Нарочно не придумаешь - Джулия Тиммон

Энн с удовольствием позабыла бы сейчас обо всех неприятностях, но мысли упрямо кружили в ее мозгу. По-моему, Рейнолд так просто от меня не отвяжется, думала она с тревогой. Только бы не увлекся угрозами, только бы не надумал прибегнуть к шантажу. Это в его духе… А впрочем, если ему и взбредет в голову нечто подобное, запугать-то ему меня нечем. Детей у нас нет, в официальном браке мы не состояли. На часть его имущества я тоже не претендую. Я лишь взяла свои личные вещи и вернулась к себе домой.

Она прижала ладони к горячим от волнения щекам, помотала головой, не в состоянии избавиться от гнетущего предчувствия чего-то предельно неприятного.

Сгущались сумерки, и по потолку задвигались причудливые тени. Энн прекрасно знала, что ночные обмозговывания проблем менее эффективны, чем утренние, но продолжала напряженно обдумывать события последних дней, чувствуя, что, пока не примет какого-нибудь решения, не уснет.

Как глупо и невежливо я прогнала сегодня Алана, расстроенно думала она, и ее щеки запылали сильнее… Хотя разве могла бы я в том состоянии, в которое поверг меня его вопрос, повести себя иначе? Разве сумела бы, даже если бы сильно захотела, скрыть обиду и продолжать держаться с ним как ни в чем не бывало? Нет. Наверняка нет.

А ведь еще сегодня днем мне казалось, что я наконец-то нашла человека, который способен понять мои чувства, угадать мысли, настроение… Я ошиблась. Опять чудовищно ошиблась…

Энн представляла себе Алана. Его внимательные серые глаза, брови, задумчиво сдвигающиеся в сплошную линию, растягивающиеся в улыбке соблазнительные губы, крупные ладони, сильные руки…

Ей вдруг захотелось опять оказаться в его объятиях и почувствовать тепло губ на своих губах. Захотелось настолько сильно, что она сжала пальцы в кулаки.

— Чокнутая! — вырвалось у нее. — Я точно чокнутая! Только что думала о том, как чудовищно ошиблась в Алане, а теперь умираю от желания с ним поцеловаться.

Мики приоткрыл глаза, не поднимая головы, посмотрел на разговаривающую с пустотой хозяйку и опять заснул.

Странно, подумала Энн. Все это очень странно. Я до умопомрачения хочу человека, в котором разочаровалась. Она пожала плечами, таким образом отвечая самой себе, что странностей в жизни хоть пруд пруди. Она не должна его любить, но на Ниагару с ним все же съездит и, быть может, даже займется сексом…

По ее коже побежали мурашки, в носу приятно защекотало от возбуждения. Она только было предалась пьянящим мечтаниям, как вдруг замерла от внезапно пришедшей на ум мысли: а что, если он не позвонит завтра?

8

С трудом уснув лишь в три часа ночи, Энн проснулась на следующее утро с гадостным ощущением легкой паники и весь день не могла ни есть, ни работать. Пришла в себя только тогда, когда в пять вечера позвонил Алан.

— Предлагаю выехать завтра из Торонто пораньше, часов в семь утра, — сказал он таким непринужденно-приветливым тоном, будто вчера они расстались лучшими друзьями. — Через полтора часа, то есть в половине девятого, будем в Ниагара-Фолс.

— Хорошо, — ответила Энн, тоже как ни в чем не бывало.

— Досмотреть прерванные сны ты сможешь и в машине, — произнес Алан, и Энн почувствовала, что он улыбается. — Погоду обещают на уикенд теплую и ясную, вчера я заходил на один метеосайт в Интернете.

— Здорово! — воскликнула Энн, теперь совершенно искренне.

— Между прочим, сегодня во время ланча я съездил в багетную мастерскую и заказал для моего обалденного портрета раму. Та, которую ты мне дала, думаю, тебе самой еще пригодится. И потом, я решил, что этот живописный шедевр должен быть вставлен непременно в изготовленную специально для него раму.

У Энн потеплело в груди. Обида, засевшая в сердце со вчерашнего вечера, под влиянием нынешних слов Алана начала постепенно таять. Она слушала его и думала, что ни один другой мужской голос в мире не ласкал ее слух подобно его.

— Я повешу мой портрет в гостиной, — сказал Алан, делая ударение на словах «мой портрет». — Она у меня, конечно, не такая, как твоя. Гораздо менее оригинальная и уютная. Но, думаю, именно там этому портрету и место. Буду приглашать гостей и рассказывать им, какая замечательная художница его написала, — добавил он мечтательно.

— Перестань. — Энн густо покраснела, хотя на похвалы всегда реагировала спокойно.

— Надеюсь, что и ты навестишь меня в один прекрасный день, — проникновенно произнес Алан, проигнорировав ее «перестань». — Я был бы счастлив видеть тебя у себя дома.

Энн мгновенно вообразила, что приезжает к Алану в гости. Нарисовала в воображении его гостиную, обустроенную в современном стиле и оснащенную высококлассной аппаратурой, и его самого, приносящего из кухни поднос с двумя керамическими кружками, наполненными кофе. Вот он ставит поднос на столик из темного стекла, вот садится на диван рядом с ней… Их взгляды встречаются, и они забывают и о кофе, и о портрете на противоположной стене, и о том, что однажды в прошлом друг друга не поняли…

Эй, дорогуша, кажется, ты замечталась, мысленно одернула себя Энн, сознавая, что пауза затянулась и ей следует что-нибудь ответить.

— Сначала давай съездим на Ниагару, — сказала она первое, что пришло на ум, старательно придав голосу непринужденности. — Приглашать друг друга в гости будем, когда вернемся.

— Договорились, — ответил Алан. — Итак, завтра в семь я за тобой заеду. Будь готова.

Прогноз погоды — обычно к предсказаниям синоптиков Энн относилась с большим недоверием — на этот раз оказался правдивым. Уже к шести утра стало ясно, что предстоящий день порадует обилием тепла и света.

Накануне вечером, измотанная перепадами настроения, душевными терзаниями и тяжелыми думами, Энн легла спать в девять, поэтому рано утром поднялась бодрой и отлично отдохнувшей. Взять с собой она решила минимум вещей: предметы личной гигиены, смену белья, топик и платье для ужина в ресторане — довольно простое, но элегантное. На себя надела шорты из льняной ткани и нежно-голубую футболку.

Накормив Мики, она вырвала лист бумаги из блокнота и написала для Дэниела:

У меня все прекрасно. Уезжаю в отличном настроении. Не обижай моего котика и не забывай его кормить. Целую.

Энн.

Она не сомневалась, что Дэниел не только не будет обижать Мики, но и избалует его за эти выходные. Однако они с детства общались друг с другом в шутливом тоне, и сохранение этих отношений умиляло и радовало Энн.

Положив записку на столик с орнаментальной резьбой в прихожей, она взглянула на часы на руке. Было без минуты семь. Звонок в дверь раздался ровно шестьдесят секунд спустя.