Колыбелька из прутиков вербы - Галина Артемьева

В Европе или в Америке Аири могла бы легко найти себе пару, поскольку гайджины (чужаки) ничего не понимали в японских канонах женской красоты и готовы были на все, смутно догадываясь, какие материальные тылы прикрывают все эти путешествия по миру сладкоголосой японки. Да, с гайджином возможны были любовь и супружество. Но отец поставил твердое условие: никаких иностранцев в их роду не будет. Это исключено. Средства семьи не растекутся по миру, не окажутся в чужих жадных руках. Аири или выйдет замуж за добропорядочного японца из достойной семьи, или не выйдет совсем.

Ну, насчет «не выйдет совсем» – это он, конечно, просто припугнул, чтобы показать всю серьезность своего основного требования. Однако слова его, как это всегда и бывает, обрели материальную форму. Много лет девушке не попадался приличный японский жених. Не обращали на нее внимания, и все тут. Несколько раз родные пытались ее сосватать, но предлагаемые женихи хоть и устраивали ее родителей, представлялись ей просто ужасными. Один из них даже оказался по-настоящему нездоровым, попросту выражаясь, умственно отсталым. Лучшие специалисты в области воспитания научили его говорить, пользоваться палочками за едой и вытирать пальцы влажными салфетками. И это были все его умения. Чтение и письмо он так и не освоил. Однако он очень хотел жениться и, увидев Аири, готов был тут же играть свадьбу. Доводом в пользу этого матримониального плана являлось состояние его родителей, которое было вполне сопоставимо с состоянием семьи невесты.

Но тут мать Аири сама вступилась за любимую дочь. Вернувшись домой после смотрин, она тихо, но очень настойчиво произнесла свое «нет».

– Мы же о внуках мечтаем, – произнесла она, – но какие тут могут быть внуки? И зачем нам средства этой уважаемой семьи? Разве нам не хватает своих? И разве нельзя положиться на судьбу? До сих пор она была к нам благосклонна.

С этим доводом нельзя было не согласиться. Родители смирились и мужественно ждали еще несколько лет. И вот нашелся наконец вполне достойный кандидат в мужья для Аири. Его порекомендовала маме давняя подруга семьи, дружившая также с родителями возможного жениха. Происхождение возможного претендента на руку и состояние девушки оказалось выше всяких ожиданий, попросту безукоризненным. Он мог гордиться родством с самим Накаэ Тёмином![2]

Сам кандидат в мужья известностью похвастаться не мог. Его знаменитый, но обедневший род довольствовался в настоящее время малым. Однако он преподавал историю Японии в университете, чем вполне обеспечивал свои скромные потребности. Но на состояние жениха уже никто в тот момент не смотрел. Сроки совсем поджимали, возраст невесты был критическим! Главное было – успеть родить продолжателя рода. Аири сама появилась на белый свет отнюдь не ранним ребенком: матери при ее рождении было сорок три, а отцу сорок пять. Родителям ее удалось успеть. Успели и Нагата с Аири. В свои сорок пять стала она женой порядочного и приятного ей человека. Через девять месяцев появился у пары сын. А через полтора года судьба, словно решив подстраховать дальнейшее существование славного рода, подарила семье еще одного мальчика.

Так вышло, что как только Юкио подрос настолько, чтобы понимать обращенные к нему речи и самостоятельно передвигаться на собственных ногах, бо́льшую часть времени он проводил со своим отцом. Тем более к этому периоду сердце матери оказалось всецело принадлежащим младшему ребенку. Именно с появлением второго сына Аири поняла и распробовала вкус материнства. Она готова была наслаждаться своим младшеньким все двадцать четыре часа. Даже опытную няньку подпускала она к ребенку с неохотой, в то время как младенчество Юкио как раз прошло в обществе нянек. Мать находила вполне справедливым, что к одному из детей особо привязан отец, а к другому – мать.

– Хорошо, что их двое, – щебетала она, показывая внуков своей матери.

Счастливой бабушке к тому времени было уже за девяносто, но она еще была полна сил и надежд на будущее. Ей хотелось посмотреть на подросших внуков, благословить их на взрослую жизнь.

Аири с появлением на свет отпрысков полностью приняла жесткую установку своей семьи. Она осознала прочно и глубоко, насколько прав был отец, запрещая ей даже мечтать о браке с чужеземцем. Нет, нет и нет! Все достояние семьи имеет отношение только к Японии. Оно создано японцами, приумножено японцами, их усердием, трудом, усилиями. И именно поэтому никуда оно не имеет права уплыть из японских рук. Это же просто и ясно! И разве можно думать иначе?

