Не сердитесь, Имоджин - Шарль Эксбрайя

Мисс Мак-Картри только сочувственно пожала плечами. Конечно, милая Нэнси искренне о ней беспокоится, и не ее вина, что она так туго соображает — что ни говори, а отец-то все-таки подмешал английской крови… Что ж, придется поставить все точки над i, а то Нэнси, чего доброго, вообразит Бог знает что… И будучи дамой педантичной, которая никогда не откладывает на потом то, что можно сделать немедленно, Имоджин достала ручку и блокнот и своим несколько угловатым, размашистым почерком написала:

Милая моя Нэнси!

Со времени моего последнего письма события стали развиваться с головокружительной быстротой. Меня чуть было не убили, а потом похитили, держали взаперти, и я целую ночь провела привязанной на чужой кровати… Понятно, я слегка опасаюсь, как бы это не повредило моей репутации, но все-таки твердо надеюсь: мои грандиозные планы, несмотря ни на что, осуществятся. Он ведет себя очень робко (что несколько странно для человека его возраста и положения) и никак не решается признаться мне в своих чувствах, но ему не нужно ничего говорить — я и так все понимаю без слов. Я пока еще не решилась рассказать ему, что обесчещена, ибо надеюсь: все скоро образуется. Вы ведь знаете, милочка, я не из тех женщин, которые легко мирятся со своим поражением…

Увлекшись признаниями, Имоджин даже вздрогнула от неожиданности, услышав звон колокольчика у калитки сада. Кто бы это мог быть? Она сразу же подумала про Эндрю, но решила, что больше не позволит застать себя врасплох, и, прежде чем сойти вниз, на всякий случай прихватила револьвер. Уже взявшись за дверную ручку, Имоджин сообразила, что, вздумай враг сразу же на нее наброситься, она в таком положении даже не сможет защититься. Поэтому она отступила на шаг и, наставив грозное оружие на того, кто вот-вот должен был появиться в проеме двери, крикнула:

— Входите!

Напоровшись на дуло револьвера, доктор Элскотт в ужасе отпрыгнул, проявив при этом чудеса эквилибристики. Имоджин же была слишком удивлена неожиданным визитом, чтобы сразу осознать некоторую неловкость ситуации.

— Он з-з-заряжен? — дрожащим голосом пробормотал доктор.

Имоджин опустила свой пугач.

— Да проходите, доктор, проходите… Вы уж извините, но я вынуждена соблюдать некоторые меры предосторожности.

— Понятно…

По пути в гостиную Джонатан Элскотт клялся себе непременно отблагодарить Арчибальда Мак-Клосту и Сэмюеля Тайлера за порученную миссию. Имоджин тем временем терялась в догадках, с чего это вдруг к ней пожаловал врач, которого покойный папаша так ненавидел за назойливые советы образумиться и перестать наконец пьянствовать с рвением молодого забулдыги… Впрочем, и сама она тоже не очень-то его привечала, веря слухам, будто он потомок клана Мак-Леода, издавна враждовавшего с доблестным кланом Мак-Грегора.

— Что я могу вам предложить, доктор?

— У вас не найдется глотка виски? Вы меня так напугали, что, честно говоря, я как-то не совсем хорошо себя чувствую.

С победоносной улыбкой торжествующая Имоджин отправилась за бутылкой виски и двумя стаканами: как-никак, а ведь опять, в который раз, Мак-Грегоры одержали верх над Мак-Леодами! Потом подождала, пока на лице доктора не появился нормальный здоровый румянец, и поинтересовалась:

— Чему обязана честью вашего визита, доктор Элскотт?

— Я слышал от Арчибальда Мак-Клосты, что у вас тут были какие-то неприятности…

— Все, что со мной приключилось, — сухо прервала его мисс Мак-Картри, — не касается никого, кроме меня.

— Ах вот как!.. Значит, со здоровьем у вас все в порядке?

— В полном, доктор!

— Ну что ж!.. И вы не хотите, чтобы я вас немного осмотрел?

— А с чего это вам пришло в голову меня осматривать?

— Просто мне показалось…

— Вот именно — показалось! Наверное, вы неправильно поняли… Этот кретин, шеф полиции, как всегда, перестарался. Он у меня дождется, я им еще займусь. Видно, все-таки придется поговорить о нём где надо…

— Ясно!.. Похоже, там, в Лондоне, вы пользуетесь большим влиянием?

— Бог мой! Влиянием не влиянием, но, конечно, в определенных кругах несомненно прислушаются к моему мнению.

— Ну и дела!.. Если мне не изменяет память, вы служите там в каком-то ведомстве?

— В Адмиралтействе. Только в особом отделе, где официальная должность часто служит только прикрытием для более важных дел.

— Вот оно что…

Он допил свой стакан и продолжил:

— А скажите-ка, мисс Мак-Картри, вы, наверное, много читаете?

— Что-что?

— Я спрашиваю — вы много читаете?

— Ну, в общем, немало. Но что-то никак не пойму, почему это вас интересует?

— И какие же книги вы предпочитаете?

— Ну, в основном исторические…

— А как насчет детективных романов?

— И детективы тоже…

— Похвально!.. Часто ходите в кино?

