Непорочность - Сюзанна Форстер

… Непорочность.

Однако Мэри Фрэнсис еще не была готова выйти из лифта. Выглянув из дверей, Она осмотрелась и увдела человека, которому, очевидно, принадлежал голос.

Вот это был МУЖЧИНА! Высокий и мускулистый, черный как смоль, он был одет в белоснежный, развевающийся балахон. Его длинные блестящие волосы были собраны в хвост, змееподобными прядями спускавшийся по спине. Одну из лодыжек обвивала золотая цепь. Она сверкала и переливалась на фоне черной кожи. – Проходи, проходи, – пригласил он. Я жду тебя.

Выбора у Мэри Фрэнсис не было. Охранник встал прямо у нее за спиной, словно выталкивая из кабины.

Как только она ступила в море зеленого мрамора, двери лифта с легким шумом закрылись.

– Меня зовут Африка, – проворковал черный человек низким и грудным, как у виолончели, голосом. – Твой преданный косметолог.

Темные глаза его осматривали тем временем Мэри Фрэнсис подобно глазам любовника, впитывая каждую ее черточку. Но это был отстраненный взгляд профессионала. Волосы, веснушки, проступающая грудь… – ничто не укрылось от в.

– Что ж, посмотрим, что у нас есть, сказал он, подходя. – Ага, совсем неплохо, весьма многообещающе…

Мэри Фрэнсис растерянно стояла, не зная, что делать. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие играть изящно вытянутой темной рукой с ее волосами, то убирая их с лица, то заправляя за уши, поглаживать кончиками пальцев кожу. Она чувствовала себя дорогим товаром, который осматривает таможенник, – осторожно, но всегда подозрительно, ожидая подвоха.

– Кожа хорошая, – мягко проговорил он, – то, что нужно, почти прозрачная. А теперь посмотрим грудь. Это очень важно, думаю, ты понимаешь…

Она изумленно опустила глаза и обнаружила, что кардиган уже расстегнут, и великан внимательно изучает ее обнаженную грудь.

– Гм-м-м, да, очень даже неплохо, – проговорил он И прикрыл одну грудь ладонью. Прикосновение было легким, едва ощутимым. Мэри Фрэнсис даже подумала, уж не померещилось ли ей все это? Незнакомый мужчина ласкает ее обнаженную грудь в холле у лифта? Она почувствовала странную дрожь внутри, а тело, казалось, обещало, что это только начало. Еще чуть-чуть, и она погрузится в мир тайных страстей и прихотей, которые развращают богатых. Она, женщина, у которой жизненного опыта не больше, чем у девочки-подростка. Если не меньше! Мэри Фрэнсис попыталась что-то сказать, но тщетно.

– Ты станешь еще красивее, – говорил тем временем черный великан. – Мужчины будут испытывать боль от желания только взглянуть на тебя, поверь мне. Ты будешь возбуждать их одним своим видом, а слабейшие из них даже, замочат свое белье, бедняги! – Он опять заразительно рассмеялся, делая ей знак следовать за ним. – Входи, входи! Войди и познай СБОЮ силу, моя прекрасная ирландская роза. Ты ведь ирландка, я угадал? Стань женщиной, которой тебе предназначено быть от рождения. Ты родилась для соблазна и удовольствий, подобно библейской Еве.

Мэри Фрэнсис повиновалась. Ей ничего не оставалось, как последовать за неотразимым голосом своего Дудочника, подобно ребятишкам Хемлина, последовавшим за своим. Ноги с трудом слушались ее, сердце взволнованно трепетало в ожидании обещанного.

Глава 7

Африка сдержал свое обещание. Мэри Фрэнсис подвергли множеству экзотических процедур. Обойдя вниманием лишь область таза. Совершенно не понятно, как это персонал салона допустил подобное упущение. Больше, кажется они не упустили ничего. Даже ноздри вычистили и простимулировали.

Сам салон являл собой современную версию открытой колоннады греческого дворца, изысканно простой, без каких-либо архитектурных излишеств. Повсюду стояли отполированные скамьи, виднелись эллинские фризы. Для начала Африка отвел ее в корейские бани. В огромном, выложенном кафельной плиткой помещении, с небольшим бассейном, и, наполненными кипятком, ее встретили несколько кореянок, не говоривших по-английски, за исключением отдельных слов: «нога, рука, сядьте, встаньте».

Мэри Фрэнсис постаралась не выдать удивления, когда кореянки окружили ее и принялись раздевать. Она настроилась заранее, что придется раздеться, но то, что ее будут раздевать коллективно, было несколько неожиданно. «Хорошо еще, что женщины, – успокоила она себя, пока чужие пальцы искали, находили, расстегивали и снимали, – а не сам Африка». Вот тогда бы ее сила духа подверглась настоящему испытанию..

Наконец с нее сняли все, кроме медальона, расстаться с которым она наотрез отказалась, и, погрузив в теплую ванну отмокать, дали выпить янтарного цвета напиток, по вкусу напоминавший смесь меда, апельсинов, шиповникового чая и амброзии. Если она правильно поняла, женщина, подавшая напиток, назвала его «Ангельская вода».

Вскоре ее вынули из ванны, уложили на мраморную скамью и окатили из ведра теплой водой, а потом принялись тереть мочалками с душистым мылом. Затем последовали массаж, мытье волос травяными шампунями, огуречная маска для лица и, наконец, облаченную в белоснежный махровый халат, Мэри Фрэнсис передали Африке.

– Выпей это, – велел он, протягивая маленький пакетик с пилюлями и устраивая ее на каком-то ложе, напоминающем суперсовременное зубоврачебное кресло. У этого необычного кресла было множество подвижных деталей, в том числе и удобные ложементы для рук и ног.

Небольшая комната, куда он привел ее, освещалась встроенными светильниками. Потолок был выложен черной зеркальной плиткой. Звук плещущейся воды и мелодичный перезвон колокольчиков навели Мэри Фрэнсис на мысль, что где-то поблизости есть фонтан.

Она отхлебнула «Ангельской воды» из хрустального бокала, поданного Африкой, но продолжала с подозрением рассматривать пилюли.

– Что это?

– Лучшее, что может дать природа, – заверил он. – Пищевые добавки для кожи, волос, внутренних органов, даже органов чувств. Когда я закончу, ты будешь светиться, как светлячок. Тебя будут хотеть все. Даже женщины и дети.

– Дети? – Мэри Фрэнсис надеялась, что он не имел в виду…

Он улыбнулся и коснулся ее руки.

– Выпей пилюли.

Но у Мэри Фрэнсис перехватило горло. Она все еще не могла полностью отдаться на волю этого невероятного, фантастического случая. Хотя какой-то защитный механизм отодвинул тревогу и опасения. Она объясняла свое, спокойствие тем, что У нее нет другого выбора, и верой в необходимость того, что С ней делают. ЧТО ж, все это очень похоже на религию. Но спокойствие ее было внешним, тело все еще сопротивлялось чужой воле, несмотря на расслабляющее действие ванны и массажа.

Проглотив пилюли, она удобно улеглась в кресле, и Африка склонился над ней. Обтянутое кожей кресло было божественно мягким: Казалось, она лежит на чьей-то огромной теплой ладони. Но расслабиться до конца Мэри Фрэнсис все еще не могла, особенно когда он стал медленно раскрывать на ней махровый халат.