Вычислитель - Александр Громов

– Зачем тебе это знать?

– Просто хочется.

– Ножом… Он визжал, как свинья… Ты не хочешь узнать, за что я его убила?

– Я знаю. Он привез тебя на Хлябь, сулил златые горы и положение в обществе, на самом же деле завез в гнилую дыру и в конце концов бросил или уступил кому-нибудь. Так?

– Откуда ты только все знаешь?

Кристи показалось, что Эрвин улыбнулся, прежде чем ответить:

– Я же как-никак вычислитель…

– Ты уже вычислил, сколько мы еще продержимся? – спросила Кристи, глотая злые слезы. – День, два? В неделю не верю.

Эрвин вздохнул – и совсем не безнадежно.

– Мы все-таки дойдем, – сказал он. – Я хочу дойти. Мы уже столько прошли, что искупили все мыслимые грехи, прошлые и будущие. Будет обидно, если все это окажется напрасным, понимаешь?

– Не знаю, – всхлипнула Кристи.

– Ну что ты, маленькая, – ласково сказал Эрвин, погладив ее по голове. – Мы уже прошли больше, чем нам осталось. Все будет хорошо, вот увидишь…

Еще три дня они шли на восток под нескончаемым мелким дождем, связанные между собой остатками веревки, шли, кормясь головастиками, отгоняя змей и вытаскивая провалившихся. Почему-то здесь не встречалось язычников, может быть, в силу большой глубины топи, а может быть, как неуверенно предположил Эрвин, оттого, что у донных моллюсков наступил период сезонного поста, связанного, например, с размножением. Один раз, правда, метрах в пятидесяти позади путников, там, где они только что прошли, вздулся очень знакомый бугор и прорвался с оглушительным хлопком, однако вместо лилового щупальца в небо ударил фонтан бурой грязи, забрызгавшей всех троих, и дыра в зыбуне еще долго булькала пузырями остаточного метана.

На четвертый день головастиков стало меньше, а на пятый они пропали вовсе. Куда-то исчезли и змеи, что могло только радовать, тем более что лоза-бичевка, редкая по ту сторону полыньи, по эту сторону не встречалась совсем. Зыбун казался прочным. Если бы не голод, не слабость, не воспалившиеся, плохо рубцующиеся раны… Через каждые сто-двести шагов ноги останавливались сами, и люди ждали, когда рассеется черная качающаяся пелена перед глазами, когда перестанет бешено колотиться сердце.

Кристи чувствовала, что тупеет, и это странным образом не пугало ее. Джоб потерял всякую способность возражать приказам и покорно шел впереди без смены, с каждым днем все сильнее кашляя и постанывая при каждом шаге. Эрвин стал молчалив и лишь изредка нарушал равномерное чавканье шагов короткой хриплой командой взять немного правее или левее.

Шлеп, шлеп. Плюх, плюх. Чвак, чвак.

Зеленые водоросли. Бурые водоросли. Живые водоросли и гнилые водоросли, переплетенные, как гамак, свалянные, как войлок. Гроздья соплодий – еще незрелых и уже выбросивших споры, гниющих, похожих на старые мочалки. Жижа и пузыри под разваливающимися мокроступами.

Болото впереди, болото сзади. Болото и справа, и слева, и под ногами. Лишь сверху – низкая каша серых облаков и заунывный мелкий дождь.

К вечеру дождь пошел косо, ветер быстро усиливался. Облачная каша зашевелилась, словно кто-то огромный орудовал небывалой поварешкой. Успокоившись на несколько минут, ветер стал налетать короткими злыми шквалами.

Эрвин остановился первым. Кристи не услышала его слов, и ему пришлось потянуть за веревку.

– Что? – крикнула она.

Новый шквал заставил попятиться Джоба.

– Остаемся здесь! – прокричал Эрвин, указывая себе под ноги. – Кажется, это серьезно!

Заслоняясь от ветра, Кристи указала вперед, где кончались рябые лужи и начиналась кочковатая полоса, на вид более сухая и прочная.

– Может, лучше там?

– Не нравятся мне эти кочки, – прокричал Эрвин ей в ухо.

Покорного, безразличного ко всему Джоба подтянули за веревку, заставили лечь и легли сами. Быстро темнело. На Саргассово болото падала ночь, и вместе с нею усиливался ветер. Стало трудно дышать. По небу стремительно неслись облака, плотные и черные, как комья грязи. Дождь бил горизонтально.

Оставалось ждать – и надеяться, что ветер не будет усиливаться бесконечно. Но он усиливался. Лишь несколько слов не сказали – прокричали друг другу в ухо люди, смирившиеся с неизбежным:

– Держись крепче – может снести…

– Держусь… Откуда идет этот ураган – с океана?

Кристи не расслышала ответа, но по кивку поняла, что Эрвин ответил утвердительно.

– Значит, он прошел над Счастливыми островами?

– Значит. И даже был сильнее там, чем здесь.

