Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, за праздниками и попойками, Фройхен и Расмуссен добрались до северной границы датской Гренландии, к заливу Мелвилл. Их конечная цель лежала на Крайнем Севере, на той стороне этого опасного водоёма, полного дрейфующих льдин.
В каждом регионе Гренландии – свои легенды, песни и шаманские ритуалы. Но Крайний Север – особенное место. В детстве Расмуссену рассказывали захватывающие легенды об этом месте. «Старуха гренландка говорила мне, что далеко-далеко на севере, на самой границе мира, живут люди, которые носят медвежьи шкуры и едят сырую рыбу, – вспоминал Расмуссен. – Землю там круглый год сковывает лёд, а солнце никогда не поднимается выше фьордов». Легенды эти часто бывали жутковатые: в одной, например, говорилось о человеке, который как-то забрёл далеко на север, и через десять дней его нашли мёртвым, а на одной ноге у него выросло копыто. В Южной Гренландии такими историями часто пугали молодых искателей приключений (вроде Расмуссена), чтобы те не сгинули на севере. Но на юного Кнуда эти легенды подействовали прямо противоположным образом – раздразнили его любопытство. Ещё больше тому способствовала «Литературная экспедиция».
Расмуссен будто очень спешил куда-то. Отчасти это было потому, что ему казалось: ещё немного – и Крайнего Севера не станет. Физически, может, он никуда и не денется – но в духовном смысле он исчезнет. Внешний мир стремительно менялся, расстояния между странами делались короче, культуры смешивались между собой, путешествовать становилось всё проще. Насколько Расмуссен знал, на севере Гренландии обитали всего несколько сотен инуитов, и их культура неминуемо изменится, как только внешний мир подберётся совсем близко. Пири с его торговыми отношениями – прямое тому доказательство. Расмуссен хотел описать древний быт инуитов настолько, насколько удастся узнать, – увековечить обычаи и страшные старые легенды, которые его так манили.
Фройхен тоже слышал северные легенды. Они так очаровали его, что со временем окажут значительное влияние на его писательский стиль. Легенды эти пытаются объяснить окружающий мир, но «рассказчик ничего не знает наверняка», писал Фройхен об их чарующей неясности. Истории эти переходили из уст в уста, обрастали новыми смыслами: «каждый добавлял что-то своё, что подсказывала ему фантазия». Стоит только пересечь залив Мелвилл, и Фройхен поселится в волшебной, таинственной стране, откуда пришли эти легенды.
* * *
Берег залива Мелвилл на 300 километров – сплошные чёрные отвесные скалы. Если корабль попадёт в беду, на сушу здесь не выбраться. Во времена Фройхена (с тех пор пейзаж стал другим из-за изменения климата) восемь месяцев в году залив был покрыт льдом толщиной по меньшей мере в метр. В летние месяцы, когда лёд начинал таять, навигация в заливе становилась возможна, – но корабль должен был искусно маневрировать между тесно сгрудившимися айсбергами. Многие поколения китобоев, охотников на тюленей и других моряков называли залив Мелвилл «судоразделочной верфью». Только в 1830 году здесь погибло столько кораблей, что на дрейфующих льдинах оказались тысяча человек одновременно. Моряки коротали время, сжигая обломки судов и пьянствуя: некоторые успели спасти выпивку с тонущего корабля. Так прошло несколько недель, и каким-то чудом ни один из этих людей не погиб: зато спасательные суда нашли их страдающими от жестокого похмелья.
Фройхену и Расмуссену, казалось, повезло больше, чем тем незадачливым морякам: путь через залив Мелвилл сопровождала хорошая погода. Но везение оказалось обманчивым. Они уже почти пересекли залив, когда налетел жестокий шторм. Корабль бросало туда-сюда, ветер рвал паруса, а матросы пытались предотвратить катастрофу. Инуиты порой говорили, что в дурной погоде виноват Сила (это слово одновременно означает «погода» и «сознание»). Сила – дух, который может устроить ловушку, убить, а то и даровать жизнь: зависит от его настроения. По легенде, Сила когда-то был гигантским младенцем, которого судьба разлучила с матерью. Его нашли несколько женщин и принялись играть с его гигантским пенисом: на нём могли усесться четыре женщины сразу. Но вдруг ветер поднял Силу в воздух, и тот стал погодой. Когда у Силы развязывается его гигантский подгузник, начинает идти снег и поднимается ветер. Плохую погоду может остановить только angakkok, лекарь, который поднимается в небо и завязывает подгузник покрепче. Шторм бросал корабль исследователей из стороны в сторону, пока тот не столкнулся с айсбергом и не лишился руля. Фройхен бросился на палубу, чтобы спустить фоки и спасти корабль от дальнейшего крена, – как вдруг ещё один удар раздробил две полости винта. Корабль стал совершенно неуправляем и теперь нёсся туда, куда гнал его ветер. Счастливый случай вынес его из залива Мелвилл в залив Северной Звезды, который глубоко вдавался в остров и обеспечил кораблю безопасную гавань. Окрестная земля Уманак располагалась на 77° северной долготы, здесь тянулась длинная полоска песка и холмы с плоскими вершинами.
Пока исследователи выбирались на берег, их вышли встретить местные инуиты. Они видели, как корабль борется со штормом, и уже размышляли, когда ждать обломков на берегу: плавник для них был настоящим сокровищем. Инуиты просияли, завидев среди чужаков Расмуссена: с ним они были знакомы с прошлого года – он помогал устроить здесь миссию (некоторые знали его ещё и по «Литературной экспедиции»). Когда утихли сердечные приветствия, один из инуитов сказал: «Знай мы, что на борту Кнуд Расмуссен, мы бы догадались, что корабль не погибнет!»
Жители Уманака две недели кряду праздновали прибытие путешественников, прерываясь только на короткий сон. Увеселения начались с того, что гостям подали деликатес – тёмное моржовое мясо, которое ферментировали почти два года. К этому вкусу надо было приспособиться – Расмуссен, давно к нему привычный, уплетал мясо за обе щеки, словно именинный пирог. Он был знаток и энтузиаст всякого ферментированного мяса и обожал его, аналогично тому, как французский шеф-повар обожает сливочные соусы. Фройхен, который к подобному мясу пока не привык, с трудом проглотил «деликатес».
Оказалось, что Фройхену не составляет большого труда общаться с местными: инуиты здесь говорили на диалекте, похожем на тот, что ходил на юге. Но нравы и обычаи отличались от южных, и в первые несколько недель Фройхен то и дело попадал в неловкие ситуации. Первая неудача случилась, когда он попросил нескольких женщин сделать ему kamiks (обувь), а те только посмеялись и разошлись. Расмуссену пришлось отвести друга в сторону и объяснить, что здесь «женщине шить для другого мужчины –
