Военные мемуары. Единство, 1942–1944 - Шарль Голль

В тридцатилетней войне, которую тирания с 1914 ведет против свободы, Франция уже не однажды спасала мир — и на Марне, и под Верденом, и, наконец, в 1918 благодаря неукротимой энергии людей, как Пуанкаре, Клемансо и Фош. Англия в свою очередь спасала его, когда по призыву премьер-министра Черчилля она приняла героическое решение вступить в единоборство с силами тьмы. Сейчас его спасает Советская Россия благодаря титаническим усилиям ее великолепных армий и ее народа под руководством маршала Сталина. Соединенные Штаты спасут его благодаря тому решающему вкладу, какой они вносят в общее дело, следуя энергичной и реалистической политике президента Рузвельта. Словом, спасение человечества мыслимо лишь в результате объединенных усилий этих четырех держав. Весь мир заинтересован в том, чтобы они были и оставались друзьями. Таковыми они являются сейчас, таковыми они останутся в будущем.

Совершенно очевидно, что отсутствие в лагере свободы большей части европейских государств не дает возможности добиться желаемого равновесия в его нынешней политике. Грубая сила, которую благодаря слабости и разобщенности демократических государств сумела создать извечная Германия, ради достижения своих целей ставшая в наше время Германией Гитлера, — эта сила сумела задавить своей массой Польшу, Чехословакию, Австрию, Норвегию, Бельгию, Голландию, Данию, Люксембург, Югославию, Грецию и оттеснить в наши владения то, что осталось от военной мощи Франции. Сочетая угрозу со зловещей привлекательностью своей доктрины, ей удалось дезориентировать руководителей Венгрии, Финляндии, Румынии и Болгарии. Она сумела объединиться с честолюбивыми устремлениями итальянского фашизма. В результате получилось так, что, хотя многие из европейских стран и являются воюющими, а многие другие в условиях оккупации и порабощения остаются сторонниками нашего идеала, страны эти все-таки лишены возможности подкрепить свой голос силой своего влияния, тогда как на войне в расчет принимается только вооруженная и промышленная мощь, которую можно пустить в ход немедленно.

А между тем Европа продолжает существовать. Она существует, сознавая свое значение для всего человечества, уверенная в том, что сумеет устоять в океане выпавших на ее долю бедствий и воспрянуть вновь еще более умудренной опытом тяжких испытаний, способной предпринять для организации мира ту созидательную работу материального, духовного и морального характера, которую никто лучше ее не в состоянии будет проделать после того, как человечество покончит с главной причиной ее несчастий и раздоров — с неистовой мощью прусского героизма. Вот тогда-то по велению исторических и географических факторов, по велению здравого смысла действия Франции, ее влияние, все ее величие приобретут неоценимое значение для Европы, которая будет искать для себя путей стремиться к восстановлению своих связей с миром. Продолжая вести вооруженную борьбу, правительство намерено в результате проводимой им политики обеспечить Франции эту общеевропейскую роль, которую она во имя общего блага призвана играть завтра.

Однако для того, чтобы старый, но обновленный европейский континент мог обрести равновесие, которое отвечало бы реальным условиям нашей эпохи, нам представляется необходимым создание определенных группировок, разумеется, без какого бы то ни было ущемления суверенитета их участников. Что касается Франции, то мы полагаем, что создание преимущественно на экономической основе широкой западной группировки, включая и нашу страну, могло бы дать большие преимущества. Будучи дополнена Африкой, установив тесный контакт с Востоком и, в частности, с арабскими странами Ближнего Востока, которые законно стремятся к объединению своих интересов, подобная группировка, обладая в качестве основных артерий Ла-Маншем, Рейном и Средиземным морем, могла бы, по-видимому, составить важное ядро в мировой системе производства, обмена и безопасности. Как и все начинания ближайшего будущего, такая система должна быть подготовлена заранее. Французское правительство уже сейчас готово к тому, чтобы совместно с другими заинтересованными государствами начать необходимую подготовительную работу и приступить к переговорам.

Когда национальный суверенитет Франции сможет заявить о себе в полный голос, миссия Временного правительства республики будет исчерпана. С этого момента деятельность республиканских учреждений, прерванная силой вторжения и узурпации, вновь пойдет своим законным порядком и функции фактической власти, которые мы на себя взяли для того, чтобы направить военные усилия нации и обеспечить свободу плененному суверену — я говорю о французском народе, — эти функции потеряют свой смысл.

Сущность и форма французского общества завтрашнего дня уже не подлежат компетенции Временного правительства. Они могут быть определены лишь представительным органом нации, избранным на основе всеобщих, прямых и свободных выборов, проведенных в условиях, обеспечивающих необходимый порядок и национальную безопасность. Но если события вынуждают Францию повременить, чтобы потом иметь возможность свободно решить вопрос о своем устройстве, то мысль ее сынов не прекращает напряженно работать. По ту сторону страданий и горя, по ту сторону сражения, которое они ведут, французы видят свой завтрашний день. Из того, о чем они сегодня заявляют во всеуслышание, из того, о чем говорят шепотом, уже возникают вполне различимые контуры нашего грядущего обновления.

Демократия, обновленная в своей структуре и главным образом в своем практическом осуществлении, — вот к чему всей душою стремится наш народ. Чтобы чаяния его оправдались, новый режим должен создать орган национального представительства, избираемый всеми французами и всеми француженками. В своей политической и законодательной деятельности он должен отказаться от той практики, которая парализовала парламент Третьей республики. Что касается правительства, которому национальное представительство доверит функции исполнительной власти, то для их осуществления оно должно обладать силой и устойчивостью, как этого требует авторитет государства и роль Франции в международных делах. Но французская демократия должна быть демократией социальной. Это значит, что она должна органически обеспечить каждому право на свободный труд, а всем гражданам достоинство и безопасность в условиях экономической системы, осуществляемой с целью использования национальных ресурсов в интересах всей нации, а не в интересах отдельных групп. При такой экономической системе основные источники общественного богатства будут принадлежать нации, а государственное руководство и контроль будут осуществляться при обязательном содействии со стороны рабочих и предпринимателей. И, наконец, те, в чьем лице представлены высшие интеллектуальные и моральные ценности нации, те, от кого зависят энергия страны и ее престиж, должны получить возможность непосредственно сотрудничать с общественными властями.