— Примерно раз в неделю. Хотя, честно говоря, не понимаю, к чему вы клоните?

— А нет ли у вас слабости к фильмам героического содержания?

— Пожалуй…

— Так-так… Ну теперь мне все ясно. Впрочем, именно это я и подозревал…

— Доктор, да объясните же вы наконец, в чем дело!

— Теперь последний вопрос, мисс… Скажите, а когда вы бываете одна в комнате — ну, скажем, здесь или там, в Лондоне, — вам не случается… даже не знаю, как сказать… в общем, вы никогда не слышите какие-нибудь голоса? Допустим, вам кажется, будто с вами кто-то разговаривает, а на самом деле в комнате никого нет?.. Например, кто-то призывает вас совершить какой-нибудь подвиг, а?..

Имоджин уже было решила, что Джонатан Элскотт просто-напросто над ней издевается, как вдруг ее осенило: своими идиотскими вопросами он, похоже, хочет доказать, что она, видите ли, не в своем уме! Конечно, это все штучки дурака Мак-Клосты…

— Ну а как насчет привидений, вы в них верите? Вот мы с вами, например, тут дружески болтаем, а вам вдруг видится что-нибудь сверхъестественное. Что вы на это скажете?

Мисс Мак-Картри вскочила, так задыхаясь от ярости, что даже с трудом смогла выдавить слова:

— Да, ваг теперь мне действительно видится что-то сверхъестественное и очень противное! Один поганый костоправ пытается сыграть со мной самую гнусную шутку, какая только могла родиться в извращенных мозгах Мак-Леодов! Ну ничего, сейчас этот поганец у меня узнает, где раки зимуют!!

Джонатан Элскотт взвизгнул и, схватив по дороге шляпу, ринулся к двери. Потом он так и не смог вспомнить, как в несколько секунд умудрился катапультироваться из кресла, домчаться до двери, открыть ее, пробежать через сад, вскочить в свой автомобиль и нажать на акселератор. Однако всем, кто соглашался его послушать, он рассказывал, что до конца жизни не забудет истерического хохота мисс Мак-Картри, от которого у него до сих пор поджилки трясутся.

Глава шестая

Наутро Имоджин встала, снова готовая к борьбе. Конечно, ей было немного горько от мысли, что сэр Генри Уордлоу так и не дает о себе знать, но он же ее предупреждал: нечего рассчитывать на его помощь. Он ждет, чтобы она с честью до конца выполнила возложенную на нее миссию.

Выйдя из дому, мисс Мак-Картри решила начать с долгой прогулки, дабы хорошенько поразмыслить и разработать подробный план контратаки.

День был восхитительно нежен. Испытывая живительную радость от ходьбы, Имоджин полной грудью вдыхала напоенный здоровыми запахами вереска воздух, доносимый ветром с далеких степных пустошей. Все вокруг, словно сговорившись, пыталось размягчить суровое шотландское сердце.

Свежее утро навевало романтические грезы, и она решила отправиться к озеру Лох-Веннахар посидеть немножко под сенью листвы чуть повыше того места, где из него вытекает небольшая речушка Тейт. Может, в глубине души она даже надеялась встретить там Эндрю Линдсея и дождаться наконец его пылких признаний. Перспективы близкого замужества вызвали воспоминания об утраченных возможностях молодости. Перед глазами, как живой, возник лейтенант Колдстримского гвардейского полка бравый Гарри Крампкет, который целых два года верно ухаживал за ней, пока наконец капитан Мак-Картри не поставил перед дочерью вопрос ребром: отец или поклонник. Помнится, Имоджин долго плакала, но она настолько привыкла считать папашу единственным светочем своей жизни, что в конце концов дала отставку Гарри, который теперь уже сам полковник и отец пятерых ребятишек. Перед эгоизмом папаши Мак-Картри спасовали и два других претендента на ее руку, их звали Джеймс и Филипп. Один был мелкий землевладелец, другой — учитель.

Уже оставшись сиротой, Имоджин едва не вступила в законный брак с лондонским нотариусом по имени Гарри Боуленд. Они познакомились в зале «Алберт-холл» на концерте, которым дирижировал сэр Томас Бичаам. Потом частенько встречались по вечерам и обнаружили, что их вкусы сходятся во всем, кроме одного: Боуленд оказался не менее горячо предан родной Англии, чем мисс Мак-Картри — своей дорогой Шотландии. Разрыв произошел на стадионе в Твикенхэме, куда они как-то вместе отправились на матч по регби между командами Англии и Шотландии на кубок Пяти наций. У Гарри в тот день была в бутоньерке роза, а Имоджин приколола на отворот жакета сизый репейник. В первый период матча оба пытались быть беспристрастными, и это им почти удавалось. Дело приняло скверный оборот после перерыва, когда один из шотландских игроков был наказан за грубость, что позволило нападающему «Розы» вырваться вперед и забить гол. Имоджин ехидно заметила, что, должно быть, судья-валлиец подкуплен англичанами. На что Боуленд возразил: по-видимому, этим неотесанным шотландцам остается только грубостью возмещать недостаток техники. Это были последние слова, которыми им суждено было обменяться. Шотландцы в конце концов проиграли, а мисс Мак-Картри вернулась в Челси в одиночестве.