Иван-царевича не надо (СИ) - Шах Ольга

И пояснил для меня.

-Алечка с детьми сейчас в странноприимном доме при храме находится, спасибо отцу Василию, приютил нас.

На словах управляющего о горячей поре, я вспомнила один щекотливый вопрос, который возник у меня в ходе визита Пешковых. Я, конечно, все равно сделаю по-своему, но прояснить позицию церкви не мешает.

-Отец Василий, у меня есть к вам вопрос, несколько щекотливого толка. В Петербурге я никогда об этом не слышала, даже при дворе императора Александра Павловича к этому весьма положительно относятся. А вот здесь меня уверяют, что могут быть проблемы. Я про картофель говорю. Мне сказали, что и крестьяне не хотят заниматься посадками этого корнеплода, и церковь резко отрицательно относится к этому. Но на тезоименинах императрицы Елизаветы Алексеевны я лично видела, как архиепископ Петербургский употреблял блюда из картофеля и ничего плохого не говорил. А как вы и ваши прихожане относятся к этой проблеме?

Священник задумался, чуть заметно морщась. Потом неохотно ответил:

-Частично это так. В Петербурге народ просвещенный, поэтому никаких проблем нет. А у нас сельская глубинка, темный народ, да ещё староверы воду мутят. Уж сколько с ними боремся, ан нет, то тут, то там их общины появляются! Вот они и в самом деле настраивают людишек против всякого нового, мол, надо жить по заветам дедов и прадедов, а не гнаться за иноземным. Но почему бы и использовать новое, если оно пользу приносит? Я своим прихожанам не запрещаю, но они сами боятся, пару лет назад ребятня у многих потравилась, еле Пелагея Степановна выходила их. Теперь опасаются.

-Соланином отравились - вздохнула я - небось, ягоды зелёные с картофеля ели ребятишки. Они же несъедобные, даже ядовитые, едят те клубни, что в земле. Хорошо, я поняла. Не буду заставлять своих людей сажать картофель на их наделах, только пусть на господских полях выращивают. А уж куда девать урожай - я найду! И в Москве, и в Петербурге картошка пользуется большим спросом. Да и бабушка, судя по ее записям, что я нашла, хотела заняться именно картофелеводством. Да по болезни уже не смогла. А Игнатьевна тут посвоевольничала - и клубней на посадку купила впятеро меньше от веленого и земли, которые под картофель предназначены, велела не пахать. Зато сегодня приехал господин Пешков с предложением продать ему эти земли или сдать в долгосрочную аренду. Если уж я не хочу их обрабатывать, да и примыкают они к его землям. И дубраву тоже хотел. Я отказала, конечно, объяснила про картофель, вот он мне и рассказал про местные проблемы. Отговаривал всячески.

Отец Василий усмехнулся.

-Однако, расторопный молодой человек! На него не похоже, скорее, это его матушка, Аполлинария Семёновна, поспешила, пока наследница ещё не разобралась во всем. А Игнатьевна... нет, не думаю, что она хотела во вред поместью или со зла. Она по-своему убеждена, как будет лучше для хозяйства, но знаний у нее нет, вот и получается так неудачно. Вы старую сильно не пугайте, просто понемногу отстраняйте от дел в поместье, пусть отдыхает старуха. Не смею вам подсказывать, но я бы вообще ей вольную дал и отправил бы к ее сыну в Смоленск. А вот к Степке надо присмотреться, жуликоват он был с детства, да и сейчас, как приедет, так все с дядей своим шушукается. Старостой он у вас в Зеленьках. Это ближняя ваша деревенька. Есть ещё Россошь, но она подальше на несколько верст. Митрофан, он младший брат вашей Игнатьевны. Засим хочу откланяться, пока я до своего прихода доберусь, да пока Але вашей все расскажу и помогу собраться - день и закончится! А вы осматривайтесь, узнавайте.

Барышня вы, Катерина Сергеевна, деятельная, просвещённая, но то, что не забываете интересоваться мнением нашей церкви - это очень хорошо! Вот Яков Семёнович тоже человек трудолюбивый, я думаю, вы хорошо поладите с ним!

