Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! - Лев Сокольников

— Батюшка о начальнике Гестапо думал: "ты большой начальник, но и мы не "пальцем деланы". Не думай, что тебе одному решать, кто виноват, а кто — нет! Мы тоже кое-что можем! Твой соотечественник — мой коллега, "брат" по профессии! Какой он мне "враг", если его семья погибла, и он остался в целом мире один! — вот оно, проявление христианского учения! Когда ты силён, нагл, драчлив — ты враг, а когда "сокрушен сердцем" — тебе нужна милость.

— Как вы оказались в прифронтовой полосе!?

— Метель была, заблудился… — совпадало, если бы не коробка спичек. "Не простая, а золотая", с деморализующим текстом сообщения из Рейха… Она-то и портила картину отцовой невинности.

На третьи сутки пребывания родителя в Гестапо, туда явилось высокое железнодорожное начальство на "предмет выяснения степени вины их работника". Нужно сказать, что начальство кинулось спасать прислужника незамедлительно, сразу, как только Крайродной уведомил "командиров" о бедственном положении друга.

Начальники двух серьёзных организаций, железной дороги и Гестапо, быстро пришли к выводу, что преступление работника из русских не так и велико. И главное: всё было совершено не по злому умыслу, а по неведению. Лично он не писал на коробке сообщений о бомбардировке англо-американской авиацией городов Германии? Нет, боже упаси, как такое можно допустить!? Или даже подумать!? Как он мог написать "разлагающее и деморализующее германскую армию сообщение" на немецком языке, если не знает языка!? Два, или три бранных слова на языке Гёте не в счёт! Русский работник добросовестный, исполнительный и нужный на вверенном ему месте в столь трудное для Рейха время! — помнил начальник отцовы портфели старинной работы! Вот они, милые "таше" из свиной кожи отечественного изготовления, всплыли! Ничего не проходит в этом мире без следа!

Отца отпустили. Никто не вербовал на работу "во имя безопасности Рейха", хватало и той бумаги, кою отец подписал, приступая к работе. Не было вербовок, обошлись без них, но в Гестапо посоветовали впредь быть осмотрительным при совершении торговых сделок!

Как понимать "будьте осмотрительны", господа оккупанты!? Не менять автоматы "им. Шмайсцера" на самогон и сало? Что могло означать ваше предложение "быть осмотрительным"?

— Бесяра, как думаешь, прилично петь "гимн" тогдашним переводчикам Гестапо? Тем, кто делал переводы с русского языка на немецкий? Об иных органах дознания Рейха ничего не знаю.

— Пой! Всё едино никто не поверит.

Отцовы объяснения на немецкий язык переводила, да будет её душе вечный покой, приятная и обходительная женщина. Очень вежливая женщина, местами даже ласковая. Отец не понял, кем она была: немка, хорошо знавшая русский язык, или русская, в совершенстве владевшая немецким языком? Пожалуй, переводчица была русская, из "немецких прислужников". Возможно, что она была из "фольксдойче". Многие переводчики в советской армии знали язык "идиш", состоявший наполовину из еврейских и немецких слов. Могла переводчица быть еврейкой?

Тогдашние переводчики и следователи представляли "тандем", но главный дознаватель был на вторых ролях: он не знал языка аборигенов и довольствовался тем, что говорил переводчик.

Но всё ли услышанное от допрашиваемых переводчики говорили своим начальникам? Или что-то утаивали?

— Если бы всех, кто сгнил в советских лагерях, допрашивали через переводчиков, то половину допрашиваемых граждан "страны советов" признали бы невиновными. Переводчики у немцев выполняли не только чисто техническую работу "с русского — на немецкий язык и обратно", но часто привносили своё, "редактировали" ответы допрашиваемых. Отцу тогда помогала умная переводчица, она делала смысловые переводы, а не текстовые типа "что слышим — то и переводим". И не всё переводила, что-то несущественное утаивала. Она быстрее начальника поняла, что отцово "дело" выеденного яйца не стоит. Пустяк, ерунда, мелочь! Полное отсутствие криминала! Не думал этот маленький и пожилой человек разваливать Вермахт ужасными сообщениями из Рейха! Коробок злополучных спичек не масштаб для Гестапо, не дело столь серьёзному учреждению заниматься коробкой спичек!

— Рисковала женщина? Каков был размер её авторитета у начальства?

— Как переводчицы — весьма большой.

Были и другие факты ухода советских людей "из лап Гестапо", и таковых знаю два: отец и тётушка. Та, находясь в "логове врага", с помощью Гестапо (!) приструнила хозяина бауэра, когда тот до предела распоясался в презрении к "рабам с востока". Странное дело, но Гестапо встало на сторону "рабыни" и с помощью ужасной организации тётушку с сельских работ у бауэра перевели на шахтный двор. Тётушка просилась на подземные работы, но ей вежливо объяснили, что "в Германии в шахтах женщины никогда не работали". Даже в военное время.

