Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

– Дыхание Худа!

Однако три дракона – а это были действительно они – пронеслись мимо, не обратив никакого внимания на мелких людишек внизу. Они летели клином, подобно стае гусей. Размах темно-желтых крыльев достигал размеров пяти повозок, составленных конец в конец. Длинные витые хвосты еще долго виднелись на горизонте.

– Глупо верить в то, – пробормотала Апсал, – что мы единственные существа, которые нуждаются в этом королевстве.

– А нам приходилось видеть и больших тварей, – пробормотал Крокус, преследуемый, видимо, собственными мыслями.

Черты Скрипача тронула слабая ухмылка.

– Не сомневаюсь в этом, парень.

Оказавшись на границе видимости, драконы резко спикировали вниз, пробили тонкую черепицу и пропали с глаз.

В течение длительного времени в воздухе висело молчание, затем Апсала прочистила горло и произнесла:

– Думаю, на это следует обратить пристальное внимание. Сапер кивнул.

– Согласен.

«Существо падает вниз только тогда, когда приближается к конечной цели своего путешествия, причем, в принципе, оно может и не отдавать себе в этом отчета». Мысли Скрипача вернулись к Маппо и Икариуму. У Трелла не было никаких мотивов сопровождать их до самого Малаза. В конце концов, ему нужно было подлечить своего друга, привести его в сознание. Поэтому Маппо искал для этого тихое, укромное местечко. Что же касается Искарала Пуста... «Возможно, он сидит сейчас у подножья своей скалы и кричит бхок'арала сбросить веревку...»

– Все в порядке, – произнес, наконец, Скрипач, поднимаясь на ноги. – По всей видимости, нам следует просто идти своей дорогой до тех пор, пока не наступит нужное время... и место.

– Значит, Маппо с Икариумом вовсе не потерялись и не умерли, – произнес Крокус с видимым облегчением, отправившись дальше.

– То же самое касается верховного священника, – добавила Апсала.

– Хорошо, – пробормотал дару. – Оказывается, мы приняли добро за зло.

Скрипач немного поразмыслил о трех драконах – куда они летели, к чему стремились, затем пожал плечами. Возникновение этих тварей в небе, странное исчезновение и, что самое главное, их полное безразличие к четырем смертным напоминало лишний раз о том, насколько велико мироздание. На самом деле оно вовсе не определяется людскими жизнями, их желаниями и целями. Безудержный поток событий, которым представлялось это путешествие, был по сути совокупностью нескольких мельчайших шажков, и они по эффективности не превышали нескольких минут муравьиного труда.

«Мироздание живет вне нас, за пределами наших стремлений, в виде бессчетного количества дорог и возможностей».

Горизонт окружающего пространства, возникший в воображении Скрипача, начал постепенно расширяться. Одновременно с тем его собственная персона превратилась в мельчайшую черную точку.

«Каждый из нас является одинокой покинутой душой, вынужденной платить смирением... Иначе она впадает в заблуждение по поводу истинных владельцев и правителей этого мира. А люди – это такие существа, которые способны поддаться своим иллюзиям, и те поглотят их навсегда».

Воины Дона Корболо начали праздновать свой триумф с наступлением темноты, через час после разгрома Колтайна. Звуки шумного веселья проникали через стены Арена и заставляли людей ежиться, несмотря на душный знойный воздух.

Внутри города недалеко от северных ворот располагалась широкая площадь, служившая раньше местом ночевки торговых караванов. Однако сейчас она была запружена беженцами. Большинство из них и не помышляло об основательном размещении: люди нуждались в пище, воде и медицинском обеспечении.

Командир Блистиг для этих целей выделил целый гарнизон, и солдаты без устали, с огромным состраданием старались хоть чем-то помочь смертельно усталым и изможденным беженцам. Звуки пирушки, доносящиеся из-за стен, только прибавляли им сил. Колтайн, его виканы и все Седьмые отдали свои жизни ради тех, о ком сейчас приходилось заботиться городской гвардии. Забота и участие переполняли души солдат, которые по какой-то причине продолжали себя чувствовать виноватыми.

Однако в воздухе повисло новое напряжение.

«Эта история не может закончиться без финального жертвоприношения. Мы должны попытаться спасти людей, если на это не способны командующие нами трусы». Между собой скрестились интересы двух благородных миссий: одна из них заключалась в сохранении жизней вверенных под командование солдат, а другая – в дисциплине малазанских командных структур. В результате этого столкновения погибло десять тысяч первоклассных солдат, которые несколько минут назад жили, дышали, любили...»

