимо, нарыл что-то интересное. Не исключаю, что мы с ним можем ошибаться в наших предположениях, но, как говорится: «береженого бог бережет, а небереженого кое-кто стережет».

— В принципе, все свои предложения я высказала еще вчера. Владимир Алексеевич их одобрил, так что обсуждать тут особо нечего. Вы вот лучше скажите: когда собираетесь выезжать в зал? Насколько я понимаю, концерт — концертом, а в ДК следует приезжать загодя.

— Это само собой, — не стал спорить Галушко и поморщился. Вообще, вид у него был каким-то помятым и выжатым. — Надо установить аппаратуру, прорепетировать все с осветителями. Да и нам с вами не мешает просчитать пути эвакуации Хрыкина после окончания концерта. В том числе и в случае возникновения форс-мажорных ситуаций.

— А вы допускаете таковые? — быстро спросила я.

— Я всегда рассчитываю на худшее, — пробурчал Галушко, выбираясь из кресла. — Тогда мне не приходится удивляться, если что-то идет не по плану.

Я тоже поднялась.

— Забирайте моих ребят, — продолжил ворчливым тоном начальник службы безопасности, кося воспаленными глазами в сторону бара, — и поезжайте в ДК. Осмотритесь там еще разок, заодно моих орлов расставите согласно вашему плану.

— Секундочку, — прервала я его. — Насколько я помню, вы мне не начальник. Если вы забыли, я могу напомнить, что я работаю в одиночку и ни в чьих советах и рекомендациях не нуждаюсь! Когда мне что-то необходимо будет узнать, я непременно у вас этим поинтересуюсь. Так что своими орлами руководите сами, а мне предоставьте возможность выполнять ту работу, ради которой меня пригласил Арчиров.

По мере того как я это говорила, лицо у Галушко вытягивалось, в глазах его появлялось осмысленное выражение. Видимо, приняв за основу, что я ничего не смыслю в охране VIP-персон, он не собирался брать меня в расчет вообще. Я и сама, конечно же, в этом была отчасти виновата. Слишком уже увлеклась ролью провинциальной простушки. Пора это заканчивать.

— Так что вот вам план ДК, и поезжайте-ка вы туда. Осмотритесь, расставьте своих бойцов, решите, что вам делать. А мы приедем чуть позже. — Я протянула ему листок с планом ДК «Электронщик», на котором вчера вечером обозначила расстановку сил.

— А вы не так просты, как мне показалось сначала, — медленно проговорил Галушко, оглядывая меня с ног до головы.

— Первое впечатление о человеке, — парировала я, — не всегда бывает верным. Извините, если я вас разочаровала.

— Ну что ж, пусть будет по-вашему, — с затаенной угрозой в голосе, как мне показалось, выдавил Галушко. — Пусть будет по-вашему. Только смотрите, как бы не пришлось жалеть потом!

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и зашагал к выходу, доставая на ходу из кармана мобильник. Разбираться в тонкостях его интонаций мне было некогда. Быстро поднявшись на двенадцатый этаж, я без стука вошла в номер Хрыкина. На мое счастье, он был один — сидел на кровати и, недовольно морщась, пил какой-то сок. Судя по цвету — апельсиновый.

— Слушай меня внимательно, Хрыкин, — заявила я без предисловий. — Если ты хочешь благополучно закончить гастроли в Тарасове, с этой минуты будешь слушаться меня! — Юнец чуть не поперхнулся напитком и уставился на меня как на привидение. — На оставшиеся два дня я для тебя — и папка, и мамка, и бабка, и дедка, и вообще ангел-хранитель. Вздумаешь выкаблучиваться — пристрелят, как бекаса на болоте.

— Ты что себе позволяешь?! — обрел наконец он дар речи. — Врываешься в номер, когда я не одет, угрожаешь… Ты, вообще, кто такая?!

— Плохо понимаешь русский язык? — не удостоила я его прямым ответом. — Тогда я могу объяснить более популярно. Только сомневаюсь, что такой метод тебе очень понравится. Быстро собирайся, мы срочно уезжаем в ДК.

— С какой стати ты тут распоряжаешься?! Где моя охрана?!

— Я сказала: собирайся, все вопросы обсудим по дороге. И учти: мое терпение не безгранично.

Видимо, что-то в моем голосе прозвучало… такое, что заставило Хрыкина поверить мне на слово. Он поставил на стол стакан с напитком и, косясь на меня, начал собираться.

— Концертные костюмы не забудь взять, — предупредила я. — В гостиницу мы вернемся только вечером.

— Их уже забрали. Утром приехал Арчиров, и они вместе с Погорельцовым поехали готовить зал. Слушай, а что вообще происходит?

— Пока не знаю, но что-то может произойти, если ты, Хрыкин, будешь вести себя как избалованная дамочка и усиленно искать приключений на свои седалищные бугры.

В ДК я решила ехать по объездной дороге. Во-первых, добираться по ней было проще и спокойнее, а во-вторых, сомневаюсь, что кто-нибудь из москвичей о ней вообще знает. Не знаю, почему я так поступила, но после намеков Котехова я начала подозревать всех подряд. И вообще, мне гораздо комфортнее, когда Хрыкин у меня перед глазами.

Через двадцать минут мы с ним, никем не замеченные, рысью пробежали через фойе и сели в мою машину. Краем глаза я заметила журналистов, кучковавшихся возле бара. Хрыкин, видимо по привычке, дернулся было в их сторону, но я перехватила его за руку и силой вытащила на улицу.

До ДК мы добрались минут за двадцать. Всю дорогу Хрыкин молчал, надувшись, и смотрел исключительно в окно. У меня тоже не было особого желания с ним разговаривать. Как я и предполагала, Галушко со своей «армией» еще где-то задерживался. Заехав со стороны служебного входа, я припарковала «Фольксваген» почти вплотную к двери и скомандовала сидевшему на заднем сиденье парню:

— Жди меня здесь, я осмотрю вход.

— Да меня никто так рано не ждет, — попробовал было он запротестовать, но я так на него глянула, что он тут же замолк.

Убедившись, что все в порядке, я вернулась к машине и, прикрывая Хрыкина, провела его в отведенную для него гримерку. Только после этого я вздохнула спокойно. Первая часть моего плана удалась. Никто не видел, как Хрыкин выходил из гостиницы, никто не видел, по какой дороге он ехал, никто не видел, как он вошел в ДК. А значит, никому не известно, где сейчас находится певец.

— Сиди тихо и делай вид, что тебя здесь нет, — строго предупредила я его. — Если тебе что-нибудь понадобится, то позови меня. Номер моего мобильника знаешь?

Макс отрицательно покачал головой. При этом он смотрел на меня как-то странно. Видимо, с ним давно уже никто не обращался столь бесцеремонно. Закрыв гримерку на ключ, я быстро прошла через закулисную часть и вышла на сцену. Там царила предконцертная суета. Монтировщики устанавливали декорации, суетились пиротехники, заряжая эффекты, осветители подготавливали юпитеры и рампу. Погорельцов успевал сунуть нос всюду и выдать какой-нибудь совет. За ним как привязанный ходил Арчиров. Лицо у директора арт-агентства было скорбным, как будто на сцене готовили эшафот для его публичной казни.