Иван-царевича не надо (СИ) - Шах Ольга

Ах, вот оно что! Думаю, что вовсе не здоровье Наденьки Заварзиной беспокоит юную Анну. Скорее всего, девицу не оставляет мрачная красота Андрея Петровича! Этакого местного Печорина и Чайльд Гарольда в одном флаконе! Правда, пока они ещё не описаны в литературе. Но хороших девочек из приличных семей всегда привлекал такой тип мужчин, и наш двадцать первый век не исключение. Что уж говорить о романтичном девятнадцатом веке.

-Заварзины? Нет, Анна Аркадьевна, я их видела последний раз тогда же, когда и вы, на похоронах моей бабушки. Более не имела чести их видеть. Но коли встречу, непременно поинтересуюсь здоровьем Надежды Петровны и передам ей ваше беспокойство!

Девочка смутилась и что-то лепетала, мол, это просто досужее любопытство, не более, и я могу не утруждаться. Провожая гостей, я вышла на крыльцо. Коляска Пешковых уже стояла внизу, кучер натягивал вожжи, удерживая волнующихся лошадей, а Иван Аркадьевич подавал руку сестре, помогая той сесть в экипаж. И тут я чуть не застонала вслух! От ворот усадьбы по подъездной дороге катила ещё одна коляска! Оспади! Да закончится когда-нибудь этот день сурка!

Глава 13

Коляска с Пешковыми отъехала, чтобы освободить дорогу другому транспорту. И брат, и сестра даже вытянули шеи, чтобы разглядеть пассажиров подъехавшего экипажа. Мне ничего вытягивать не надо было, с высоты крыльца мне и так было хорошо видно, что внутри, под поднятым верхом, сидит наш священник, отец Василий и ещё какой-то мужчина в темной одежде. Я вроде бы его не видела на похоронах. Но там людей было много, так что точно не скажу.

Из коляски вышел, радостно мне, улыбаясь, отец Василий и начал подниматься по ступеням. Вот я такой радости не испытывала, и, боюсь, моя улыбка более напоминала оскал голодной акулы. Причем, голодной в прямом смысле. Время обеденное, а я ещё ничего не сделала из задуманного, зато проголодалась. А уж Игнатьевна может быть довольна - обед для гостей не пропадет, законы гостеприимства обяжут пригласить этих визитёров к столу.

Войдя в холл, я вновь пригласила приехавших людей в гостиную, надеюсь, там успели убрать следы чаепития. Пригласив мужчин присаживаться, устроилась сама и принялась осторожно поглядывать на второго гостя. Вот зуб даю, это яркий представитель богоизбранного народа - миндалевидные темные глаза, крупноватый, для худощавого, вытянутого лица, нос с горбинкой, бледноватая, чистая кожа. Сам тоже худощавый, одет в темные, поношенный одежды, но чистые и целые. Сидел он спокойно, особого любопытства не проявлял. Во взоре присутствовала какая-то безнадёга, что ли…

Уловив взгляд священника на мои чуни, выглядывающие из-под подола платья, я чуть нервно объяснила:

-Простите, отец Василий, я с утра намерена была пойти во двор, знакомиться с хозяйством, оделась соответственно, но внезапно приехали Иван Аркадьевич Пешков и его сестра, Анна Аркадьевна. Переодеться я просто не успела, они меня застали прямо у дверей. А вы проездом к нам или паству навещали?

Это я так, не слишком галантно пытаюсь уяснить - какого черта им всем от меня надо? Но священник стал лучиться добром и радостью ещё более, чем пять минут назад.

-Голубушка, Катерина Сергеевна, я как раз специально к вам по делу! Я помню вашу просьбу, вы просили порекомендовать опытного и надёжного человека на должность управляющего. Так я такого человека нашел. Вот, представляю вам. Яков Семёнович Васильев.

Ну, если он Васильев, то я Чио-Чио-Сан! Ему уж скорее подойдёт Цукерман, чем Васильев! Нет, нет, не подумайте плохо, никаких антисемитских убеждений у меня нет, у меня сестра замужем за евреем и я сама там часто бываю, в Израиле, в смысле бывала. И страшно уважаю этот народ за трудолюбие. Но видеть еврея здесь, в сельской глубинке, в девятнадцатом веке - довольно необычно. Видимо, что-то промелькнуло у меня на лице, что отец Василий счёл нужным торопливо пояснить.