Юкио внимательно слушал отца, передававшего сыну накопленные за жизнь знания о прошлом своей земли. В десять лет мальчик разбирался в Синто – «Пути богов». Это была единственная исконно японская религия. По представлениям синтоистов, весь окружающий мир был сотворен «ками» (богами). Главная богиня – Аматэрасу – олицетворяла солнце. Родоначальником японской императорской династии, если верить мифам, являлся император Дзимму – прямой потомок внука богини Аматэрасу.

Отец рассказывал о веках изоляции Японии от другого мира.

– Подумать только! – восклицал папа словно бы про себя. – Во второй половине девятнадцатого века, во время серьезного научно-технического прогресса на Западе, в Японии всерьез обсуждался вопрос о том, считать ли японского императора императором всей планеты. Некоторые представители тогдашней национальной науки заявляли о необходимости открытия страны для визитов иностранных гостей. И почему же? Это должно было способствовать признанию императора Страны восходящего солнца общим для всех остальных стран.

– Бредовая идея, обусловленная полным незнанием того, как на самом деле устроен мир, – комментировал папа. – Чтобы делать такие проекты, надо сначала познакомиться с тем, как живут другие люди на планете.

– А я смогу посмотреть весь мир? – жадно спрашивал Юкио.

– Конечно. Ты выучишься дома, а потом поедешь знакомиться с другими людьми, странами, обычаями. В молодости надо хорошенько постранствовать. Учи чужие языки, и проживешь несколько жизней!

Мальчик рос жадным до знаний и размышлений, но равнодушным к деньгам. Мать долго этого не замечала, поглощенная заботами о младшеньком. Тем более хлопот с первенцем не было никаких – он легко учился в школе, его хвалили и ставили в пример. Какие могли быть поводы для волнений? И кому какое дело было до тех волнений, тревог и страхов, которые обуревали самого мальчика?

В раннем детстве пришлось ему пережить одно очень серьезное потрясение. Они с отцом отправились в маленький загородный домик, доставшийся папе еще от деда. В домике все оставалось так, как было устроено за сто лет до рождения Юкио. Однажды утром за завтраком мальчик увидел, как плошка с мисо-супом, поставленная на низкий столик отцом, стала дрожать, а потом поехала сама собой по деревянной плоскости. Ребенок почувствовал, как пол под ним содрогается, и услышал исходящий из-под земли странный звук, похожий на глухое рычание. Казалось, что из глубины вот-вот появится огромное невиданное чудовище и поглотит их всех, вместе с маленьким домиком и садиком. Страшная тревога и тоска стеснили сердце мальчика. Он хотел убежать, но почему-то не мог сделать ни шагу: страх сковал его.

Содрогание земли длилось меньше минуты и не причинило никакого серьезного вреда, если не считать пролитого из чашки супа. Чудовище порычало из-под земли, поворочалось там, в глубине, и успокоилось, улеглось и уснуло.

– Землетрясение, – пояснил отец, заметив остановившийся взгляд сына и, очевидно, поняв глубину его ужаса. – Совсем маленькое землетрясение. Разве ты раньше не замечал?

– Нет, – еле слышно ответил маленький сын.

– Это бывает. Это особенность нашей земли. Мы делаем все, чтобы катастрофы, которые время от времени случаются, приносили как можно меньше убытков и вреда.

Земля больше не тряслась и не гудела. Мир вокруг снова казался надежным и незыблемым. Юкио вновь обрел способность спрашивать.

– Почему это случается с нами? – хотел понять он. – Наша земля стоит на спине чудовища?

– В древности бытовали и такие представления, – кивнул папа. – Но есть и более научные объяснения.

Старший мужчина передал маленькому неутешительные сведения о родной земле, о том, что приносят настоящие землетрясения и цунами.

– Гибель людей, разрушение целых городов, пожары, затопления… Из века в век народ учится с этим справляться и совершенствует свои знания. Человек кажется букашкой перед лицом природных сил, но эта букашка мыслит, а это значит – может одерживать победы над самыми страшными силами, – так вещал отец.

Как настоящий историк своей страны, отец досконально знал не только вехи человеческих деяний, но и все природные катаклизмы, от которых зависели все жители государства.

Затаив дыхание, слушал ребенок о землетрясении годов Хоэй. Так торжественно называлось сильнейшее в истории Японии землетрясение, случившееся 28 октября 1707 года[3]. Землетрясения обычно вызывают цунами. В те далекие времена от страшной волны погибли более пяти тысяч человек. Но мало того. Это почти девятибалльное землетрясение разбудило вулкан Фудзи. Он проснулся через 49 дней после роковых сотрясений земли, и случилось мощное извержение.