Том 5. Мастер и Маргарита. Письма - Михаил Афанасьевич Булгаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
166
...в чесунчовом... костюме. — Чесунча (или чесуча) — плотная суровая шелковая ткань полотняного переплетения для летних костюмов.
167
Барон Майгель? — Барон Майгель напоминает фигуру некоего Штейгера, постоянно попадавшегося Булгаковым, когда они бывали в американском посольстве (см.: Чудакова М. Жизнеописание... С. 565). Историк М. Кротов называет в качестве прототипа Майгеля барона фон Дикгофа, скрывавшегося под псевдонимом барона Ал-дра Арк. Деренталя: «Он в самом деле был доносчиком и предателем. Он и впрямь «специализировался» на иностранцах...», был участником убийства Гапона, сподвижником Савинкова, сотрудником ЧК, одним из организаторов «Треста» (газ. «Московский комсомолец». 1989. 8 сентября).
168
На сто девять рублей... — Так как фальшивыми были червонцы, то убыток буфетчика должен быть кратен 10, убыток, равный 109 р., невозможен.
169
Кузьмин — реальный проф. В. И. Кузьмин, лечивший в конце 30-х годов Булгакова; жил на Садовой-Кудринской, 28. Визит буфетчика к профессору и эпизод с танцующим фокстрот воробушком умирающий Булгаков продиктовал жене в январе 1940 г.
170
Маргарита. — Образ Маргариты соотнесен с Еленой Сергеевной Булгаковой, женой писателя. «Ведь Маргарита Николаевна — это Вы», — писал друг дома П. С. Попов (см.: Чудакова М. Жизнеописание...). Внешних совпадений образа и прототипа не так уж много, но зато была большая соотнесенность психологическая — огромная сила любви, мужество и энергия в защите своего чувства и любимого человека.
Однако образ строится по своим законам: выбор имени определен образом Гретхен (из «Фауста» Гете), она символизирует бесконечно самоотверженную женскую любовь, спасающую душу Фауста (у Булгакова Маргарита освобождает Мастера). Но гетевская героиня у Булгакова как бы раздвоилась: ее спасающая любовь отдана Маргарите, ее губительная слабость — Фриде.
Другая реминисценция связывает Маргариту Николаевну с Маргаритой Валуа (1553–1615): у нее та же дерзость в любви и решительность в поступках. Недаром в ряде случаев ее называют «королевой Марго» («бакенбардист» и Коровьев) или просто «Марго» (Мастер). Замечательна необыкновенная, почти вульгарная экспрессия в передаче чувства Маргариты (сравнения с молнией, с убийцей, с финским ножом), грубая выразительность ее речи, порой непечатной, и вместе с тем королевское достоинство (о королеве Марго см. ниже).
Наконец, булгаковскую героиню отличает верность нравственному долгу, добрая воля. Это проявляется в ее памяти о муже, в заботе о мальчике, разбуженном ее буйством, в отказе от мести Латунскому (когда Азазелло предлагает убить его), в готовности пожертвовать своим счастьем во имя безвестной и чужой ей Фриды. Такая интерпретация образа имеет прежде всего философский, общечеловеческий смысл.
171
...прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. — По местоположению это скорее всего какой-нибудь дом в М. Власьевском пер. (между Сивцевым Вражком и Гагаринским), а по описанию — д. № 6 в М. Ржевском пер. (между Поварской и Хлебным пер.), неподалеку от Б. Ржевского пер., где в д. № 11 жила Е. С. Шиловская; называют также «готический» дом № 11 на Остоженке. Вернее будет сказать, что однозначно соотнести романные пространственные определения с предметами реальными в этом случае, как и в большинстве других, невозможно.
172
...мой сон был вещий... — Сон довольно часто используется Булгаковым в композиции его произведений (см.: Спендель де Варда Дж. Сон как элемент внутренней логики в произведениях М. Булгакова. — В сб.: М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988), особенно в «Белой гвардии» и «Мастере и Маргарите». Функции разных снов не одинаковы. Так, «Сон Никанора Иваныча» имеет скорее «цензурную», чем какую-нибудь иную функцию; сон Мастера передает психологическое состояние затравленного человека, ожидающего ареста. Сон Маргариты — вещий: она видит своего возлюбленного в унылом месте, напоминающем исправительные лагеря или ссылку, и облик Мастера в ее сновидении совпадает с тем, каким он стал в тюрьме и в сумасшедшем доме.
173
...висячие мосты... — Иерусалим расположен на холмах, а потому некоторые участки города соединялись висячими мостами.
174
Антониева башня — крепость в Иерусалиме в с.-з. углу за площадью храма. Названа так Иродом Великим в честь римского триумвира. Она позволяла контролировать всю территорию храма, а потому в ней размещался римский гарнизон; обычно в ней останавливались римские прокураторы, приезжая в Иерусалим.
175
Хасмонейский дворец. — Хасмонеи, или Маккавеи, — династия царей, правивших Иудеей с 142 до 37 г. до н. э. Хасмонейский дворец имел две башни, большие дворы, бани и помещения для слуг; соединен с храмом центральной аллеей.
176
...сидела под Кремлевской стеной... ей был виден манеж. — Маргарита Николаевна сидит в Александровском саду (гл. 19) напротив манежа. И сад, и манеж созданы архитектором О. И. Бове и инженером А. Л. Карбонье (по проекту А. А. Бетанкура) в память о войне 1812 г. Манеж использовался для выставок и концертов, и в 1867 г. там концертировал Гектор Берлиоз (так происходит «встреча» двух Берлиозов). Маргарита Николаевна вошла в сад со стороны Кутафьи (от Воздвиженки), траурная процессия подошла к саду от Тверской или от Б. Никитской.
177
Крем Азазелло. — Мотив волшебной мази, втирание которой сообщает человеку чудесные свойства — делает невидимым, способным летать, молодит, лечит и т. п., — очень древний; он связан с поверьями о колдунах и ведьмах, причем часто в рецепт такой мази входит человеческая кровь. Не случайно мазь дает Маргарите Азазелло, который, по мифу, является отрицательным «культурным героем» (он научил мужчин войне, а женщин — блудным искусствам).
178
Полет. — По мнению Б. Мягкова (Указ. соч. С. 168), полет Маргариты начался в М. Власьевском пер., у дома № 22 она пересекла Сивцев Вражек, Колошиным переулком вылетела на Арбат, пересекла его у Театра Вахтангова и оказалась в Николопесковском пер. Но, как почти всегда у Булгакова, художественное пространство не совпадает с реальным, так как под домом «Драмлита», по-видимому, имеется в виду дом № 17/19 в Лаврушинском пер., выстроенный для писателей в середине 30-х годов (Б. Соколов называет