В холле обитались Трофим, Вера и Игнатьевна. Трофим - по долгу службы, Вера - ожидая моих распоряжений, Игнатьевна - уже не ожидая ничего хорошего от дурной хозяйки, после стремительного отъезда Пешковых и появления в господской столовой представителя семитской нации. Вере я велела принести, наконец, этот злосчастный салоп, толстую тетрадь с туалетного столика и грифельный толстый карандаш. Игнатьевне велела прямо сейчас мне отдать ключи от дальнего флигеля и от всех надворных построек. Получив ключи и гневный взгляд, я, как бы, между прочим, объявила, что вот этот человек, зовут его Яков Семёнович, он наш новый управляющий.

Трофим воспринял эту новость философски - спокойно, мол, хозяйское решение, велено - будем слушаться, и оказывать всяческое уважение. Игнатьевна же превратилась в безмолвный памятник самой себе. Такого святотатства и попрания всех устоев ее личного мироздания она не ожидала даже от пустоголовой столичной внучки! Мало того, что этакую страсть выдумала - управляющего наняла! (сроду местные баре сами управляли поместьем!), так ещё кого - еврея! И пущай имя у него вроде христианское, а все равно нехристь!

Все эти невысказанные эмоции отчётливо читались на лице у старой кормилицы. Я уже надевала принесённый Верой салоп, когда старуху прорвало, но очень тихо, бурчанием, дрожащим голосом. До меня долетали только обрывки фраз, или она только и могла пока говорить обрывками. Слышалось "Да как же это так... что деется-то... бедная моя барыня, в гробу, небось переворачивается... ишь чё родная внучка-то удумала, хужее ворога, прости, Господи! Да не бывать такому! Ужо вот народишко встанет… а што соседи подумают??"

Пока Трофим сурово не прикрикнул на нее:

-Ты что несёшь, старая? На конюшню захотела?

Оставив дворню разбираться между собой, мы с управляющим и Веркой в эскорте, неторопливо спустились с крыльца и двинулись по чисто выметенным дорожкам куда-то вокруг дома.

По словам Веры: «Вот туточки завернуть, маненько пройтить и тамочки и будет дальний флигель. Прям в садочку. А ближний-то флигель молодой барин Сергей Матвеевич перестроил тогда под прачешную, да под теплый нужник, уж простите. С домом вон переходом теплым соединил, и нет больше флигеля».

Ох, не запутаться бы во всех этих туточки и тамочки! Но и в самом деле, обогнув дом, в глубине сада увидели отдельно стоящее каменное здание, покрашенное в те же цвета, что и основной дом - желто-белые. Деревья ещё не зазеленели, но почки уже набухли и готовились выпустить первые клейкие листочки. Прошлогодняя листва была вся вычищена с земли, кое-где уже пробивалась зелёная трава, приствольные круги вокруг плодовых деревьев были вскопаны, сами стволы побелены известью от солнечных ожогов и вредителей. Однако садовник Антип свое дело знает и добросовестно выполняет работу. Я даже успокоилась за судьбу своих саженцев, он точно им даст хороший уход.

Глава 14

Подошли к домику, вблизи он оказался не таким уж маленьким, как мне показалось издали. Просто он одноэтажный и приземистый. Окна вроде бы все целые, даже само крыльцо и перила на нем обновлены, заметно по свежим доскам. Крыша, крытая черепицей, без видимых изъянов. Замок, правда, был заржавевший, но Яков Семёнович смог провернуть массивный, с фигурными бороздками ключ и замок открылся. Дверь отворилась, и мы вошли внутрь.

Флигель состоял из одной комнаты. Но очень большой. По сути, перегородками ее легко можно было разделить на две - три комнаты, ещё и кухоньку отгородить. Большая беленая печь-плита с тёплыми полатями занимала одно из центральных мест флигеля. Окон было много, поэтому света и солнца было достаточно. Пол был не паркетный, просто доски, но крашеный коричневой краской, что по местным временам великая невидаль была. Мебели не было никакой, но не так это важно, что-нибудь найдем в доме, так же, как и текстиль, и спальные принадлежности.