— Чёртовы европейцы!

Третий случай из лагерной жизни тётушки таков: врачом в соседнем, мужском лагере, что находился в Эссене, работала врачом русская, из "немецких прислужников". Врачам всегда было проще: они выполняли "клятву Гиппократа" и было им наплевать кто ты: враг, или друг. Дело врача — исцелить плоть, а всё остальное — дело политиков.

Как и почему враги доверили русскому доктору работать в лагере!?

Комендант лагеря, как любой комендант такого заведения, был страшной скотиной, но кто и когда видел гуманных комендантов лагерей? В те времена в лагере, будь то немецкий, или какой иной, комендант-гуманист применения не находил.

Комендант имел привычку забивать лагерников насмерть. Доставлял себе "удовольствие", но поскольку это всё же Европа, то на каждый случай смерти заключённого составлялся акт с подписью лагерного врача. Нельзя убивать без акта! И женщина взбунтовалась:

— Ты людей убиваешь, а я должна прикрывать тебя липовыми актами? Не будет этого! — время-то военное, а она-то всего врач из русских, сама на "птичьих правах"!

И опять странность: начальник лагеря, этот образец беспредельного могущества и власти во вверенном лагере, это воплощение силы "нового порядка", отступил! Мог комендант применить власть к взбунтовавшейся русской врачихе и что угодно с ней сделать, но почему-то не применил? Приспешница, никто по сути, но комендант ничего с ней не сделал! Испугался? Чего? И в Гестапо не таскали на предмет "усмирения". Вообще никто и ничего не сказал взбунтовавшейся русской медичке по теме её протеста! В паре с ней работал немецкий врач, и настолько пришёл в восторг от смелости русской коллеги, что, не раздумывая, предложил ей "руку и сердце"! Она не отказала, и всё это случилось в Руре в "грозном пламени войны".

Что сегодня думаю о Гестапо? Рядовая организация, но дураки там не держались.

— Главное: они туда не попадали. Убивали в Гестапо? Убивали! Сегодня в рядовом отделении вашей милиции могут убить проще и скорее, чем в Гестапо времён войны.

— А что делать? Пьяная сволочь из "своих", изрыгающая хулу на милицию, не должна рассчитываться за хамство рёбрами?

— Пустое и бесполезное занятие: бить пьяных дураков. Они даже не осознают, что они дураки, психика у них "сдвинута". И те, кто бьёт "сдвинутых" — не лучше. Картина "двойного заболевания".

— Как это понимать: "двойное заболевание"?

— Просто: пьяная скотина изрыгает хулу на защитников порядка? Изрыгает! А это болезнь. Когда получает от работника "сдачу" — и это заболевание. Что в итоге?

— Ничего! Взаимное удовлетворение.

— В "воспитательных целях" хулителям отбивают бока, а в итоге все довольны…

Глава 94.

Городской сквер зимой 43 года.

Прогулку в зиму сорок третьего мне хочется закончить грустно и с последствиями: как-то вырвавшись из домашнего заключения, а это было солнечным утром, радуясь жизни и, естественно, не задумываясь, я двинулся в город. Улица, по которой меня несли ноги, была с уклоном в город, поэтому процесс несения тела собственными ногами был лёгким и свободным. На ногах были валенки сестры. Она сидела дома потому, что курс обучения грамоте в школе закончился, и валенки на тот момент ей были не нужны. За одно проводились "ходовые испытания" нового зимнего пальто из немецкого шинельного сукна, но на русской вате.

Да простит меня читатель, если таковой найдётся, но гимн пальто, у которого "верх" был из серовато-зелёного сукна от немецкой солдатской шинели, а всё остальное — советское — пропою! Если где-то и повторюсь в славословии простому, но необходимому предмету гардероба, то такое совершу по причине неумения излагать мысли. В написании гимна пальто за помощью к бесу обращаться не буду.

Как могла попасть немецкая солдатская шинель с дыркой от пули к оккупированным "советским" гражданам? Её украли? Сняли с убитого? Мародёрство? Или живые оккупанты от неё избавились потому, что она не защитила владельца, и никто другой уже не хотел ею пользоваться по мистическим причинам? Не знали, что шинель с дыркой от пули приобрела волшебные свойства? Почему среди оккупантов не нашлось ни единого, кто знал бы, что две пули в одну шинель никогда не влетают? И если враги избавились от шинели сознательно, то как? Отдали за "данке шёен? Продали? Пропили? И если пропили, то, за какое количество бутылок самогона русского изготовления? И какого качества был самогон? "Первач"? "Свекольничек"?