Дембельский аккорд 2 - Альберт Зарипов

— «Бля-а! Подсвечивают в инфракрасный прожектор! Нас!..»

Я резко повернулся назад и первым делом направил ночник на тёмные дыры в серебристом цилиндре. Хоть я раньше никогда и не сталкивался воочию с работой инфракрасного прожектора, но отлично понимал, что такая подсветка не может означать ничего хорошего… Вернее, это прелюдия перед тем, как по нам откроют огонь… Причём, прицельный огонь!.. Ведь все мы находились как на ладони… И, судя по моей тени, нас осветили лучом с более высокой позиции!.. А для этого сейчас лучше всего подходила именно водонапорная башня!..

Но в чёрных дырах всё было по прежнему… И ничего подозрительного! Всё тот же одинокий мерцающий огонёк, который не смог бы озарить мою фигуру так ярко, чтобы образовалась тень… Я быстро перевёл бинокль на крыши одноэтажных построек, затем на экскаватор-кран… Но и там не наблюдалось ничего подозрительного… Да и находились они в доброй сотне метров от нас… Ну, и высота была недостаточной…

Я вновь развернулся к дороге, чтобы по тени установить поточнее направление луча этого распроклятого прожектора… Но моего тёмного силуэта уже не было!.. Ни в ночной бинокль, ни обычным взглядом она теперь не различалась!.. Откровенно злясь и матерясь вполголоса на эту чертовщину, я быстро произвёл круговой обзор местности, но в ночной оптике всё просматривалось как обычно… Тогда я убрал бинокль и внимательно огляделся вокруг… Наблюдаемая картина была до опупения знакомой: заснеженный фон с чёрными колышущимися от ветра кустами; слабо различимые в темноте белые фигуры разведчиков на флангах; Связист Скрёхин копошится с кем-то над своей радиостанцией; чёрные дыры на башне; уходящая вдаль карьерная площадка, слабенькие огоньки Белгатоя; дорога асфальтовая…

Немного успокоившись, я вновь поднёс бинокль к глазам и опять! Мне не померещилось и не показалось!.. Ведь я вновь увидел на том же самом месте свою тень!.. Локти, ноги, голова!.. Но я уже был начеку и мгновенно определил направление луча. От быстрого поворота назад мои руки не удержали БН в прижатом ко лбу положении… И когда я начал поднимать его, то моё лицо озарилось сильным свечением из самого бинокля… Такая засветка получается только тогда, когда в непосредственной близости или же прямо по курсу находится источник света… И я сразу же всё понял… Внешняя линза бинокля в тот момент была направлена под некоторым углом книзу… Да я и сейчас видел воочию слабое пламя в руках человека, склонившегося над радиостанцией…

Ночной «бой с тенью» закончился моей очевидной победой… Хоть противник и исчез в небытие, однако его сподручные по прежнему находились рядом со мной… А мои истрепанные сердечные мышцы и измочаленные «стальные канаты» вместе с неподдающимися восстановлению нервными клетками… Все они очень громко и крайне возбуждённо требовали справедливейшего отмщения… А то и настоящего жертвоприношения… Ну, или хотя бы какого-нибудь завалящегося возмездия…

Но пока я подбирался к потенциальным жертвам, моя жажда наказания сильно уменьшилась… Расстрел по приговору трибунала отменялся, а сбрасывание их вниз по склону мне показалось весьма негуманным и даже шумным… Пинки ногами и тумаки руками тоже не соответствовали положениям Женевских конвенций… Оставалось выпустить пар привычным способом…

— Так и сяк вас… Да ещё и разэтак…

Капитан Скрёхин и мой боец по фамилии Бадмаев в полном недоумении уставились на меня… В руке калмыка только что вспыхнул огонёк зажигалки, который опять вывел меня из душевного равновесия… И моё дальнейшее обращение к ним было вполне соответствующим…

— Уважаемые джентльмены! Не соблаговолите ли вы сию же секунду собственноручно погасить этот очаровательный огонёк вашей прелестнейшей зажигалки, ибо столь ослепительный свет прежде всего привлекает внимание проживающего неподалёку вооружённого неприятеля и следовательно создаёт огромнейшую массу неудобств не только мне лично, но и всем остальным нашим джентльменам, находящимся в непосредственной близости от ваших сиятельных персон?! [10]

Зажигалка моментально потухла… А капитан Скрёхин и разведчик Бадмаев некоторое время пребывали в молчаливом замешательстве… Видимо, были приятно поражены моим изысканным красноречием…

— Шкала настройки не видна! — наконец-то промолвил связист.