Спустившись к площади, Антилопа бесцельно бродил в толпе. Перед ним периодически возникали незнакомые лица, бормотавшие бессмысленные слова, – все было как в тумане. Беженцы делились с ним своими собственными размышлениями, пытаясь хоть как-то ободрить историка. Виканские юноши забрали к себе Нила и Невеличку и начали столь яростно оберегать их покой, что ни один из смельчаков не мог отважиться его нарушить. Бесчисленное количество беженцев находилось на грани Ворот Худа, и чуть только они приходили в себя, как сразу начинали проявлять признаки дикого неповиновения. В их блестящих глазах и оскаленных клыках виднелось дикое удовольствие, а души продолжали борьбу с желанием изуродованной плоти поскорее перейти в мир иной. Худ не мог осмелиться наброситься силой на подобных людей, а городские лекари, прилагая все свои усилия, пытались поставить несчастных на ноги. Антилопа обнаружил, что на его мозг плотной пеленой опустилось забвение. Это ощущение оказалось таким комфортным, что историку совсем не хотелось возвращаться обратно в тот мир, который был наполнен насилием и злобой. Острая боль находилась где-то далеко, а разум прилагал все усилия, чтобы не допустить ее ближе.

Внезапно до его сознания донеслось несколько голосов – солдаты и несколько офицеров обсуждали сложившееся положение дел. Рассудив, что историку уже все равно известно об этих фактах, они не стеснялись в выражениях. Однако Антилопа до сих пор находился в прострации; именно это спасло его душу от полного морального разложения.

«Силанда», загруженная под завязку ранеными, так и не пришла в порт. Об этом сообщил молодой виканский солдат по имени Темул. Флот адъюнкта Тавори находился на расстоянии недели пути. Дон Корболо намеревался начинать осаду города, а Ша'ика вышла из Рараку в составе такого войска, которое по размерам вдвое превышало собственные силы изменника-кулака. Маллик Рел отвел верховного кулака Пормквала обратно во дворец. Наконец настало время пожинать плоды мести, и начало этого события было не за горами...

Сощурившись, Антилопа попытался сфокусировать лицо, которое с жаром пыталось донести до него какую-то важную информацию. Мгновенное прояснение рассудка вновь сменилось забвением, и историк отступил назад. За последнее время разум накопил столько боли и человеческих страданий, что историк был просто неспособен на обычное человеческое общение. Фигура протянула вперед сильную руку, схватила Антилопу за воротник, несколько раз хорошенько тряхнула, а затем вновь притянула к себе. Рот, окруженный густой бородой, громко кричал злые, наполненные яростью слова:

– ...к тебе, историк! Это же притворство, неужели ты не видишь? Единственный доклад пришел от представителей знати в лице Нетпары. Однако нам нужна поддержка солдат – неужели ты не понимаешь? Проклятый старик, ведь уже наступил закат!

– Что? О чем ты говоришь? Лицо Блистига переменилось.

– Маллику Релу удалось достучаться до сознания Пормквала. Только Худу известно, каким образом это произошло! Решено выходить с боем на армию Дона Корболо. Осталось менее часа времени – они до сих пор пьяны и находятся в дикой усталости. Мы выходим в атаку, Антилопа. Ты меня понимаешь?

«Жестокость... какая жестокость».

– Сколько людей сейчас находится за пределами города? Нам нужно точное число...

– Тысячи. Десятки тысяч, сотни...

– Да подумай же, черт бы тебя побрал! Мы смогли бы перебить этих ублюдков... до прихода Ша'ики.

– Я не знаю, Блистиг! Число этой проклятой армии растет с каждой лигой.

– Нетпара рассудил, что их около десяти тысяч...

– Этот человек – глупец.

– Он также сообщил о том, что под рукой Колтайна умерло около десяти тысяч невинных беженцев...

– Ч... что? – историк покачнулся, и если бы не помощь Блистига, он бы рухнул на землю.

– Неужели ты не понял, Антилопа? Без твоего слова история о событиях, произошедших за последнее время в армии Кол-тайна, приобрела совсем другое лицо. Эта весть уже успела распространиться по всем подразделениям. Солдаты ввергнуты в полное недоумение, а желание мести постепенно ослабевает...

Этих слов было достаточно. Историк почувствовал, будто его сотряс страшный удар. Мгновенно выйдя из оцепенения, он подпрыгнул на месте, расширил глаза и мертвенно-бледными губами с ужасающим спокойствием произнес: