Лямель и принцесса Нарла - Сеймур Алиев

– Ты и это слышал?

– Я требую объяснений!

Нельзя было рассказывать Фунгусу обо всех подробностях случившегося. И друзья решили вкратце пересказать то, во что сами верили. Гриб сильно огорчился, хотя всеми силами старался не показывать этого.

– Фунгус, у тебя есть план, как выбраться отсюда? – прервал Руан задумчивость гриба.

– Очень просто, господа недоумки, тем же путём, каким пришёл и я, – указывая на маленькую крысиную щель в углу узилища, сказал гриб. – Правда, там проживает старая крыса. Но, к счастью, грибы не входят в её рацион. Что касается вас, то не знаю.

– Ты что, издеваешься? Посмотри на свои размеры.

– Ох уж ваши анатомические дефекты. Я что, виноват в ваших бедах? – урча на Руана, возмутился Фунгус. – Дальше как-нибудь сами. Вашему чуду нужен отпуск.

– Так, перестаньте ворчать друг на друга, – вмешался Лямель. – Фунгус отпер для нас дверь, и за это ему огромное спасибо. Мы этого не забудем, дружище. Но сейчас нужно подумать, как выбраться из этого места, пока ведьма и Мелзор не совершили задуманное.

– Что?

Прозвучал резко не́мощный голос. Глас сей не относился ни к одному из друзей и раздавался из глубин темницы.

– Простите, извините, я не расслышал, кто, говорите, Мелзор?

Друзья поняли, что они не единственные, кто просиживал здесь свои бренные дни. Оставаясь незаметным и равнодушным ко всему, что происходило за последнее время, он почему-то заинтересовался именно герцогом.

– А Вы кто? – спросил поэт, обращаясь в пустоту.

– Вы можете подойти поближе?

Беглецы, конечно же, засомневались в благодушии голоса, опасаясь очередных выходок ведьмы, но всё же отважились пройти в самый дальний край темницы, где воздух был ещё более невыносимый.

– Я здесь, здесь! – отозвался хрип, боясь, что друзья пропустят его, блуждая во мраке.

Руан сразу обнаружил исток звука, и друзья, подобно слепым кротам, наконец-то нащупали железные решётки камеры.

– Да, да, вы нашли меня, – обрадовался незнакомый узник с явно нездоровой детской задорностью.

– Вот мы и здесь. Что ты хотел сказать нам? Кто ты? Покажись, – мягким тоном обратился поэт.

– А у вас есть свет? – обронил узник, совершенно не обращая внимания на вопросы Лямеля. – Я так хочу увидеть свет…

Лямель, немного поразмыслив, обернулся к грибу:

– Фунгус, некоторые грибы светятся в темноте. Ты так умеешь?

– Ну как сказать, некоторые умеют…

– Так ты светишься или нет? – взбодрил Руан несговорчивый гриб, который явно отмазывался от ответа.

– Ладно, сейчас. Дайте сконцентрироваться, вечно чем-то недовольные людишки, – косо смотря на своего обидчика, выдавил из себя гриб.

И засветился тот тусклым фиолетовым светом, освещая незнакомца, стоящего по ту сторону решётки. Перед друзьями появился старый и весь заросший седой бородой мужчина, одетый в грязные лохмотья. В его лице читалось безумие. Он радовался свету, точно дитя, старался ухватить тусклые лучи своими жилистыми руками, любовался своей худощавой тенью на стене.

– Боже мой, сколько же лет он не видел света, – невольно вырвалось у Руана, глазеющего на странное поведение старика.

– Кто вы? – вновь спросил Лямель.

Старик, не отрывая взгляда от гриба, ответил:

– Да какая разница, вы всё равно не поверите.

– Это нам решать, поверим мы или нет!

Слова Руана будто прозвучали впустую, так как старик никак не отреагировал на угрюмый тон юнца, всё восхищаясь светом, исходящим от гриба. А Фунгус был совершенно не прочь позировать перед парой восторженных глаз.

– Откуда вы знаете Мелзора? – Лямель вновь попробовал узнать от старика хоть что-нибудь.

Тогда старик, наконец-то отвлёкшись от гриба, повернул взор к поэту:

– Что вы знаете о нём? Где он? Я слышал, вы хотите помешать ему в чём-то. Это правда? – полюбопытствовал старый узник.

– Не слишком ли много вопросов для незнакомца? – с подозрением заметил Руан.

– У меня с ним свои счёты. Так он здесь? – и немощный голос старика внезапно изменился, став более отчётливым и грозным.

– Да, он здесь, – отозвался поэт, – и завтра у него свадьба с принцессой. Он хочет…

– Он хочет стать королём! – не дав Лямелю закончить фразу, прервал старик,. – Нельзя этого допустить! – взбесился он.

– Мы для этого и сбежали. Мы должны остановить его. Как угодно. Вы с нами…

– Аргеол. Меня зовут Аргеол.

– Так вы хотите сбежать с нами, Аргеол?

Старик Аргеол вдруг начал дико хохотать над предложением поэта.

– Спасибо, не надо!

Друзья с удивлением посмотрели друг на друга. Увидев их недоумение, Аргеол продолжил:

– Юноши, я более на свободе, нежели вы. И как вы собираетесь сбежать через дюжину стражников?

– Но это единственный выход.

– А вот и нет, юнец, – сказал старый узник и, отойдя в другой конец своей камеры, передвинул солому, утаившую от невнимательных стражей тоннель, который рылся не один год. – Я вообще-то планировал бежать один, но вы, ребята, показались мне искренними, и ради того, чтобы насолить Мелзору, я вас возьму с собой.

Лямель и Руан были окончательно добиты сегодняшними событиями. Уже не веря самим себе, они открыли камеру (естественно, не без помощи Фунгуса) и зашли вовнутрь.

– Ну что, готовы, молодняк? Времени, замечу, мало у вас, – начиная залезать в щель, подметил Аргеол.

– Постой, старик, – промолвил Руан. – Какая тебе разница, кто будет королём? Почему старый узник так неравнодушен?

Обратив взгляд на Руана, Аргеол несколько секунд пристально всматривался в него и с какой-то досадой в голосе ответил:

– Потому что Мелзор мой сын!

Друзьям было нечего сказать эксцентричному старику, только что спасшему их от страшной участи, которую тот самолично испытал на своих костях. Его спутники, ползя следом за ним, просто не могли уловить хоть какую-то родственную связь между этим чудаковатым старцем и его якобы злобным сыном. А может, старик лжёт? Может, годы, проведённые в заточении, совершенно лишили бедного узника разума? Удивительно, как человек смог выжить в тёмном узилище без света, да к тому же постоянно дыша отравленным воздухом. Единственным путём выдержать всё, наверное, было сумасшествие. Как бы то ни было, этот старик сейчас спасал их жизни, и беглецы, каждый по отдельности, благодарил Бога за столь щедрый дар – дар свободы.

На протяжении всего пути, а путь был сложным и извилистым, старик Аргеол по просьбе Лямеля рассказал свою историю о том, как был правителем Кесгора и как его единственный сын, не дождавшись своевременной кончины отца, решил свергнуть его. Рассказывал о тайном заговоре против него. О том, как, резко разбуженный посреди ночи, он бежал из дворца вместе с ближайшими соратниками и был схвачен неизвестными убийцами в бордовых одеяниях. Также рассказал о жестоком побоище в подземельях его дворца. Старик говорил так, будто очередной раз переживал страшные события, и друзья волей-неволей начинали верить ему. Он называл имена павших воинов, своих друзей, товарищей по оружию, тех, кого считал братьями, – все погибли в ту ночь. Погиб и он. Лучший друг короля и полководец элитной кавалерии Тараблут швырнул бездушное тело правителя в сточную реку, дабы мародёры не посмели осквернить его. Бурная река и ночь скрыли тело под своим покровом, унося за пределы королевства. Короля сочли мертвецом, и поиски его не продлились долго.

– К несчастью, я выжил. Меня нашла жена рыбака. Река плавно оставила меня у причала, что к западу от Зареба. Я выжил, но ничего поначалу не помнил. Удар палицы хоть и не сильно, но прошёлся по мне. Это последнее, что зарубилось в памяти с той ночи.

Старик остановился. Ему было сложно рассказывать всё это. Друзья даже не представляли, какую боль он таил в себе. Несмотря ни на что он продолжил, ведь Лямель и Руан, да и маленький Фунгус, были единственными, кто внимал его речам без насмешек.

– Когда очнулся, я нашёл себя в деревенском домике у реки. Бедная семья ухаживала за мной всё это время. Встав на ноги, я покинул их, подарив в знак благодарности золотые пуговицы со своей рубашки. Я направился в Зареб, совершенно покинутый, в надежде вспомнить хоть что-нибудь. Долгое время я подбирал остатки еды, попрошайничал и спал где попало, словом, изменился до неузнаваемости.

Аргеол вновь сделал паузу. В его глазах появились слёзы.

– Это случилось на одном из базаров города… Я как всегда кружился неподалёку от скотобойни, выжидая те бесценные отбросы мяса, ради которых каждый раз соперничал с местными псинами. Но в этот день пошло всё не так. Вдруг издалека я увидел странную фигуру. Она была облачена в бордовый плащ. Перед моим взором резко заиграли моменты той судьбоносной ночи, и я, не осознав ещё ничего, в ярости выхватил разделочный нож со стола и набросился на него. Я не знал, что делал, не знал, зачем напал на прохожего. Что-то странное управляло мной. Перелистывая в мгновение ока страницы своей истории, я видел незнакомых людей, умирающих от вражеских клинков, и это приводило меня в ещё больший гнев. Моя рука подняла острое лезвие, готовое вонзиться в сердце недруга. Нож блеснул в лучах солнца и упал на землю. Я не смог убить его… И хорошо, что не смог. Стражники скрутили и увели меня оттуда прямиком в узилище. Тащась под натиском могучих рук, я начал кое-как вспоминать о себе. Я кричал, заявлял, что король, просил и умолял отпустить меня. Однако взамен получал смех и презрение стражей. Детей уводили за спины матерей, люди досадливо качали головой, сочувствуя помешанному. Поскольку тот, на кого я напал, был главным советником торговой гильдии, мешочек золотых монет открыл мне путь прямиком на эшафот. Однако за день до казни обвинитель передумал. Видимо, замучила совесть. В итоге меня признали безумцем с манией величия и бросили в самый зловонный ярус узилища, чтобы поскорее освободить мою душу от неизлечимого недуга. Каждый проведённый день я всё больше открывал что-то новое о своей судьбе, грезил о покойной жене и знал, что я король – правитель златостенного Кесгора. Гнилой воздух, как никто другой, помог в моём деле. Стражники раз в день заходили ко мне и, бросив миску с едой, убегали прочь. Девять лет. Девять проклятых лет я рыл тоннель и жил с одной лишь целью – отомстить своему отродью! Только это не давало мне сгинуть тут.