Философы от мира сего - Роберт Хайлбронер

     Конечно, прежде всего Смит был реалистом. В очень долгом периоде, в будущем, в которое мы вряд ли способны заглянуть, растущее население приведет к падению оплаты труда до ее "естественного" уровня. Когда это произойдет? Очевидно, в тот момент, когда в обществе переведутся незадействованные ресурсы, а разделение труда достигнет высшей точки. Одним словом, рост прекратится, когда экономика максимально раздвинет свои границы, а затем полностью использует возникшее экономическое "место".

     Почему эти пределы не могут расширяться и дальше? Смит очень четко осознавал, что разделение труда представляет собой не непрерывный процесс, а разовое улучшение. Как было недавно отмечено, он считал, что лежащие в основе разделения труда организационные и технологические преимущества не дают старт самовоспроизводящемуся процессу изменения, а лишь придают обществу единовременное ускорение - после чего исчезают. Поэтому в определенный момент рост экономики остановится; один раз Смит обмолвился, что максимальная продолжительность улучшений составляет двести лет. После этого работник вернется к своему "естественно" низкому доходу, капиталист - к скромным прибылям (других застывший рынок дать не может), и лишь землевладелец может остаться в плюсе, ведь производство еды теперь должно покрывать более многочисленное, пусть и не растущее, население. Мировидение Смита исполнено мужественного оптимизма, но его предсказания - довольно сдержанные, ограниченные, трезвые, а в долгосрочном периоде еще и отрезвляющие.

     Нечего удивляться, что успех не пришел к книге мгновенно. Отрывки из нее прозвучали в стенах парламента лишь через восемь лет благодаря Чарльзу Джеймсу Фоксу - самому могущественному члену палаты общин (впоследствии Фокс признался, что книгу он так и не прочел). Но истинное признание пришло к Смиту уже после смерти, в 1800 году. К тому времени "Богатство народов" выдержало девять изданий в Англии и вовсю читалось в Европе и Америке. У него появились сторонники, причем самые неожиданные. Это были приобретавшие влияние в обществе капиталисты - те, кого Смит распекал за "низменную жадность" и о ком говорил, что они "не являются и не должны являться владыками человечества". Но все это было забыто, ведь главная мысль исследования очевидна: оставьте рынок в покое.

     Смит имел в виду одно, его адепты же посмертно приписали ему совсем иное. Мы уже упоминали, что Смит не считал нужным защищать интересы конкретного класса. Вся его философия экономики произрастает из безусловной веры в способность рынка подталкивать систему в наиболее благоприятном для нее направлении. Если его оставить в покое, то рынок, этот замечательный социальный механизм, поставит себе на службу эволюционные законы и доведет общество до обещанной цели. Смит не был настроен ни против труда, ни против капитала; если он и был предвзят, то лишь в отношении потребителя. "Потребление является единственной целью всякого производства"[47], - писал он и подвергал суровой критике системы, в которых интересы производителя ставились выше потребительских.

     Новые промышленники использовали похвалы Смита в адрес свободного, ничем не стесненного рынка в качестве теоретического аргумента при первых же попытках правительства разобраться с постыдным положением вещей. Дело в том, что из теории Смита с необходимостью вытекает справедливость доктрины laissez-faire - режима абсолютной свободы рынка. Великий экономист был уверен, что чем меньше государство вмешивается в экономическую жизнь, тем лучше, потому как по природе своей оно расточительно, безответственно и непроизводительно. И все же Адам Смит не возражал против действий государства, направленных на повышение всеобщего благосостояния, - а именно в этом и пытались всех убедить его адепты уже после смерти учителя. Так, он предостерегает от отупляющего воздействия массового производства: "Но умственные способности и развитие большой части людей необходимо складываются в соответствии с их обычными занятиями. Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций... обыкновенно становится таким тупым и невежественным, каким только может стать человеческое существо", - а затем предсказывает затухание достоинств рабочего класса, "если только правительство не прилагает усилий для предотвращения этого"[48].

     Более того, он не только не противостоит деятельности государства как таковой, но и указывает на три задания, которые оно должно выполнять в обществе совершенной свободы. Во-первых, что неудивительно, ему следует защищать общество от "насилий и вторжения" других обществ. Во-вторых, оно должно обеспечить "хорошее отправление правосудия" для всех граждан. Наконец, третья обязанность государства - это обязанность "создавать и содержать определенные общественные сооружения и учреждения, создание и содержание которых не может быть в интересах отдельных лиц или небольших групп, потому что прибыль от них не сможет никогда оплатить издержки отдельному лицу или небольшой группе, хотя и сможет часто с излишком оплатить их большому обществу".

     Говоря современным языком, Смит намеренно подчеркивает полезность общественных инвестиций в те проекты, что не могут быть выполнены частным сектором, - в качестве двух примеров он приводит дороги и образование. Вряд ли стоит говорить, что со времен Смита эта идея набирала популярность - достаточно лишь вспомнить о защите от наводнений, возмещении ущерба окружающей среде и фундаментальных научных исследованиях, - но сама идея, как и многое другое, является лишь неявным компонентом общего миро-видения Смита.

     Что ему действительно не нравится, так это когда государство мешает нормальной работе рыночного механизма. Его не устраивают импортные пошлины и поощрение экспорта, укрывающие промышленность от конкуренции законы и непродуктивные расходы государства. Все это препятствует эффективной работе рыночного механизма. Смит был избавлен от обсуждения вопроса, который спустя несколько поколений стал одним из самых болезненных для экономистов: выигрывает или проигрывает этот механизм от государственных попыток улучшить социальное обеспечение? Если не считать пособий самым бедным гражданам, во времена Смита ни о каком социальном обеспечении и речи не шло. Государство беззастенчиво блюло интересы правящих классов, и вопрос был лишь в том, кто - промышленники или землевладельцы - должен находиться в более привилегированном положении. Ни один вменяемый человек всерьез не задумывался о том, стоит ли рабочему классу участвовать в определении экономической повестки дня.