Как российский офицер, он обладал значительнейшим пониманием всего происходящего вокруг…

— А вот это обстоятельство меня совершенно не волнует! — со всей возможной учтивостью сообщил ему я. — Надо было на базе крутить свои колёсики! А не здесь!

— Да я выставил там частоту. — объяснял ситуацию товарищ капитан. — Но здесь помехи. Надо перейти на другую волну…

— Делайте это без зажигалки! Хорошо? — попросил его я более мягким тоном. — А то вы нас всех демаскируете…

Разведчик Бадмаев мгновенно убрал зажигалку в карман, как будто давая мне понять то, что он тут совершенно не при чём. Но я его и не собирался ругать далее… Ведь его позвал подсветить целый «товарищ капитан»…

— Спички на ветру гаснут… — проворчал Скрёхин. — Мне на минуту всего…

У меня во внутреннем кармане лежал фонарик, но использовать его я не захотел. Скинув с шеи ремешок ночного бинокля, я поднёс внутреннюю линзу к шкале настройки радиостанции.

— Сейчас я нажму кнопку… Будет немного света… Постарайся настроить…

В слабом зеленоватом мерцании, исходящем от включенного ночного бинокля, капитан Скрёхин провозился минуту или две… Затем нужные цифирки выстроились в необходимый ему ряд и на этом настройка радиостанции закончилась… Связист натянул на голову наушники и глухо забубнил в микрофон свои позывные… Сеанс радиосвязи начался… Бадмаев вернулся на свою позицию, а я отправился проверить каждого разведчика…

Погода стояла обычная, то есть прехолодная и очень мерзкая… Да ещё и ветер здесь дул сильнее, придавая нашей ночной «прогулке» дополнительно неприятный антураж… Невзирая на эти неблагоприятные факторы, почти все разведчики продолжали терпеливо находиться на своих рубежах в положении для стрельбы лёжа… Хоть и на подстилках…

Я вернулся на свою позицию и стал опять обозревать в бинокль ночной пейзаж, когда сзади послышался металлический шум… Этот одномоментный звук мне уже был хорошо знаком… С таким характерным громыханьем обычно прогибается железный лист… Если на него наступить… Такое я уже слышал этим летом… И даже два раза…

Я мгновенно развернулся в сторону водонапорной башни, поскольку именно у её основания, а ещё точнее под металлической лестницей, и лежал пластом этот проржавевший лист в полтора на два метра… Объяснение было предельно простым и очень объективным — это с лестницы спрыгнул человек и приземлился прямо на этот лист… Возможно, это был вражеский наблюдатель…

Я быстро оглядел зияющие чёрные отверстия в светло-серебристом цилиндре, но там всё оставалось прежним… Даже зеленоватый огонёк продолжал тускло мерцать… Тут же моё внимание переключилось на землю… Но разросшиеся кусты прикрывали основание башни хорошей слегка колышушейся завесой…

— Бадмаев! — позвал я калмыка.

Разведчик моментально оказался рядом со мной… Мы сместились чуть вправо, чтобы попытаться разглядеть всю картину со стороны… Но заросли всё ещё мешали нам это сделать… Я уже собрался осторожно спуститься по склону и вместе с Бадмаевым пройтись к башне…

Как вдруг в моём ожившем наушнике послышались слабые эфирные разряды и громкий шёпот Бычкова…

— Справа…

— Наблюдай за башней и тылом! — приказал я Бадмаеву, а сам быстро пошёл обратно…

Сержант очень вовремя подал мне знак… Включив ночной бинокль и направив его вправо, я увидел, что со стороны селения Белгатой показались огни автомобильных фар. Мои пальцы поудобнее подхватили оптику… Я же не отрывался от окуляра, продолжая отслеживать светящиеся точки… Они направлялись к нам, то есть от чеченского села Белгатой к Т-образному перекрёстку… Вернее, автомобиль только-только свернул в нашу сторону и теперь он находился лишь в самом начале своего пути.

Я уже отлично понял, что с наших позиций его нам не достать… Мешали бугры, возвышающиеся над насыпью… И вражеская машина на Т-образном перекрёстке без особого ущерба вырулит влево и помчится дальше к «Валуну», а там скорее всего повернёт к бастиону и далее к Новым Атагам… Время уже было однозначно «наше»… Комендантский час настал… И поэтому следовало действовать быстро да решительно…

— Филатов! Вперёд на дорогу! — громко скомандовал я.

Через несколько секунд пулемётчик скатился по склону насыпи, пробежал по низинке и быстро поднялся на асфальтовую дорогу. Вот он занял позицию для стрельбы лёжа… И замер…

— Есть! — донесся его голос.