Индивидуум - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фри некоторое время шла чуть впереди, не оглядываясь. Тишина нарастала гигантским пузырем, готовым вот-вот лопнуть от напряжения. Стеф не думал, что ему стоило первому начинать, но, когда солнце скрылось за тучами, решился:
— Так о чем ты хотела поговорить? Ты сказала, это важно.
Сердце забилось быстрее — почему-то ему было страшно узнать. Просто предчувствие. Фри никогда не выглядела такой серьезной, не просила отдельного времени для разговора — она просто брала и говорила. Но сейчас протекторша остановилась, вновь нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Стеф заметил, что она волнуется: в такие моменты Фри всегда слишком заметно хмурила брови, округляла глаза, словно в сомнении, и бегала зрачками по пространству, ища нечто способное ей помочь.
— Ты не знаешь, что со мной было до того, как я спалила все воспоминания?
Стефан остолбенел.
— Я думал, ты не хочешь касаться прошлой жизни.
— Это все еще так, — кивнула она, поворачиваясь к нему полностью. — Поэтому я и спрашиваю у тебя, ведь в личном деле ничего такого нет — вы все мне сами об этом говорили. Простая девочка из маленького городка. Увлечения, бывшие связи с людьми — все это не важно. Ведь это уже не я.
Она понурила взгляд и пнула камень.
— Если Вселенной было угодно, чтобы я уничтожила свою память и прошлую жизнь вместе с ней, то, значит, так надо. Я со смирением к этому отношусь. Но, может, там было что-то странное при начальных осмотрах, когда я только попала в Соларум? Слышал ли ты что-нибудь, а? До нашего знакомства.
В памяти Стефа мгновенно вспыхнули старые образы: огромные окна Соларума, выходящие к лесу, и Фри, одиноко сидящая на подоконнике. Столько вопросов на лице. Она только потеряла свой прошлый мир, а ее уже выбросили в новый. Стефан никому бы подобного не пожелал. Это ведь так невыносимо жутко — понять, что уничтожена не только привычная реальность, но и ты сам.
— Мы тогда хорошо ладили. И ты много помогал мне, — сказала Фри, будто бы оправдываясь за очевидную только ей глупость. — С освоением, со всем. До того как… ну, до того как мы разругались.
«Черт».
Они никогда не вспоминали обо всем, что было между ними до суда. Сначала годами не общались, а после событий с Антаресом, вынудивших их работать сообща и вновь помиривших, избегали того времени в разговорах как щекотливого табу. Несмотря на то что воспоминания отдавали виной, Стеф не мог не чувствовать тепло и свет, исходящие от них.
— И ты считаешь, что я мог навести справки о тебе в Лазарете или в Вавилоне?
— Да. Ты же беспокоился насчет этого. Я помню.
— А я нет.
Похоже, слова Стефа прозвучали слишком резко, и Фри стушевалась:
— А. Да, правда, это ведь было так давно. Я просто подумала, что тебе… в общем… — Она вымученно усмехнулась. — А, не важно.
— Нет, ты не поняла, — поспешил оправдаться Стефан и поколебался, ведь заходил в серую зону своей жизни. — Мне не все равно или вроде того. Я не могу сказать уверенно — потому что в делах с памятью это трудно, — но, кажется, у меня забрали часть воспоминаний из того времени. Те, которые я отдал Поллуксу за Макса, Дана и Антареса.
— Да? — Фри вытаращилась на него, все больше смущаясь. — А, ой. Прости. Я и не знала.
— Все нормально. Я пытался понять, что этот рыжий урод забрал. Да и плюс Смотрители несколько раз по мелочи выдергивали память в наказание. В паре мест, которые я, очевидно, вряд ли бы забыл, слишком темные пробелы. — Он даже не сдержался и усмехнулся. — Жаль, что самого поганого Поллукс с собой не унес. Стало бы проще.
Фри кивнула, но по ее опечаленному взгляду Стеф понял: ответ ее не удовлетворил.
— У всех нас пробелы в памяти, такова уж правда этой поганой работы, — произнес Водолей, шумно вздохнув, и направился вперед, увлекая Фри за собой. — Да и жизни в целом. Я тебе тут не советчик, по вышеозвученным причинам. И в дело твое не лез, потому что ты не хотела.
— Спасибо. Наверное.
— Опроси остальных. Там же не я один был. Дан и Павел тоже с тобой общались с самого начала. Или покопайся в своей душе. Вдруг там найдется то, на что ты в обычном состоянии не обращаешь внимания.
— В смысле?
— А это уже спроси у Ламии. Существуют определенные обряды или вроде того, которые позволяют заглянуть внутрь себя, — понимаешь, о чем я?
— Не особо, — уклончиво и честно ответила Фри.
— Просто обратись к тем, кто разбирается в этом получше. Они тебе всё объяснят намного конкретнее. Но память не вернется, если она уничтожена. Кстати, а почему ты вообще заинтересовалась этим спустя столько лет?
— Я… — Казалось, она на полуслове передумала, что скажет дальше. — Тебе об этом волноваться не обязательно.
— Конечно. — Стеф понимающе кивнул, лишь едва огорчившись. Он привык.
Замешкавшись, Стефан сунул руки в карманы и отстал на пару шагов от Фри. Только затем добавил:
— Скажи, если тебе понадобится помощь. В этот раз я не подведу.
Он чувствовал себя глупо. У нее не было причины верить ему, Стеф уже предавал ее однажды. И все же он считал важным, чтобы Фри понимала, что ему не все равно.
— Я знаю, — легко улыбнулась она в ответ.
Прежде чем Стеф ухмыльнулся, его взгляд замер позади девушки.
Протектора пробрало до дрожи.
Атмосфера изменилась резко, как по щелчку. Стефан не понимал, на что смотрит, хуже того — ему это тяжело давалось, будто бы мозг отказывался воспринимать реальность. Все начало двоиться. Каждое дерево, камень или куст обрели фантомов, отслаивающихся от оригинала. Дышать стало труднее, а думать — тем более.
Стеф покачнулся, но заставил себя стоять.
— Что это? — опешила Фри, подавшись назад.
— Отлично, значит, мы оба это видим, — выдохнул Стефан, берясь за пистолет. — Задание ведь было желтым, разве нет?..
Его тряхнуло, словно бы от удара током. Воздух утекал из легких, а вдыхать становилось все тяжелее. Стефа начала бить дрожь, да так, что он едва мог удержать пистолет в руках. Оружие казалось чугунным по весу. И страх. Он неконтролируемой вспышкой зародился где-то в груди, заставляя озираться, раздирал мысли на части. И не оставлял ничего, кроме немого ужаса перед увиденным.
И Стеф нашел его — источник паники, от которой хотелось бежать на каком-то инстинктивном уровне: животном, духовном,