– Понимаю… Просто жить, дышать и ходить по твердой почве – это уже счастье, верно?

– Вот именно.

Потом разговаривать стало невозможно. Рев ветра перекрыл все звуки. Ураган нес над болотом вырванные кусты, швырял в лицо растрепанные клочья водорослей, водяную пыль. В болото били молнии.

Это было нестерпимо, но это нужно было вытерпеть, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть и не умереть.

Ураган продолжался всю ночь и стал стихать лишь под утро. С рассветом он сделал еще одну попытку усилиться, но быстро изнемог и в полдень сбавил напор до обычного крепкого ветра. Красный диск солнца выглянул из-за туч, но еще долго трое полуобморочных людей лежали неподвижно или слабо ворочались, не в силах встать.

Кристи первая заметила черную тварь, кружащую высоко в небе. Очень скоро к ней присоединилось с десяток ее сородичей. Крылатые хищники, удивительно скоро оправившиеся от урагана, высматривали добычу, постепенно снижаясь.

Неизвестно откуда появились несколько крупных серых летунов и отогнали черных. Падальщики собирались первыми получить свою долю. Ловя ромбовидными крыльями восходящие потоки, они терпеливо ждали, по-видимому, нисколько не сомневаясь, что ждать придется недолго.

Эрвин застонал и сел в луже. Затем попытался встать, и у него это получилось.

– Подъем…

Далеко не сразу ему удалось поставить на ноги Кристину, а затем с ее помощью – Джоба. Казалось, тот вот-вот рухнет плашмя, как бревно. Мутный взгляд клерка выражал только одно: уйдите все, не тормошите, мне так хорошо в покое, зачем тащить меня куда-то?..

– Он не сможет идти, – хрипло сказала Кристи, безнадежно покачав головой, – да и я пока тоже… Нужен отдых.

– Я пойду, – сомнамбулически пробормотал Джоб и пошатнулся.

– Ты видишь? – крикнула Кристи. – Видишь?

– Вижу. Пойдем завтра с рассветом, а сейчас только устроимся на ночь. Джоб, сходи вон туда, посмотри место, – Эрвин показал рукой, – там, по-моему, посуше. Мы с Кристи пока соберем барахло.

Джоб механически кивнул и, освободившись от веревки, размеренно, как автомат, зашлепал по лужам к кочкарнику. Эрвин сматывал веревку, неотрывно глядя ему вслед.

– У меня голова раскалывается, – пожаловалась Кристи.

– Резкий перепад атмосферного давления… Ну и недоедание, конечно. Первое пройдет. Второе тоже… когда-нибудь.

– Ты на это еще надеешься?

– Уверен.

Джоб продолжал неуклюже шлепать прямо к кочкам.

– Почему ты вчера сказал, что тебе не нравятся эти кочки? – шепотом спросила Кристи.

– Потому что там суше, а кусты почему-то не растут, – так же шепотом объяснил Эрвин.

– Так может… – начала Кристи и не окончила. Смысл действий Эрвина стал виден, как на ладони, и надо было совсем лишиться рассудка от усталости и голода, чтобы не понять его. Почему она считала Эрвина подлецом? Он лишь цинично рационален, зато кругом прав. Только так тут и можно идти – пробуя гнилые хляби живым зондом, выбирая на эту роль слабейших, которым все равно не увидеть края болота. Просто Эрвин понял это сразу, а до нее дошло только что…

Все произошло очень быстро. До ближайшей кочки оставалось несколько шагов, когда, взбив в лужах фонтанчики, навстречу Джобу рванулись какие-то тонкие белые нити и в один миг оплели его по рукам и ногам. Рывок – и сбитый с ног Джоб забарахтался и закричал, скорее удивленно, чем испуганно. Не выдержав, охнула Кристи.

На бегу – если только неуклюжее шлепанье по болоту можно было назвать бегом – Эрвин замахнулся бичом. Свистящий удар упал на белые нити, но не перебил их. Второго удара не получилось: бич был схвачен нитями, с необычайной легкостью вырван из руки Эрвина и утянут в зыбун.

Джоб завопил, по-видимому, скорее от ужаса, чем от боли. Он быстро превращался в белый кокон. Затем он замер, застонал, дернулся два раза и остался недвижен.

– Он… мертв? – сглотнув, спросила Кристи.

Эрвин кивнул. Они стояли и смотрели, как новые белые нити выползают из болотного ковра, безошибочно тянутся к жертве, касаются ее и вроде бы замирают.

– Они прорастают прямо в него, – угрюмо сказал Эрвин. – Он их питательный субстрат.

– Растение? – Кристи хотела отвернуться и не смогла.

– Думаю, гриб. Эти нити – его гифы. Мицелий.

Молча они отошли на безопасное расстояние и выбрали место для ночевки. Солнце садилось в уходящую на запад тучу так нехотя, словно боялось запачкаться. Два лунных серпа проступили в налившемся густой синевой небе.