-Яков Семёнович является моим добрым прихожанином уже пятнадцать лет, я его хорошо знаю, и в его деловых качествах и опыте уверен. Думаю, что вы, как барышня столичных взглядов, не столь подвержены нашим сельским косностям.

Яков Семёнович мягко и грустно улыбнулся, обращаясь к отцу Василию.

-Простите, отче, давайте я расскажу барышне Катерине Сергеевне о себе, и она уж тогда решит, подхожу ли я ей в качестве наёмного работника. Я ранее работал управляющим в имении неподалеку от Вязьмы, но старые хозяева умерли, а их сыновья, живущие в столице, никак не могли решить, кто будет владеть имением. И поэтому решили просто продать имение, пока оно ещё в цене. Продали богатому купцу из Смоленска. Купец решил сельским хозяйством не заниматься, а поставить там винокуренный завод да ещё какую-то мануфактуру, кажется, кожевенную. Мой опыт ему показался ненужным, и мне отказали в месте. Год перебиваюсь мелкими заработками, спасибо отцу Василию, он помогает найти временную работу. На постоянную не берут, предубеждение у местных против моей национальности. Но у меня семья, и они каждый день, дай Бог им хороший аппетит, хотят кушать! У меня жена, Аля, русская по национальности и пятеро деток. Отец Василий сразу сообщил мне, что у вас есть нужда в управляющем. Но если я вам не подхожу, то я не в обиде, я все понимаю. Придется ехать в Москву, там есть у меня родственники. Хотя сейчас мы почти не общаемся, я ведь выкрест, то есть, я принял православие, как свою веру.

Я слегка растерялась, не ожидала такой откровенности и прямоты. Но с другой стороны - это же хорошо, человек ничего не утаил! И мне и в самом деле нужен верный помощник! А Яков Семёнович точно может стать таким, хотя бы за то, что я поддержала его в тяжёлое время. Этот народ умеет помнить добро, я точно знаю. Так, семья… им же где-то жить надо, в деревне нельзя, народишко у нас ещё темный да суеверный, мало ли что им в голову взбредёт... Но Вера вроде бы говорила, что флигель дальний у нас пустой стоит. Вот пусть заезжают, чистят, моют и живут. Приняв такое решение, я повеселела. Всё-таки быть доброй очень приятно!

-Вы не так меня поняли, Яков Семёнович! Я просто сразу не могла сообразить, куда вас поселить с семьёй! Я ещё не успела познакомиться со всем поместьем. Но у меня есть дальний флигель, ныне он пустует. Вот можете заселяться. Если необходимо, то за лето можно подремонтировать его. А пока просто убраться в нем. Но сейчас я приглашаю вас, отец Василий и вас, Яков Семёнович, отобедать со мной!

От обеда мои новые гости не отказались, и мы проследовали в малую столовую. По пути я махнула рукой пасшейся неподалеку в холле Игнатьевне, чтобы подавали обед. Старуха порысила в сторону кухни, но противоречия, раздирающие ее, были видны невооружённым взглядом. С одной стороны, отец Василий, духовное лицо, абсолютно уважаемое и достойное, с другой стороны - некий нехристь, жид, по местному понятию личность вряд ли достойная господского стола. Но опять же, отец Василий, да и барышня Катерина Сергеевна, уважительно с ним разговаривают. Но зачем он вообще сюда приехал?

За обедом, принятым всеми присутствующими весьма благосклонно, Яков Семёнович неожиданно предложил:

-Чтобы время не терять, я хотел бы, и остаться здесь сразу. Заодно и вместе с Катериной Сергеевной осмотрим, сколько успеем, хозяйство. Ну, и флигель заодно. Если вас не затруднит, отец Василий, передайте Алечке моей, чтобы завтра и ехали уже сюда. Алечка со старшими мальчиками сами соберутся и доедут. А нам и тут работы хватит, самая горячая пора.